машинкой. Пойми, старый, вопрос не в том, лететь или не лететь. Вопрос в том, лететь быстро или чуть помедленнее.

— Ну так что? — спросил Пастух. — Поведешь вертолет?

Летчик облизнул пересохшие губы.

— Пошел ты в ж…у! — коротко ответил он.

— Как хочешь… — Пастух нажал на курок.

Брызги крови повисли на оргстекле, на спинке сиденья, попали на рукав Папаши Сильвера. Тот брезгливо стряхнул их.

— Ну ты, осторожнее, — предупредил он.

Пастух поманил пальцем второго пилота:

— Вытащи тело в грузовой отсек.

Тот торопливо подхватил мертвого оператора и, напрягаясь, матерясь, выволок из кабины.

— А теперь садись на свое место, старый, — скомандовал Крекер. — И не вздумай глупить. Предупреждаю: мы у тебя за спиной.

Пастух занял место оператора, огляделся, буркнул себе под нос:

— Давненько я за штурвал не садился. Та-ак.

— Борт 0501, — послышалось в динамике. — Что у вас, доложите? Что у вас, борт 0501? Я — «Центральная».

Крекер ободряюще подмигнул пилоту:

— Давай, старый, действуй.

Тот пощелкал тумблерами над головой.

— Я — борт 0501, раненых подобрали.

— Отлично.

Папаша Сильвер снял с плеча автомат и устроился у входа в грузовой отсек. Крекер присел рядом, посмотрел вниз.

— Класс! Лучше, чем на «американских горках», доложу я вам!

Сильвер качнул головой:

— Дите!

— Идем к Лубянке, — скомандовал Пастух пилоту. — И смотри не хулигань, если не хочешь отправиться следом за своими коллегами.

Вертолет завалился набок и начал набирать высоту, уходя вдоль Кузнецкого моста к Лубянке.

— «Центральная», я — «Молния». Террористы ушли наверх. Что делаем?

Командующий посмотрел на членов штаба, на полковника-спецназовца, внимательно изучающего схему, вздохнул:

— Я думаю, действовать надо следующим образом: «Гроза» спустится в пролом, проверит, нет ли там засады, а затем «Молния» и «Смерч» поднимутся, обследуют основную магистраль и боковые отводы. Террористы сейчас зажаты под землей. Они должны были двигаться отсюда, — он указал на схеме направление, — а «Тайфун» шел с противоположной стороны. Встретились они здесь. Мы слышали взрывы. Скорее всего террористы использовали гранаты или мины. Но, так или иначе, проход здесь перекрыт, завален. На то, чтобы разобрать его, уйдет не час и не два. Глубина тоннеля метра два с половиной, да? — Он повернулся к представителю инженерного департамента.

Тот сверился с документами.

— Почти три.

— Скорее всего взрывом пробило выход на поверхность, однако террористы вряд ли отважатся подняться на улицу. Они прекрасно понимают, что центр заблокирован, просто так им не уйти. Вывод: эти сволочи попытаются воспользоваться одним из боковых тоннелей.

— А они не могли уйти в другую сторону? — предположил военный.

Полковник-спецназовец ткнул пальцем в схему:

— Мы пустим отсюда еще одну группу, и террористы окажутся зажаты в «клещи». Теоретически они, конечно, могут попытаться прорваться, но зачем? Если они двинутся по магистрали в противоположном направлении, то наткнутся на засаду. Наши люди окажутся в более выгодном положении, и террористы не могут этого не понимать. Значит, они попытаются без боя уйти в один из боковых отводов.

— Группы «Молния», «Смерч» и «Гроза» прочешут этот участок, — командующий очертил на экране невидимый круг. — Вы, — он кивнул на представителя Министерства обороны, — возьмете одно из своих подразделений и перекроете магистраль вот тут.

Полковник-спецназовец продолжал внимательно осматривать схему.

— Вас что-то беспокоит? — поинтересовался командующий.

— Да, — кивнул тот.

— Что именно?

— Меня беспокоит то, каких людей мы теряем. Каждый из террористов — прекрасный, отменно обученный боец. Вы имели возможность в этом убедиться. И того, что случилось, могло бы не произойти.

