Я заметила, как опустился силовой экран и наш корабль визуально исчез. Мой «Странник» уже сам по себе висел в режиме невидимости. Структурный маг также схватился за коммуникатор, видимо чтобы позаботиться о «Тихо Браге».

— Что это такое? — поинтересовалась Нат. Ей одной не о чем было волноваться, ведь «Цветок» она убрала внутрь корабля Стивена. — Похоже на их военные самолеты.

— Они и есть, — деловито откликнулся Смод. — Наверное, у них маневры.

— Ночью? — я совершенно не могла себе такого представить. — Еще скажи — парад.

Т-4 пожал плечами:

— Не вижу ничего необычного. Мне приходилось работать еще с тремя империями, где ночные парады были в моде, не говоря уже о маневрах.

Между тем Нат и Стивен переглянулись между собой и наш учитель заметил:

— Нет, ребята. Это по нашу голову. Шенгуф охотится за нами.

Техномаг принял это сразу, а я — неохотно, но в душе я понимала, что они правы. Вслух же я высказала некоторое сомнение:

— А откуда ему о нас знать? Мы же пока не засветились?

— Для имперцев — нет, — отозвался Лерни. — Иначе бы по нам уже прицельно палили из тяжелых орудий и всего остального, что у них есть.

Мисс Джордан мой скепсис казался не убедительным:

— Кен, ты же сама говорила, что для инсектоидов типичны начатки телепатии. Почему бы этому не быть и у Шенгуфа? Он же имитирует Главную Форму Склерота — значит, у него должно быть ощущение местности. И если в его владениях появляются враждебные чужаки — он должен это почувствовать.

— Но мы же не враждебны гшаммским гуманоидам! Мы, наоборот, хотим им помочь.

Моя наивность, наверно, ее забавляла. Но по-дружески А-1 решила меня просветить:

— Видимо, наши представления о гуманитарной помощи их не радуют. Кен, неужели не очевидно, что мы намерены разрушить самые основания их религии и общества? С позиций нынешнего культа мы самые что ни на есть исчадия бездны, враги их цивилизации. Так что о букетах и улыбках можешь позабыть. Еще хорошо, что Шенгуф — только подобие, а не настоящая Главная Форма Склерота. Ты, например, готова встретиться с такой Суперличностью лицом к лицу?

«Нет, — машинально подумала я, — никогда». Меня даже передернуло от мысли о подобной возможности. По моим сведениям, его псионические способности так велики, что распространяются на 6–8 километров над поверхностью Склерота.

— Друзья, не паникуйте. — Стивен все это время не отрывался от коммуникатора и анализировал свежие данные. — Ничего действительно живого тут нет. Все сдохло очень давно. Конечно, мы можем нарваться на автоматику, но не на реальных склоромуравьев любого типа. Меня больше беспокоит «третья сила». Я до сих пор не знаю, что это такое, хотя послал уже четвертый запрос в СИНЛАР. Послушай! — обратился он к Т-4: — Перенастрой датчики «жуков» на любую органику инсектоидного типа. Особенно — на компоненты той смеси, что мы обнаружили на равнине. А я подготовлю андроидов. Топать в эти подземелья сразу живьем было бы безумием, как мне кажется.

Стив, как всегда, был совершенно прав. На сей раз никто из нас не горел желанием залезть вслепую в старую склеротическую захоронку.

Боевые машины вернулись без всякого результата. Почему-то Повелитель Гшамма был уверен в этом с самого начала. И его это нисколько не успокоило, хотя для видимости он выразил удовлетворение отчетом. Он задумался. Ощущения его были так неординарны, что он готов был поверить во что угодно, в любой катаклизм, который, однако, пока никак себя не проявлял. Все было тихо, поразительно тихо, и это настораживало все сильнее и сильнее, Единственным положительным итогом было то, что ему, наконец, действительно захотелось спать. Шенгуф вернулся к себе в спальню и вытянулся, по старой казарменной привычке не раздеваясь, на своем роскошном ложе. Темнота смилостивилась над ним, и он провалился в сумрачные глубины сна.

