— Молчи.

Четверо на улице вытащили оружие. Один подошел к микроавтобусу, склонился к ветровому стеклу и долго вглядывался в полумрак салона.

— Ну что там? — спросил кто-то, стоящий у самого борта.

— Вроде никого, — послышалось в ответ. — Были бы занавески раздернуты…

— Ага. Если бы да кабы… — протянул третий. — В квартире они, ясное дело. Тут и думать нечего.

— Ладно, пошли. Лейтенант, останетесь у машины. На всякий случай.

— Есть.

Марафонец и Виктор переглянулись. Вот хлопнула подъездная дверь, и наступила тишина. Выждав еще несколько томительных секунд, Марафонец приподнялся. Перед капотом «РАФа» никого не было. Вероятно, лейтенант стоял рядом с «жигуленком», карауля тот самый «всякий случай». Виктор вопросительно вздернул брови: «Где?» Кивок в ответ: «Там». — «Понял». И тихим, едва слышным шепотом:

— Что будем делать?

Марафонец наклонился к самому уху водителя.

— Значит, так…

В фойе Беклемешев вызвал оба лифта, скомандовал одному из оперативников:

— Мы поднимаемся в грузовом, ты — в пассажирском. Деваться им некуда. И давайте без шума.

Дождавшись, когда обе кабинки радушно распахнули дверцы, оперативники дружно шагнули внутрь и поехали на восьмой этаж.

На нужной площадке было пусто, но из-за обитой дерматином двери доносилось приглушенное бормотание. Разговаривал мужчина.

Оперативники понимающе переглянулись. Беклемешев опустился на корточки, осмотрел замки. Хорошие замки, финские. Но, как показывает опыт, раз наличествует замок, значит, его можно открыть. Повернувшись к одному из оперативников, капитан спросил шепотом:

— Откроешь по-тихому?

Тот быстро взглянул на замочную скважину, кивнул серьезно.

— Попробую.

— «Попробую» здесь не годится, — воспользовался расхожей котовской фразой Беклемешев. — Или можешь, или нет. Тогда придется резать прожигающим шнуром.

Оперативник вытащил из кармана набор отмычек, подобрал нужную, аккуратно вставил в скважину. Второй оперативник и капитан подняли оружие. Замок действительно был хороший. Открылся практически беззвучно.

— Готово. — «Взломщик» спрятал отмычки в карман, в правой руке поднял пистолет, левой взялся за ручку двери. — На счет «три». Раз, два, три!

Тяжелая дверь распахнулась, и троица ввалилась в прихожую, выкрикивая: «Не двигаться! Руки на голову!»

Теледиктор встревоженно бубнил что-то об угрозе эпидемии холеры, но в остальном в квартире стояла непроницаемая тишина. Оперативники разделились. «Взломщик» шагнул к кухне, Беклемешев направился в комнату. Третий остался у двери. Никто не выскакивал в коридор с истошным: «Пустите, волчары позорные!» — никто не прятался в кухне, никого не было и под кроватью. И в большом платяном шкафу тоже никого не оказалось.

Убедившись, что в квартире пусто, Беклемешев высказал немудреную догадку:

— Увидели нас из окна и ушли по лестнице.

— Да уж ясно, что не на крыльях упорхнули, — буркнул «взломщик», выходя в прихожую.

— Ничего, — не обращая внимания на колкость, сказал капитан. — Все равно никуда не денутся. Дальше подъезда не убегут.

— Это еще бабушка надвое сказала, — неопределенно протянул «взломщик». — Их все-таки трое.

— Пошли. — Беклемешев быстро направился к лифту.

Марафонец присел на корточки у двери и, отодвинув — на миллиметр, не больше — край занавески, осмотрел подъездную дорожку. Так и есть. Он не ошибся. Амбалистого вида коротко стриженный блондин в штатском стоял спиной, привалившись поджарым задом к капоту «Жигулей», и внимательно, по-волчьи, всматривался в прохладное нутро фойе. Обернувшись, Марафонец кивнул Виктору: «Он тут. Можно». Тот потряс открытой ладонью, давая понять: «Все будет в ажуре», — и полез, зевая, кряхтя, потирая глаза кулаками, на водительское кресло. Реакция у лейтенанта была отменной. Он моментально развернулся на месте, вскидывая пистолет, выцеливая крепко сбитую фигуру Виктора, копошащуюся между креслами. Лицо фээсбэшника оживилось, в глазах загорелся приветливый плотоядный огонек.

— Вылезай из машины и руки на капот! Живо!

Виктор весьма пристойно изобразил недоумение, смешанное с испугом.

— А в чем дело, командир? Если я чего нарушил, так это случайно. Честно.

— Вылезай! — продолжал настаивать лейтенант.

— Да пожалуйста, — пожал плечами водитель. — Ты, друг, только не горячись. Уладим миром.

— Руки! — рявкнул амбал. — Руки подними!

— Ладно-ладно, не горячись, — бормотал Виктор, распахивая дверь, выбираясь на улицу и делая шаг к «Жигулям». — Скажешь поднять — подниму, скажешь опустить — опущу. Ты только сказать не забудь…

Марафонец легко нажал на дверную ручку. Та тихо щелкнула, но за громкой умиротворяющей болтовней Виктора лейтенант пропустил звук мимо ушей.

