там находился концлагерь. Не такой 'концлагерь' как нам в кино показывают, но, тем не менее, самый настоящий лагерь – колючка, бараки, охрана, все дела. Все в высшей степени серьезно. В лагере сидела примерно тысяча человек – в основном немецкие моряки с потопленных в Атлантике англичанами немецких судов, а также бедолаги немецкие граждане, имевшие несчастье оказаться застигнутыми войной на канадской территории. Англичане посчитали, что 'немецким шпионам' в этом лагере – самое место. Жена Троцкого, которую, как вы помните, вроде бы по недосмотру оставили в Галифаксе, тут же отбила в Петроградский Совет телеграммку с паническими воплями о 'творящемся произволе'. Революционеры в Совете разбухтелись и обратились к министру иностранных дел Временного правительства товарищу Милюкову, который, сломя голову, кинулся к послу Его Величества в Республике Россия – Бьюкенену. Не совсем понятно, чего именно ждал Совет от Милюкова, который чуть ли не на коленях умолял Бьюкенена ни в коем случае не выпускать Троцкого с кичи, поскольку и без Троцкого у Милюкова и Ко хлопот был полон рот. На эти униженные просьбы Бьюкенен высочайше изволил сообщить, что правительство Его Величества хорошо понимает озабоченность господина Милюкова в этом вопросе и что он уполномочен сообщить господину министру, что тот может быть вполне спокоен – Троцкий пробудет в лагере до конца войны.

Троцкий просидел в лагере месяц. К концу этого срока в Амхерст прибыл с полномочиями сотрудник МИ-5, который лично освободил Троцкого. Да не только освободил, но еще и посадил его на идущий в Европу шведский пароход. Посадил он его не одного. Вместе с Троцким была освобождена и его компания гопников. С их именами вы можете ознакомиться – вот как они были записаны канадскими властями в момент поступления в лагерь: Nickita Muchin, Leiba Fisheleff, Konstantin Romanchanco, Gregor Teheodnovski, Gerchon Melintchansky. Хорошие имена. Сам товарищ Троцкий отрекомендовался как Leon Bronstein Trotsky. Не в себе, видать, был. 21 апреля Троцкий продолжил свое путешествие. Англичане даже извинились перед ним. Было ли это извинение извинением или было оно плохо скрытым издевательством вы поймете из дальнейшего.

В историии с Троцким есть один любопытный нюанс. В различных источниках глухо упоминается о неких 'фондах', которые Троцкий вез с собою на 'Кристианияфьорде'. 'Фонды' эти были конфискованы англичанами.

Мог ли Троцкий везти с собою энную сумму денег? Мог, конечно. Деньги отнюдь не всемогущи, что бы ни думали на этот счет люди, мечтающие о покупке пошлой 'собственности', но деньги, конечно же, и не 'пыль под ногами'. Деньги – это безусловно хорошо, ну, а когда денег много, то наше 'хорошо' превращается в 'еще лучше'. Хотя в глазах государства деньги и не являются некоей самоцелью, но то же государство в повседневной жизни с удовольствием использует презренный металл, ибо деньги – это смазка государственной машины. С деньгами и дело спорится, и песня сама собою из груди выпевается и колесики и шестеренки нашей машины крутятся быстрее и, что немаловажно, крутятся бесшумно. Ну, а без смазки машина наша начинает пыхтеть и сердиться, а колеса ее – скрежетать и вращаться медленнее. Государство цели своей добьется в любом случае, что с деньгами, что без, но с деньгами оно выйдет повеселее. Так и тут – едет Троцкий в Россию с некоей щекотливой миссией, значит деньги ему не помешают. 'На, держи, дорогой. Распишись в получении.'

Много ли было тех денег? Никто этого вообще-то не знает. Тут все зависит от того, насколько развито воображение у пишущего. Суммы называются самые разные, вплоть до фантастических 20 миллионов долларов. Тогдашних, конечно, долларов. На наши, сегодняшние, деньги это составляет более полумиллиарда долларов. Наличными. Якобы миллионы эти были собраны товарищами Рокфеллером, Шиффом, Варбургом и Морганом. 'Общачок'. И вот денежки эти ухнули в Галифаксе.

