сотрудников оперативного отдела был асом вождения. Через несколько секунд «трешка», взвизгивая тормозными колодками, вылетела на Фестивальную.

Ни с первым, ни со вторым слоем проблем не возникло. Пластитовые заряды легко проделали отверстия необходимого диаметра и в бетонном кольце метротоннеля, и в двухметровом слое спрессованной до прочности гранита почвы под ним. Монолит глинозема раскололся на сотню отдельных кусков и теперь, по сути, представлял собой груду глыб.

— Бегемот, Леденец и Дофин, выгребайте землю. — Генерал посмотрел на часы. — Пока мы в графике.

Леденец и Дофин встали справа от пролома, Бегемот слева. Наверное, следовало бы назначить еще кого-нибудь, но бурильщики, несмотря на метедрин, устали, им необходимо отдохнуть. Впереди самая ответственная часть работы. Караульных снимать нельзя. О том, чтобы встать в пару самому, Генерал не думал. Он осуществлял командование операцией. Да и от толстяка не убудет. Не перетрудится. Вон, весь вымазался. И когда успел? Ведь от точки инициирования[6] дальше всех стоял, а пыли на нем, как на угольном паровозе. Генерал постарался погасить вспыхнувшее вдруг раздражение, однако ничего с собой поделать не смог. Глухая злоба на этого улыбчивого толстяка тлела в груди, как стихийно зарождающийся пожар. Она росла, набирая силу, грозя материализоваться в жестоких и совершенно не мотивированных действиях.

Бегемот не мог не чувствовать враждебности. Он отлично понимал, что свое дело — разработку и сборку ядерных фугасов — сделал. Теперь он не более чем балласт, который без сожаления можно «выбросить за борт». Ему не хотелось «за борт». «За борт» здесь могло иметь только одно воплощение — пуля в голову. Поэтому толстяк старался вовсю. Поднимал и отбрасывал тяжеленные глыбы спрессованного глинозема настолько быстро и далеко, насколько позволяли рыхлые мускулы.

Отрывая от земли очередную угловатую глыбу, Бегемот исподволь посмотрел на Генерала. Заметил ли тот его старание, отметил ли? Реакция старшего оказалась прямо противоположной ожиданиям.

— Работай! — окрысился седой. — Если выбьемся из графика — спрошу с тебя. Лично.

— Да я…

— Слишком много болтаешь.

Стоящий за спиной Генерала Чубчик перекинул бур с руки на руку, перехватил инструмент поудобнее и спокойно сказал:

— Оставь его, брат. Он и так пашет за двоих.

Генерал резко обернулся.

— А ты будешь говорить тогда, когда я попрошу, понял?

Чубчик внимательно и твердо смотрел Генералу в глаза. Он, похоже, ничуть не испугался. Наоборот, в узких раскосых глазах появилось подобие азарта.

— А если нет? Что ты сделаешь? Я ведь не Бегемот, ты знаешь. Со мной такие номера не проходят.

Разом взмокший от волнения Бегемот попытался улыбнуться.

— Ребята, не стоит из-за меня…

— Помолчи, брат, — скомандовал Чубчик. — Сейчас не в тебе дело.

— Правда, хорош лаяться, мужики. — Леденец выпрямился, отбрасывая очередную глыбину. — Не время разборы устраивать.

Ни Генерал, ни Чубчик не обратили на него никакого внимания.

— Лучше не нарывайся, — предупредил Чубчика Генерал. — Тебя это не касается. Чего ты лезешь? Все молчат, а он лезет.

— Потому и лезу, что все молчат, — усмехнулся тот. — А насчет нарваться… Махнуться хочешь? Давай, брат. Баш на баш.

Генерал смерил его презрительным взглядом. Он на полторы головы выше Чубчика и килограммов на тридцать тяжелее. Однако Чубчика это не смущало.

— Ну так как?

Дофин продолжал кидать глыбы. Сработал извечный принцип: двое дерутся — третий не лезь. Леденец выпрямился, отряхнул руки. Сидевший на рельсах Ватикан поднялся и приткнулся в сторонке, наблюдая за развитием событий.

Белоснежка, стоявшая у поворота в сотне метров от группы, услышала голоса и, обернувшись, подняла «винторез» к плечу. Тусклые лампы аварийного освещения давали вполне достаточно света, чтобы разглядеть спорящих. Диоптрика прицела увеличила фигуры, резко очертила лица. Генерал и Чубчик ссорились. И, видимо, снова из-за Бегемота. Толстяк выглядел растерянным. Белоснежка упрямо поджала губы. Бегемот был ей симпатичен. Он обладал достаточно редким по нынешним временам качеством — добротой. За это его и невзлюбил Генерал. Люди такого склада обычно не прощают другим достоинств, которыми не обладают сами. Однако они почему-то всегда сильнее. Из-за них жизнь и превращается в такую ублюдочную штуку.

