— Я сказал: прямо, — зловещим шепотом выдохнул незнакомец. — И не вздумай верещать. Продырявлю, как бабочку. Пошла.

Это «пошла» хлестнуло Веронику, словно пощечина. Грубая, уродливая, презрительная форма обращения.

— Кто вы такой? — В голосе девушки послышались испуганные ноты. — Что вам нужно?

— Иди прямо, сука, — так же хрипло и тихо выдохнул незнакомец ей в ухо. — Пошла, тварь, а то убью. Быстро. Быстро, я сказал.

Он как-то очень ловко и умело ткнул стволом пистолета ей под ребра. Бок прострелило невероятно сильной болью. Вероника на секунду задохнулась. Незнакомец достаточно мощно толкнул ее в спину, одновременно придерживая, чтобы толчок этот не выглядел для окружающих как грубость. Вероника будто споткнулась на ходу.

— Осторожнее, девушка, осторожнее, — громко и весело произнес мужчина и тут же добавил: — Не рыпайся, тварь. Пошла.

— Что вам нужно?

Вероника побледнела. Страх, посетивший ее сейчас, был куда более сильным, чем утренний. Они вернулись. Она ни на секунду не сомневалась в том, что этот человек, выдающий себя за сотрудника спецслужбы, принадлежит к группе бандитов, заложивших бомбы. Но зачем она им понадобилась? Ей ведь ничего не известно. Передали кассету, только и всего.

— Сюда.

«Чистильщик» ухватил ее за руку выше локтя и дернул в узкий коридорчик, из которого вели только две двери — в кладовку уборщицы и в туалет. Прежде чем втолкнуть Веронику в комнату с инвентарем, незнакомец оглянулся. Все в порядке. Все тихо. Захлопнув дверь, он развернул Веронику лицом к себе и, прижав к стене, надавил локтем на шею.

«Что же у них за привычка-то у всех?» — подумала женщина вяло. Она даже не осознала всей язвительности фразы. Теперь ствол пистолета упирался ей в живот, чуть пониже солнечного сплетения.

— Что тебе рассказал Марафонец?

— Кто? Я не знаю никакого Марафонца.

— Врешь, сука. Наши люди засекли вас, когда вы уходили с вокзала. Говори, тварь, или пристрелю. Где он?

— Я не понимаю.

— Она не понимает. Слышали? — осведомился незнакомец, словно кроме них в комнате была целая рота невидимок. — Она не понимает. Где он, тварь? Говори быстро, а то шею сверну.

— Да о чем вы? — Вероника заметила, что голос ее неприятно дрожит, но ничего не могла с собой поделать. Страх был слишком всемогущ.

— Марафонец, — наклонившись к самому ее лицу, пояснил человек. — Скажи мне, где он, и я оставлю тебя в живых. Ну?

Вероника ужаснулась. Глаза незнакомца были абсолютно пустыми и поблескивали, словно бутылочное стекло, зеленоватым туманным блеском. В них не было абсолютно никаких эмоций. Ни ненависти, ни злобы, ни сожаления. Безграничное равнодушие.

«Он убьет меня, — подумала Вероника. — Убьет, потому что ему наплевать, оставить меня в живых или пристрелить. Если у него нет конкретного приказа „не убивать“, он выстрелит. Этот человек абстрагирован от мира. Да он и не человек вовсе. Упырь, вурдалак. Только у вурдалака может быть такое лицо. Ничего не выражающее. Пустое. Беспредельно холодное. Холоднее пустоты».

— Так где Марафонец? — напомнил ей о своем присутствии мужчина, усиливая нажим на шею.

Вероника испуганно открыла рот, попыталась втянуть воздух, но поняла, что ничего не получается. Этот человек умел убивать. Именно этим он сейчас и занимался. Душил ее.

Из горла женщины вырвался слабый хрип.

«Надо сказать ему, — подумала она. — Надо сказать. Иначе он пристрелит меня. Или задушит. Или… Черт возьми, какая разница! Убьет! Просто убьет. Меня не будет. Вообще. А когда он уйдет, можно зайти в ближайший кабинет, позвонить в зал и сказать кому-нибудь, чтобы Марафонца увели на другой этаж».

Теперь у нее не было ни тени сомнения, что Марафонца нужно спасать. Спасать его и спасаться самой.

Мужчина чуть ослабил хватку, позволив ей вдохнуть. На секунду в его глазах возникло что-то такое, из чего Вероника поняла: даже если она скажет, где находится ее новый знакомый, уйти не удастся. Марафонец знает что-то очень важное. Они боятся, что это что-то теперь известно и ей.

Коридор был длинным, со множеством дверей, с табличками и светящимися панно. На стенах висели щиты с объявлениями, записками, распоряжениями. Белый электрический свет заливал вавилонское телевизионное столпотворение. Люди, люди, люди… Везде люди. Высокие и низкие, худые и толстые, бородатые и безбородые, заросшие и стриженые… Много, слишком много, чтобы зацепиться взгляду…

Марафонец успел пройти не больше двадцати шагов, как вдруг одна из дверей распахнулась и из комнаты в коридор вышла Вероника. Под локоть ее вел Тель собственной персоной, одетый как типичный гэбист: серый аккуратный костюм, светло-голубая рубашка и темный однотонный галстук. Через руку убийцы висел длинный габардиновый плащ.

«В западных боевиках так носят оружие», — отстранение подумал Марафонец.

Пара остановилась, перебросилась несколькими короткими фразами, затем Тель быстро повел Веронику по коридору. В противоположную от Марафонца сторону. Вероника о чем-то спрашивала «чистильщика», а тот отвечал, судя по всему, односложно, так как волнение девушки возрастало с каждой секундой.