Официально и вслух было сообщено о десяти тысячах. Тоже, конечно, немало для человека, заработок которого исчислялся 80-ю долларами в месяц, но согласитесь, что 10 000 – это не несколько миллионов долларов, что тогдашних, что нынешних. Между прочим, происхождение этих 'десяти тысяч' само по себе тоже весьма любопытно. Первый раз эта цифра всплыла в утечке, которую дали сами же англичане в 'секретной' телеграмме канадским властям. В телеграммке говорилось, что, по данным разведки, на пароходе 'Кристианияфьорд' будет находиться 'немецкий шпион' Троцкий, имеющий при себе доллары в сумме именно десяти тысяч. 'Считаю долгом сообщить, что наш шпион Леон Бронштейн Троцкий спекулирует валютой. В данный момент в его каюте, в вентиляции, в уборной, в газетной бумаге – десять тысяч долларов!'. О, как гениально все угадал Булгаков! Даже и насчет газетной бумаги. Дело в том, что во время сенатских слушаний 1919 года эти злополучные десять тысяч всплыли вновь – выяснилось, что 'таки да', получил Троцкий доллары и получил он именно десять тысяч и получил он их от немцев, а именно – через некоего Григория Вайнштейна, который в момент слушаний являлся уже не 'неким', а вполне себе официальным членом Советского Бюро в Нью-Йорке, и что получены эти деньги были в американской редакции немецкой газеты 'Фольксцайтунг', которая газета в 1917 году финансировалась немецким правительством. Вот как намутили проклятые шпионы, вот как следы замели!

Лично я не сомневаюсь, что десять тысяч от 'германского генштаба' Троцким, конечно же, были получены. Но точно так же я не сомневаюсь, что на руках у него было куда больше десяти тысяч 'в вентиляции'. Телеграмма, в которой упоминалась эта сумма, была, по всей видимости, 'маяком' – Лондон, с тем, чтобы не допустить самодеятельности и возможных в будущем разночтений, указывал 'товарищам на местах' какая именно сумма должна в дальнейшем фигурировать в 'деле Троцкого'. Трудно интерпретировать историю с телеграммой в другом смысле, ну в самом деле, сами посудите – секретная правительственная депеша требует шпиона арестовать, но при этом еще и уточняет, что именно должно быть у шпиона в кармане найдено. Телеграмма больше похожа на инструктаж. Послевоенные слушания в американском Сенате, призванные подтвердить и подкрепить уже имеющуюся 'английскую' версию версией 'американской' тоже понятны – никому не хотелось признаваться не только в том, что Америка вляпалась в грязь, но никому не хотелось признаваться, во всяком случае публично, и в провале собственных спецслужб. Вся эта история с 'деньгами Троцкого' на поверку выходит классической тайной операцией, которых во взаимоотношениях между государствами хоть пруд пруди. Я даже подозреваю, что англичанам не так нужны были деньги, как им просто захотелось щелкнуть болвана переростка по носу, а то ишь, чего о себе возомнил. Ну, а уж заодно разведчики Его Величества, помимо того, что посрамили ихних шпионов, так еще и пробили дыру (и большущую!) в бюджете спецслужб Германии и США.

Вы меня спросите – а почему США? Да потому. Дело в том, что за освобождением Троцкого из английского узилища стоял не ничтожный Милюков (непонятливый идиот только путался под ногами и неописуемо раздражал занятых важными делами людей), как то нам пытаются втюхать задним числом, а стояли за ним американцы. И не некие абстрактные собирательные 'американцы', а вполне конкретный американец и звали его Вудро Вильсон. Человек этот занимал пост президента Североамериканских Соединенных Штатов.

Может возникнуть вопрос – а зачем вообще копаться в событиях 'времен очаковских'? Вопрос этот закономерен, и в самом деле – зачем? Ведь было то, что было и былое быльем поросло. Зачем ворошить? На фига? Вон вокруг столько интересного! Дело только в том, что сегодняшнее интересное вытекает оттуда, из тех самых быльем поросших вчерашних времен. Все, что мы видим вокруг себя сегодня, выросло из росточка, посаженного именно тогда, недаром Первая Мировая в памяти человечества застряла как Великая Война, недаром она воспринимается массовым сознанием, в первую (и главную!) очередь массовым сознанием западным как некий водораздел, 'великий перелом', а пара десятилетий, Первой Мировой предшествовавших, с острой ностальгией вспоминается как навеки утраченный Золотой Век. Эти годы именно так и называются – Belle Epoque. В этой связи замечу, что точно так же, по прошествии какого-то времени, будет вспоминаться и русскими уже не западный, а русский Золотой Век. Это время, которое шельмуется сегодня. Русский Belle Epoque – это годы так называемого 'застоя'. Но мы отвлеклись. Вернемся к нашему Троцкому.

Картина событий начала ХХ века тщательно ретушируется вот уже почти столетие. Официальная картина, то, что пишется в сегодняшних исторических монографиях и школьных учебниках, является не просто чрезвычайно искаженной, но местами и просто сфальсифицированной. Восстановить первоначальную работу мастера уже вряд ли представляется возможным, реставратор добирается до донышка в одном месте, а десяток услужливых рук накладывает новые слои краски тут и сям. Ляпает на полотно от души. Даже докопавшись до очень интересных фактов, мы уже никогда не сможем воссоздать весь контекст, а ведь именно он и важен. О контексте мы можем лишь догадываться по тем или иным косвенным не скажу – 'уликам', скажу – признакам.