— … А то сам забудешь, а сам выстрелишь. Ты гляди не пальни в меня. Лады? Не пальнешь? — Водитель уперся руками в крышу «Жигулей» и добродушно улыбнулся через плечо. — Не, я понимаю, работа такая, но ты не стрельни смотри. Ты с пистолетом обращаться умеешь? Вот я не умею. С автоматом умею, а с пистолетом — нет.

— Закрой рот, — приказал лейтенант.

— Да пожалуйста. Я ж хотел как лучше. Думал, может, тебе веселее. Все не так скучно.

— Я сказал: заткнись!

Марафонец слегка нажал на дверцу, и та поддалась, приоткрылась. Шаг был сделан, путь к отступлению отрезан. Оставалось идти вперед. Действовать. Он выскользнул в узкую щель и совершенно бесшумно метнулся к медведеобразной плечистой фигуре. Лейтенант как раз пнул Виктора по ступням, заставляя раздвинуть ноги на максимальную ширину, а тот и не думал сопротивляться. Стоял, весело разглагольствуя во все горло, вызывая у фээсбэшника только одну мысль: «Ну что за кретин!» То, что говорливый «водила» не такой уж кретин, лейтенант понял минут через двадцать, когда пришел в себя после мощнейшего удара, внезапно обрушившегося на его стриженый затылок.

Услышав тяжелый звук падения, Виктор обернулся. Амбал ничком лежал на асфальте, уткнувшись широким утиным носом в грязную шину «Жигулей». Полы серо-казенного пиджака весело трепал ветер, мыски начищенных до зеркального блеска франтоватых ботинок самозабвенно любовались друг другом. Выпавший из разжавшихся пальцев пистолет валялся тут же, у колеса.

— Ух, здорово! — восхитился водитель.

Марафонец опустился на корточки, нащупал у лейтенанта пульс и удовлетворенно кивнул:

— Все в порядке. Полежит немного и отойдет.

— Надо пушку забрать, — совершенно по-мальчишески предложил Виктор.

— Не надо. За пушку — восемь лет. Хочешь сесть на восемь лет? Нет? Я тоже.

— Ха! А за то, что ты ему по кумполу поднес, по головке погладят и премию выпишут, да?

— С этим, может, и обойдется, а за пушку дадут. Ладно, пошли за Вероникой.

Марафонец поднялся, и в эту секунду, на ходу натягивая туфли, из подъезда выбежала Вероника.

— Ребята… — начала было девушка и тут же осеклась, с недоумением оглядывая странный «пейзаж».

— Что здесь произошло?

— Ты их не встретила? — прищурился Марафонец.

— Кого?

— Троих в штатском.

— Они только что подъехали, — вмешался в разговор Виктор, — и пошли наверх. Видать, думали: мы у тебя сидим. А этого, — кивнул он в сторону безвольного тела, — оставили сторожить здесь. Ну, мы его и «выключили». Хотели идти тебя выручать.

— Эти люди — сотрудники ФСБ, — уверенно произнесла девушка.

— Да ну? — изумился Виктор.

— Ты звонила в ФСБ? — Лицо у Марафонца вытянулось. — Я же предупреждал! Мы договорились, что ты не будешь им звонить!

— Я им не звонила! — выкрикнула Вероника. — Я хотела связаться с нашим режиссером и передать сведения ему, но оказалось, что эти ребята уже там. Они слушают все телефонные разговоры.

— Все. — Марафонец заговорил резко, отрывисто. — Все. Мы уезжаем. Может быть, эти парни — просто сотрудники ФСБ, а может быть, из армии Хоря. Выяснять это я не собираюсь и вам не советую. Поехали!

Они направились к «РАФу», открыли дверцу…

В это время створки лифта начали открываться. Интимный полумрак фойе съежился под натиском желтого электрического света, вырвавшегося из кабины. Вероника обернулась и увидела силуэты троих в штатском.

Марафонец, мгновенно оценивший ситуацию, схватил Веронику за руку и потянул за собой. Виктор оказался проворнее всех. Он уже сидел в кабине, нажимая на газ, одновременно продолжая удерживать педаль тормоза. Не дожидаясь, пока дверь лифта распахнется полностью, трое протискивались в узкий проем. Первым выскочил худощавый невысокий брюнет. Вероника вспомнила его. Они разговаривали на Курском вокзале. Правда, там худощавый выглядел иначе. В нем не было и малой толики того звериного проворства, которое проявилось сейчас. Брюнет побежал через фойе. На ходу он вынул руку из кармана, и девушка увидела пистолет. Лицо фээсбэшника застыло в напряженной гримасе.

Девушка вдруг сообразила: документы у убийцы-«чистильщика» и этого капитана… А это значит, что оба они в одной и той же армии. Оба работают на одного человека. На того, кто разговаривал с ней по телефону. На майора ФСБ Котова…

Марафонец втолкнул Веронику в жаркий салон, и микроавтобус рванул с места.

Выскочивший из подъезда Беклемешев посмотрел ему вслед, смачно чертыхнулся и скомандовал одному из подчиненных:

— В машину, быстро. — Он повернулся ко второму оперативнику. — Свяжись со всеми патрульными группами, пусть блокируют район.

Первый оперативник сел за руль, Беклемешев устроился на соседнем сиденье. «Жигуленок», несмотря на неприметный вид, имел мощный форсированный двигатель, а каждый из