По коридору сновали люди, абсолютно разные и одновременно похожие друг на друга какой-то сумасшедшинкой в глазах. Марафонец же, чужак, не от мира сего, лавировал меж ними, словно опытный слаломист между флажками, то и дело бормоча: «Извините. Прошу прощения. Извините».

Оказавшись в конце коридора, Тель вдруг очень ловко принял вправо и буквально втолкнул Веронику в небольшой темный закуток. Марафонец побежал, расталкивая спешащих навстречу. Он влетел в узкий тупичок как раз вовремя, успев заметить, как захлопнулась пластиковая, «под дерево», дверь, и услышав сухой щелчок замка.

— Я повторяю вопрос в третий раз. Четвертого не будет. Если хочешь жить, сука, отвечай. Где Марафонец?

— Он… — Женщина закашлялась. Спертый воздух комнаты, насыщенный запахом плохо отжатых мешковинных тряпок, сырого дерева и казенных халатов, ворвался в легкие, заставив их болезненно сжаться. — Он…

— Говори, тварь. — Мужчина ткнул стволом пистолета ей в подбородок.

— Он… — начала снова она, и в этот момент дверь резко распахнулась, ударив убийцу в спину.

Тот качнулся вперед, припечатав Веронику к стене, а мгновением позже чья-то гибкая тень скользнула в полумрак подсобки. Послышался тихий хлопок выстрела, и в стене у двери образовалась небольшая воронка. Вероника услышала странный звук, похожий на резкий гортанный выдох, затем два гулких удара. Ее мучитель осел на пол, а в сумраке комнаты девушка различила знакомый силуэт.

— Это вы? — выдохнула она.

— А кто же еще, — буркнул Марафонец. — Зачем вы пошли с ним?

— Этот человек сказал, что он из ФСБ, предъявил документы…

— Да неужто? Что же вы, любезная моя репортерша, покупаетесь-то, как девочка сопливая? — Марафонец говорил быстро и тихо. Опустившись на корточки, он аккуратно притворил дверь, затем перевернул лежащего, хмыкнул: — Знакомые все лица.

— Кто это?

— В группе его звали Тель. Снайпер. «Чистильщик». — Марафонец быстро взглянул на Веронику и поинтересовался словно между делом: — Вы-то как, в норме?

Вероника почувствовала, как кровь ударила в голову. Невероятное внутреннее напряжение, стиснувшее тело словно цепями, превратилось в сгусток ярости, безграничную злобу на этого спокойно сидящего у ее ног человека.

— А вы что, доктор? Какое вам до этого дело? — скривилась она.

Марафонец удивленно посмотрел на девушку, хмыкнул озадаченно, дернул мускулистыми плечами.

— А я и не говорил, что мне есть до этого дело. Я просто спросил, в норме ли вы.

Произнося это, он быстро обшаривал карманы лежащего на полу мужчины. Вытащил удостоверение.

— Ага, ФСБ. Ну-ну. — Он поднял плащ. Увидев зажатый в безвольных пальцах пистолет с глушителем, присвистнул. — Вот какими мы пушечками теперь пользуемся. Раньше-то поскромнее были.

— Это все из-за вас, — сказала зло Вероника. — Ему были нужны вы.

— Знаю, — спокойно кивнул Марафонец. — Ясно, что не вы. С вас им взять нечего. Вы же все равно ничего не знаете.

— Да? А вот этот человек, Тель, думал иначе. Он едва не пристрелил меня.

— Это обычная перестраховка.

— Да мне-то какая разница! Пули все одинаковы.

— Это вы верно подметили.

Губы девушки скривились, и она вдруг с удивлением поняла, что сейчас заплачет. От боли и обиды. Марафонец, похоже, держал ее за дешевую куклу, которой даже объяснять ничего не надо, за набитую дуру, полную идиотку.

«Впрочем, — вспыхнула в мозгу трезвая, совершенно холодная мысль, — как тебя еще можно назвать? Поперлась с первым встречным, купилась на дешевые красные корочки. Да сейчас таких корочек на каждой улице навалом. На любом рынке за полтинник».

— Смотрите. — Марафонец приподнял пистолет и продемонстрировал его дрожащей женщине. — Да не бойтесь вы так, — добавил он. — Этот человек уже не опасен.

Вероника прикрыла вдруг округлившийся рот ладонью.

— Вы что, убили его? — спросила она.

— Да бог с вами! — Марафонец засмеялся чуть-чуть натянуто, но с некоторой долей веселья. — Вы, похоже, меня за мясника держите. Я не имею привычки убивать без причины. Тель придет в себя минут через двадцать — двадцать пять.

— Вы ведете себя так, будто ничего не произошло, — вновь окрысилась Вероника.

— А разве это не соответствует истине?

— Да ваш Тель чуть не убил меня!

— Не убил же, — философски заметил Марафонец. — Видите? — Он покрутил пистолет.

— Ну и что? Обычный пистолет, — сказала Вероника.

— Пистолет, — подтвердил, продолжая сидеть, Марафонец. — Совершенно верно. Только я вас не спрашивал, что это такое. И не такой уж он обычный.

— Что же в нем странного?

— Странно в нем то, что это «гюрза» — новейшее оружие. Разработано по заказу МВД и ФСБ.

— Ну и что?

— А то, что пистолетов этих — раз-два и обчелся. Гарантированно пробивает мягкие бронежилеты первого, второго и третьего класса защиты с расстояния более пятидесяти метров. Если вам это о чем-нибудь говорит.