За освобождением Троцкого из английского лагеря скрывалось очень много не только всякого-разного, но и чрезвычайно интересного. Судьбой несчастного узника озаботился и с личной просьбой о его освобождении к англичанам обратился не больше и не меньше, как президент СаСШ Вудро Вильсон. Это уже само по себе в высшей степени интересно – страна готовится вступить в величайшую войну, которую до того знало человечество, ставки небывало высоки и дел государственной важности у американского руководства столько, что мы этого даже и представить себе не можем, а это самое руководство изыскивает время заниматься каким-то 'русским эмигрантом', посаженным в английский лагерь по подозрению в шпионстве. И не просто изыскивает время, но и ХЛОПОЧЕТ. И хлопочет на ого-го каком уровне. На уровне не призидентском даже, а на уровне ВЫШЕ ПРЕЗИДЕНСТКОГО.

Кто такой Вудро Вильсон? Ну вот недавно был оглашен очередной 'рейтинг', был составлен список из 'ста самых влиятельных американцев' за все времена. Почетное десятое место в этой сотне занял товарищ Вудро. Сегодня он изображается неким международным благодетелем, неким 'последним романтиком'. В монографии Twentieth Century прямо так и пишется, что бедняга, мол, оказался слишком романтичным для того жестокого времени, слишком хорошим. 'Идеалист'. Дело, однако, в том, что маска 'идеалиста' была еще не всем образом. Целокупный Президент СаСШ состоял из двух половинок. К 'идеалисту' доктору Джекилу прилагался еще и мистер Хайд. Вторую половинку звали 'полковником Хаусом'. Причем вторая половинка, та, что была куда менее романтична, была половинкой главной.

Рациональную половину, 'полковника', в миру звали Эдвардом Манделом Хаусом и был он связующим звеном между властью (здесь будет уместно написание этого слова с большой буквы) и правительством СаСШ, возглавляемым тем самым романтичным Вильсоном. Если мы проведем параллели между тем временем и днем сегодняшним, то можно сказать, что Хаус, или, как его льстиво называли, king maker, то-есть создатель, делатель королей, исполнял ту же роль, которую на нынешнем политическом небосклоне играет Дик Чейни. Только Хаус, в отличие от Чейни еще и никаких официальных постов не занимал и обладал гораздо большей свободой рук. Так вот к англичанам обратился 'весь Вудро Вильсон', от лица Президента ходатайство об освобождении Троцкого передал 'полковник Хаус' лично.

Копнем еще чуть глубже. В делах международных чрезвычайно важен этикет. Скрупулезно соблюдается 'протокол', сторонами тщательно отслеживается каждая деталь, поскольку во взаимоотношениях между государствами даже условность несет вполне определенный смысл. Это язык, на котором разговаривают государства. Так вот, принято, чтобы глава государства обращался к главе государства. Власть обращается к власти, 'Лукулл обедает у Лукулла'. В Англии есть Власть, ее лицо – Император Георг V. Лицо Власти скрыто за занавесом, оно отгорожено от подданных Министром. С американской же стороны есть Министр – Вудро Вильсон и есть связной, передающий Министру пожелания Власти. Занавес плотен, мы не знаем лица Власти, мы не знаем, кто правил тогда Америкой, но, кто бы это ни был, он хотел сохранить свое 'инкогнито', ведь обратись он к королю Георгу напрямую и он был бы вынужден 'приоткрыть личико', и что же мы видим? Видим мы следующее – официальная 'власть' Америки в лице и официального и неофициального президентов обратилась с просьбой не к Георгу V, что было не по чину, сверчок хорошо знал свой шесток, американская власть обратилась к человеку, чей ранг был на несколько ступенек ниже уровня трона, обратилась она к главе английской секретной службы. Звали его Уильям Вайзмэн.

Государство существует в разных ипостасях. Недаром в Евангелии государство упоминается рядом с Богом, в одном с ним ряду – в виде Кесаря. Маленький же человек по жизни – должник, и должен он как Богу, так и Кесарю. Так уж вышло. И, точно так же как и Бог, который для того, чтобы явиться в наш мир, вынужден воплощаться в человеческое тело, точно так же и государство принимает разные обличья, имея дело с нами. С одним человеком государство одно, со множеством людей оно другое. Но при этом государство имеет в запасе и еще одну личину. На тот случай, когда ему приходится иметь дело не с нами, грешными, а с другими государствами. Государство государству – волк, но волк этот одевает на себя не овечью шкуру, а