Я давным-давно не водила андроидов и поначалу потаскала робота по местному рельефу, привыкая к контакту с ним. После чуткого и сообразительного «Странника» базовское изделие ощущалось как грубое, неуклюжее и тупое. Эти синтетические подобия предназначались для самой начальной разведки, были нашпигованы сенсорами, но их манипуляторы оставляли желать лучшего. Вместо ладоней с пальцами у них были лопатки наподобие рукавиц, а ступни заменяли круглые присоски. Они умели шагать, прыгать и даже взбираться по абсолютно вертикальной стене и ходить по потолку, как ящерица-геккон. Голову заменял небольшой выступ с излучателем, способным освещать темноту или, при необходимости, обездвижить нападавших. Управлялись они через биопотенциалы мозга, и в них нужно было загружать свои частоты, для того чтобы они могли на тебя реагировать. Для этого имелся специальный пульт, передающий сигналы на расстояние до двадцати миль. Все данные, что они могли получить, путешествуя, так же выводились на экраны этого же пульта, автоматически записывались и анализировались. Стивен выдал нам и взял себе стандартных андроидов, ростом около двух метров, поскольку при сканировании выяснилось, что внутренний лабиринт в стене плато не только обширен, но и просторен. Лерни соорудил визуальную модель, и перед нами возникла прозрачная конструкция: объемное изображение подземелий, напоминающее усложненную виноградную или рябиновую кисть, где разными цветами передавалась полученная «жуками» информация — наличие органики, силовых установок или металлических предметов, впрочем, таких внутри было немного. Ввиду разницы масштабов наши роботы обозначались четырьмя точками, сейчас стоящими у входа. Мы уселись рядком в рубке «Глории» с пультами перед глазами и блоками управления на головах (напоминающими модерновые наушники), а наши подопечные сгрудились кучкой возле высокой темной дыры — пещеры, над которой влетели в скалу энергоформы. Наконец мы отправили их в путь. Чисто внешне грот казался вполне естественным образованием, и так же было первые двести метров. Затем андроиды уперлись в препятствие. Один из них отщипнул кусочек от серой поверхности.

— Стандартная склеропластика, — заметил Стивен.

— Возраст около двух миллиардов лет, — откликнулся Лерни.

По его данным, на дистанции больше мили не было ничего атакующего.

— Идем, — робот Стивена поднял руку и пропорол высокочастотным лучом толстую пленку. Вся компания бодро полезла в темноту тоннеля. Судя по характеру обработки стен, мелькающих в свете фонарей, не приходилось сомневаться, что его прорыли склеромуравьи. Впечатления от вождения робота возникали своеобразные. Я не теряла ощущения собственного тела, но к ним добавились и те, что мог бы испытывать мой робот. Киберы были лишены эмоций и любой другой прямой оценки данных, но все равно эффект моего личного путешествия по подземелью был необычайно реалистичен.

На объемном плане явно выделялось несколько более крупных помещений. Еще раньше посовещавшись, мы выбрали одно из них в качестве первого объекта. Во-первых, оно было ближайшим ко входу. Во-вторых, именно туда проследовали и там пропали энергоформы. При разрезе сверху это был овальный зал со сложной внутренней конфигурацией. При вертикальной проекции он представлял собой центральную часть трехэтажной пещеры, ниже и выше имелись более мелкие комнаты, соединенные единым вертикальным столбом. По концентрации металла (предположительно, железного сплава) это было самое выдающееся место в лабиринте.

Путь до этой инстанции мы прошли вполне благополучно. Длинные, проделанные челюстями и когтями, коридоры были пусты и безжизненны, лишь кое-где встречались остатки давно истлевшей органики.

Несколько раз мы упирались в каменные блоки, которые, однако, можно было легко отодвинуть, как только на гравитационных присосках их удавалось приподнять. Пол неуклонно шел вниз, по бокам встречались бесчисленные ответвления, но, следуя по схеме, мы добирались кратчайшим путем. Проход внезапно расширился, образовав высокую, сходящуюся узкой аркой над нами, галерею. Стены ее были выложены металлическими дисками с неровными краями, а промежутки заполнены необычными надписями, напоминающими склеротические знаки, но не идентичные им. Нашлепки тускло светились собственным зеленовато-желтоватым светом. Т-4 озадаченно заметил:

— Это не собственная люминесценция сплава. И радиоактивность здесь в норме. Только если…