Скандал разгорался. По тому, как напрягся Генерал и зло усмехался Чубчик, Белоснежка поняла: назревает драка. Генерал, конечно же, изувечит Чубчика и будет жить дальше, спокойный, сильный, уверенный в собственной исключительности, значимости и непогрешимости. Ну уж нет! Спокойно, мягким кошачьим движением девушка дослала патрон в патронник и поплотнее прижала приклад к плечу. Центр перекрестья уперся в седой затылок. Девушка задержала дыхание, успокаивая биение сердца. Если драка будет неминуема, ей придется сделать ЭТО. Хорь ее простит. Во время боевых действий нет места ссорам. Это называется саботаж. Ну а если Хорь НЕ простит… Что ж, она сумеет за себя постоять.

Белоснежка никому, в том числе и себе, не призналась бы в истинной причине своего решения.

— Что скажешь, брат? — ухмыляясь, протянул Чубчик.

— Ладно, не до махалова сейчас, — хмыкнул Генерал. — Потом махнемся, когда все закончится. — Он повернулся к Бегемоту. — Работай!

Чубчик неторопливо положил бур на бетонное дно тоннеля, подошел к толстяку, наклонился.

— Подвинься, брат. Помогу.

— Тебе еще бурить, — напомнил Генерал. — Учти, подменять не стану. Сдохнешь — сам будешь виноват.

— Ничего, — спокойно ответил тот, поднимая здоровенный валун, — как-нибудь справлюсь.

— Ну смотри. Дело твое.

— Вот именно.

Генерал и не подозревал, что мгновение назад был на волосок от смерти.

Белоснежка опустила винтовку.

— Товарищ майор! — громко, на весь зал, гаркнул командующий. — Может быть, вы потрудитесь объяснить, что происходит?

— Если бы я знал, — обескураженно пробормотал Котов. — Черт побери, ничего не понимаю!.. Я не получал этого досье.

— Но в журнале записано обратное, — заметил командующий. — У вас есть какое-нибудь убедительное объяснение?

— Говорю вам, я не получал досье Рыбы! — взорвался майор. — Я не слепой и не идиот!

— Но там ваша подпись…

— Дерьмо собачье! — буркнул себе под нос полковник-спецназовец. — Ежу понятно: майора подставляют. Подумайте сами, будь он Хорем, разве влетел бы так по-глупому?

— Вы полагаете? — спросил командующий.

— Да тут и полагать нечего. Только полный м…к наступает в собственное г…о.

— Вы все-таки потрудитесь выбирать выражения, полковник, — не без укоризны заметил представитель Министерства обороны. — Здесь как-никак старшие по званию.

— Да нас…ть мне! — рассвирепел полковник. — Противно смотреть! Эта сволочь дергает за ниточки, а мы все, как марионетки, пляшем под его дудку! Неужели вы не видите: он играет. Этот тип, кто уж он там, ломает комедию и наблюдает, как мы тут дергаемся, словно свиньи на веревке! Кстати, майор пока единственный человек, который сделал хоть что-то реальное для поимки Хоря и всех остальных заср…ев.

— Майор, — окликнул Котова командующий, — работайте пока. И потрудитесь все-таки подумать, как ваша подпись попала в журнал регистрации.

— Есть, товарищ командующий, — четко ответил Котов. Однако все присутствующие видели: настроение у него испорчено безнадежно.

— А мы, товарищи, — повернулся командующий к столу, — давайте закончим с планом эвакуации кремлевских запасников. Мне доложили, что через полтора-два часа ценности упакуют и сдадут под контроль службы охраны. Надо что-то решать.

— Товарищ командующий. — Лейтенант-десантник вынырнул из-за планшета, подошел, козырнул. — Президент на проводе.

Лицо командующего вытянулось.

— Иду, — ответил он. — Сейчас иду. Продолжайте пока без меня, товарищи.

Котов устало опустился на стул, окинул зал пустым, невидящим взглядом.

— Товарищ майор… Александр Яковлевич… — К столу подошел здоровый, как медведь, оперативник, остановился рядом в нерешительности.

Майор вздрогнул.

— Что? А-а-а, это ты…

— Я смотрю, вы задумались. Решил, может быть…

— Ничего. Какие новости?

— Насчет удостоверения задержанного. Очень хорошая подделка. Отменное клише. Выполнено профессионалом высокого класса. Не кустарем. Но образец старый, хотя неспециалист не отличит. Теперь насчет оружия. «Гюрза».

— Это я знаю. — Голос Котова неожиданно окреп. — Ну, быстрее говори, не мямли.

— Помните, в начале этого года произошло хищение на Сортировочной в Нижнем Новгороде? Пятеро военнослужащих сломали доски в днище вагона, забрали почти двадцать пять стволов и три цинка по пять тысяч патронов в каждом. Может быть, помните? Об этом деле еще в газете пропечатали.

— Помню, — кивнул Котов. — По восемь лет им дали.

— Точно. Так вот, этот ствол — из числа похищенных.

— Ясно. Зацепок, конечно, никаких…

Оперативник вздохнул, развел руками.

— Александр Яковлевич, — подошедший компьютерщик наклонился, заговорил тихо, понизив голос, — мы получили данные МВД на Рыбу. Это Лев Макарович Науменко. Как говорится, из бывших партийных функционеров. В общем-то, ничего конкретного нет, уголовных дел за ним не числится. Может быть, он и правда чист, но я думаю, просто подмазывал кого надо. Вот адреса — домашний и рабочий.

— Отлично. — Котов вдруг улыбнулся. — Спасибо.

— Не за что. Я работаю.