камнях опять сидит Стивен. Снова темно, но помещение слабо освещено из неопределимого источника. Структурный маг, опустив голову, неподвижно глядит в пол. Почему-то мне очень его жаль, я хочу его утешить и успокоить. Я пытаюсь подойти ближе, но вдруг часть стены сбоку с грохотом обваливается и из дыры вырывается мутный, стремительный поток, как раз между нами. Тогда я зову его по имени, перекрикивая грохот воды. Стивен поднимает голову и смотрит на меня с укоризной:

— Почему же так долго? Я ждал вас миллиарды лет. Здесь так холодно. Он зябко ежится, потом перекрещивает руки на груди и растирает себе локти и плечи… И на этом мое видение прекращается. Потому что прямо над ухом, возле подушки, начинает надсадно пищать сигнал от мистера Смода…

Нет, ничего не случилось. Просто время, отведенное на сон, закончилось. Сделав вдох и выдох, я вскакиваю и быстро одеваюсь. Мой организм явно отдохнул, но то, что мне приснилось, меня беспокоит. Когда мы снова собираемся в рубке, я невольно разглядываю Стивена, но он выглядит обыкновенно. Кстати, оказывается, что на Гшамм уже новый день и предгорья залиты ослепительным солнечным светом. Боковые прозрачные стены нашего помещения пропускают его внутрь, и пластик приборных панелей отсвечивает россыпью бликов. Лерни опускает фильтры, иначе нам будет трудно работать с экранами. Структурный маг очень чуток к ближнему, он поворачивается и улыбается мне:

— Что-нибудь не так?

Я смутилась. Потом решила, что лучше рассказать о моем сновидении, которое озадачило и его.

— Да, Кении, хорошо, что ты мне об этом сказала. Могу объяснить только первую часть, с машиной… А об остальном нужно подумать. Попозже обсудим, ладно? Когда выведем андроидов из подземелья.

Совершенно согласна, надо же закончить подземное странствие, а уж потом строить гипотезы.

Кажется, всегда, стоит мне чего-либо активно не желать, оно непременно, так или иначе, но произойдет. Совсем по древней китайской мудрости: плохо не тогда, когда не происходит того, что ты хочешь, а когда случается все, что ты совершенно не хочешь. Я как раз вспомнила эту пословицу, едва наши роботы добрались до гигантского зала, куда мы их направляли. Первое, что мы там увидели, когда включили на полную мощность фонари, это чудовищная, запечатанная в термопластик мертвая туша Главной Формы Склерота или совершенно аналогичная ей. Пару минут мы рассматривали находку в потрясенном молчании. Несмотря на то, что никто не сомневался в неживом ее состоянии, самый вид ужасного трупа вызывал цепенящую волну страха и омерзения, которую каждый подавил личным усилием. Все равно я никак не могла преодолеть навязчивое чувство, что длинный ряд отблескивающих глаз на черно-фиолетовом хитине следит за малейшим моим движением. Я даже забыла, что вблизи Главной Формы находится не мое, человеческое, тело, а всего лишь управляемый мной андроид. Рассудком я понимала, что этот блеск суть не более, чем отсвет пигмента в сетчатке мириадов простых глаз, давно покинутых жизнью, но мне все равно было не по себе.

«Точь в точь как в Ширтахо», — вдруг подумала я.

Рядом раздался голос, и я вышла из ступора.

— Ага, — вслух заметил Стивен, — Вот вам и последние двадцать процентов. — Довольный собой, он откинулся назад и потянулся.

— Вон в той сетке над монстром. — деловито уточнил Т-4.