— Послушайте, — грубовато оборвал полковника генерал, — давайте хоть сейчас не будем клеймить власть, ладно? — Он взял себя в руки и добавил чуть помягче: — То, что произошло, уже произошло. Мы можем лишь сожалеть.

— Только это нам и остается, — согласился спецназовец.

Группа «Смерч» освободила проход и вошла в метротоннель. Штурмовики из первой группы тоже потянулись к пролому. Двое из них стояли, направив стволы автоматов вверх, на черный пролом. Остальные стаскивали тяжелые бронекостюмы. Забраться в такой «кольчуге» по лестнице на крышу еще можно, но по тросу, да еще через узкий колодец… Бойцы «Смерча» тоже были вынуждены устроить «стриптиз».

Наконец в наушниках прозвучало:

— Я — «Гроза», проход свободен. Здесь никого.

Старший первой группы подал штурмовикам знак «пошли». Затем обернулся к двоим дозорным:

— Останьтесь здесь.

Те отошли чуть в сторону, опустились на колено и подняли автоматы.

Штурмовики воспользовались тросом, оставленным террористами. По одному, ловко и быстро, они взбирались наверх и исчезали в черном колодце. Когда поднялись трое, к тросу привязали бронежилеты. Потом забрались остальные. Одновременно с этим патрули, состоящие из десантников и солдат внутренних войск, растекались по улице, блокируя выходы из колодцев. Ревели БТРы, разворачиваясь, перекрывая дворы и переулки от стены до стены, отрезая террористам все пути к отступлению. Занимали позиции снайперы.

Штурмовики группы «Смерч» последовали за «коллегами».

Мало-помалу тоннель опустел, остались только дозорные.

В штабе командующий прохаживался вдоль длинного стола, поглядывая на карту.

— Не волнуйтесь так, — подал голос представитель Министерства обороны. — Никуда этим г…кам не деться. Их поимка — вопрос времени.

— Вот именно — времени, — тяжело ответил тот. — А есть ли у нас время?

«Ми-24» пророкотал над улицами и завис, почти касаясь колесами шасси крыши «Детского мира».

— Что вы собираетесь делать, ребята? — обернулся пилот.

— Ты, старый, поменьше болтай, — спокойно ответил Крекер. Прижимая наушник пальцами, он громко и весело отрапортовал: — «Осень», я — «Москва-девять». Мы на исходной.

Шептун повернулся в кресле.

— Понял вас, «Москва-девять». «Осень» — всем. Можно начинать.

Двое солдат, оставленных командиром группы «Молния» в метротоннеле, продолжали следить за черным провалом. Каждую секунду они ожидали услышать в наушниках раскатистые автоматные очереди и крики, которые означали бы, что террористы обнаружены. Но ничего не происходило. Тишина. Только короткие отрывистые реплики штурмовиков:

— «Молния-один», чисто!

— «Гроза-четыре», у меня чисто!

— «Смерч-три», все чисто!

Оба дозорных буквально растворились в ожидании. Нервы их были напряжены до предела. Но опасность могла прийти только сверху, и посему то, что произошло дальше, застало солдат врасплох.

Со стороны завала неожиданно послышался слабый шорох. Первый дозорный посмотрел на темную стену породы и вдруг увидел, как камни в углах у стены зашевелились, начали комкаться, скручиваться, сползать вниз. Мгновение спустя дозорный понял, что камни — это вовсе не камни, а люди, спрятавшиеся под чем-то похожим на плащ-палатки, раскрашенные в серо-черные тона и присыпанные сверху землей.

Часовой начал опускать автомат. Второй дозорный, тоже слышавший шорох, попытался развернуться, однако боевики оказались проворнее. Два выстрела хлопнули практически одновременно. Пуля, выпущенная Белоснежкой из «вала», угодила точно в забрало штурмового шлема первого дозорного, разбила поликарбонатное стекло, вошла в переносицу и, превратив нос в кашу, разнесла заднюю стенку черепа. Мертвое тело отбросило почти на метр назад. Второму штурмовику пуля попала в грудь. Легко прошив титановую пластину и