Нет, все-таки в его непрошибаемой логике есть свои преимущества. По крайней мере, он не поддается мрачности момента. Я настроилась на аналогичный лад и поняла, о чем они толкуют. В купол огромной капсулы была встроена металлическая паутина, длинные концы нитей которой выходили наружу и упирались в высокий свод поголка. Там они были прикреплены к нашлепкам, очень смахивающим на те, что мы уже видели. Именно в этом месте Стивен и обнаружил недостающую часть энергии, принесенной из равнинных подземелий. Вблизи кружков виднелись темные участки на камне… Ну-ка, ну-ка… Я заставила своего робота добраться до стены зала, а затем до верха и полностью подтвердила свою версию. Пока я этим занималась, мои коллеги осматривали прочие детали обстановки. Пол вокруг постамента для тела Главной Формы был весь покрыт толстым слоем порошка или пепла. В воздухе также висела мутная пелена, очень похожая на тот дым, что мы видели в бассейне, в Ширтахо, отчего контуры предметов казались размытыми. Кроме этого, здесь было полным-полно точно также упакованных в пластик насекомых, причем часть их по форме и размерам совпадала с теми, что мы видели на кладбище личинок. Они были частью утоплены в труху, сходную с той, что встречалась в коридорах по пуги. Надписей же тут было немного, и Нат быстро справилась со своим делом. Стивен и Лерни строили предположения о смысле и характере работы всей конструкции вообще, когда я их отвлекла:

— Между прочим, на потолке здесь точно такая же плесень, что была и в Ширтахо, в «крематории».

Они примолкли, затем техномаг отмахнулся:

— Разумеется. Надо же было когда-то кормить эту здоровенную мерзость.

— А ты инсектофоб, — добродушно отметил Стивен. Т-4 изумился:

— Конечно. А вы разве нет?

— Вообще-то да, — честно признал наш учитель. — Но я соблюдаю все СИНЛАРские правила и кодексы.

Лерни согласно кивнул:

— Я тоже. Но, по правде говоря, при виде здешней красоты я испытываю только одно сожаление, что у меня нет здесь старого доброго напалма.

— Термопластик им не возьмешь, — деловито заметил Стивен. — И потом, надо сначала проанализировать всю схему развития ситуации.

— Согласен. Но я об эмоциях говорю.

Да уж, с точки зрения чувства антипатии, оно у техномага по отношению ко всем Atelocerata развито чрезвычайно. Никогда не забуду, как он гонялся по всему дому за приблудным местным тараканом в течение целого часа, а я ждала у крыльца. Наконец, мистер Смод издал торжествующий вопль откуда-то из кухни, где, по всей видимости, и прикончил незадачливого гостя. Тогда мы едва не опоздали со своей спасательной миссией. Я было хотела высказаться насчет ксенофобии, но не стала. В конце концов, я тоже прилетела на Гшамм, чтобы избавить этот мир от инсектного влияния любым эффективным способом. Хоть Эз-683, хоть керосином. ЭМ-СИ же вдруг напряглась:

— Потише ребята. Я про напалм.

— Почему… — начал Лерни и неожиданно резко наклонился вперед: — О, черт! Ты права. Быстро сматываемся. Скорее, скорее!!!

Но наши роботы не успели. Из небольших черных отверстий в стенах вылетели потрескивающие сверкающие шары и, стремительно маневрируя, пронзили насквозь наших андроидов. Так же молниеносно они развернулись и снова атаковали роботов, прожигая в них оплавленные по краям дыры. Так продолжалось снова и снова, пока от механических тел не остались только кучки обугленной золы. Энергоформы гораздо быстрее вещественных изделий, и убежать бы мы все равно не смогли. Перед каждым из нас погас экран, а ощущения ведомого тела исчезли. Андроиды не живые и тем более не разумные существа, им неизвестны страх или боль человеческого организма, но внезапная пустота чувств была ошеломляющей. Я вздрогнула от стука по соседству: это Нат сняла с головы и положила на пульт ставшие бесполезными «наушники». «Странник» обеспокоенно просканировал подземелье и передал мне свои выводы. Мне пришлось облизать пересохшие губы прежде, чем проговорить:

— В общем контуре склеротической конструкции падение напряжения на 5 %. Все-таки наши роботы им стоили некоторых затрат.

— И нужную информацию мы таки успели получить, — немного смущенно заметил Смод.

Никто не стал поминать ему провокационные речи. Каждый анализировал собственные действия — похоже, все были хороши. Ведь с самого начала было известно, что эта штука враждебно настроена и способна к эмпатии. А мы забрались в самый фокус поля, где ее чувствительность была наибольшей. Стивен так же не сетовал на потерю. Только поднялся и заметил:

— Мне надо отдохнуть и подумать. И, может быть, я наконец узнаю что-нибудь от СИНЛАРа по поводу «третьей силы».

Мы разошлись анализировать кучу новых данных. Молчаливые и подавленные. И мне, и коллегам было слишком легко представить себя на месте сгоревших андроидов.