Нам всем давным-давно известно, что человек предполагает, а Бог располагает. Предполагать человеки могут все, что угодно. Все-все. И даже больше. А человек, как будто ему этого мало, доходит до того, что свое 'предполагаемое' он еще и на бумагу переносит. А чего? Бумага, она все стерпит. Человек ведь существо изобретательное и применение бумаге находит самое неожиданное и зачастую такое, от которого беднягу Ивана Федорова карачун бы хватил. Ну и вот – 'контора пишет', а бумага терпит. И чего же ей, бедной, только терпеть не приходится, даже и такое над бумагой надругательство как так называемые 'международные договора'.

Люди маленькие, люди серые, свято верящие в то, что они читают в газетах или видят в телевизоре, по малости по своей верят и в некие высокие отношения между государствами, каковые отношения скрепляются подписями под некими 'договорами'. А сколько в действительности стоит тот или иной 'договор'? А? Как вы думаете? Что думал на этот счет один облеченный властью человек, из тех, кто волен казнить, миловать и те самые 'договора' подписывать, нам известно – в приступе откровенности, который воспоследовал вследстие 'головокружения от успехов', сей товарищ с усмешкой сообщил миру, что 'международный договор не стоит и той бумаги, на которой он написан'. И это так и есть. Во взаимоотношениях между государствами важно одно и только одно – сила. Больше ничего не важно, а уж 'договор' важен в самую последнюю очередь и важен он лишь в той степени, в которой его может использовать сильный в ущерб слабому. Если 'договор' входит в противоречие с целями сильного, значит сильное государство возьмет его, скомкает и использует в том смысле, о котором Гутенберг в силу косности ума даже и не догадывался.

В 1915 году Англия обнаружила, что не все коту масленица и войну просто так не выиграешь. Всесильная Британская Империя вынуждена была начать бороться за свое счастье всерьез и она, не откладывая дел в долгий ящик, эту борьбу и начала. Англия начала расширять круг 'союзников'. Чем вы можете привлечь кого бы то ни было на свою сторону? Смешной вопрос. Обещаниями, конечно же. Созданием в голове обдуриваемого некоей, как сейчас бы сказали, виртуальной реальности, радужной картинки, и если идиоту нравится, как он на этой картинке изображен, так ведь это даже и к лучшему, мы можем картинку сделать еще ярче, еще прописаннее, пусть радуется, нам чего, от нас не убудет. Это же всего лишь картинка, это же всего лишь бумага. Начиная с 1915 года Англия начала щедрой рукой резать шкуру неубитого медведя и раздавать куски всем желающим. 'Налетай!' И, каким бы удивительным это ни показалось сегодня, желающие нашлись. Желающие налетели. Нашлись страны, 'элиты' которых (а 'элита', как то всем известно – это честь, совесть, а, главное, ум нации) захотели платить кровью своих народов и платить сегодня за красивые картинки, на которых было изображено туманное 'завтра'. Как это 'завтра' выглядело? Да вот – пожалуйста:

Это неубитый еще турецкий медведь и охотники на привале. Зовут охотников Британская Империя, Российская Империя, Франция, Италия, Греция и целая куча охотничков поменьше – Сербия там, Блгария, Румыния и Албания. На известной картине русского художника азартному рассказчику верят не все, так же было и здесь, но, точно так же как и на картине, были и искренне верящие, простодушные. Ну, а как было не верить? Англия ведь, все всерьез, бумага там, договор, подпись, печать. А в договоре написано – ты воюешь сегодня, причем воюешь всерьез, пехотой-танками-самолетами-кораблями, а мы платим завтра. Как победим, так и расплатимся. Честно. 'Хочешь, побожусь?' К договорам прилагались карты, на картах были проведены новые границы. Послевоенные. От сих и до сих.

Победили. Ну и как? 'Помогли тебе твои ляхи?' Получила Италия свою 'сферу влияния в Малой Азии'? Получила Греция кусок Турции с городом Смирной? Получила Россия проливы и Великую Армению? Вообще-то, что Бог ни делает, все к лучшему. Тут не знаешь, что с Арменией малой делать, а то пришлось бы возиться с Великой. Но мысль ясна – не все то золото, что блестит и не всем обещаниям можно верить. Даже если обещания эти написаны на бумаге. Даже если счастливым подписантам показали издали английского короля. 'Договор подпишет премьер-министр Его Величества, а сам Его Величество Король не может, он сейчас очень занят, он думает думу государственной важности, вы видите, как нахмурено его чело? Пойдемте, пойдемте, господа, в конце концов подпись министра ничем не отличается от подписи короля, монархия-то у нас конституционная. Не волнуйтесь, получите вы свою Смирну, получите вы свои проливы, получите вы свою гору Арарат. Зуб даю!'

Над чем же думал Его Величество Король Британский в 1915 году? Вот вам другая карта, это уже карта английских планов по использованию медвежьей шкуры и шкуры настоящей, не рисованной, а из настоящей медвежьей шкуры можно ведь не только шапки гвардейцам шить.

Карта чрезвычайно любопытная. Это Ближний Восток, каким его видела Англия в случае победы в Первой Мировой. Ну, понятно, что Басра и нефтеносные районы нынешнего Ирана переходят под британский контроль. Понятно так же, что если бы (подчеркиваю, что ЕСЛИ БЫ) карты (игральные) легли так, что и в самом деле пришлось бы отдать России 'проливы', то турецкие Митилен и Мармарис были бы немедленно превращены в английские военно-морские базы под предлогом защиты Египта от гипотетических 'русских атак' (это зеркальное отражение будущей ситуации в борьбе между 'Западом' и СССР за Суэцкий канал и закупорка его русскими южнее – в Баб-эль-Мандебском проливе). Но самое интересное на этой карте – это английские планы насчет Месопотамии.

Вот всем кажется уникальной история создания Израиля, а ведь еврейский Израиль это всего лишь один из нескольких подобных проектов по созданию и других 'Израилей'. Англичане, в случае победы и при условии, что им бы никто не мешал, собирались создать искусственное государство Месопотамия и заселить его выходцами из Индии. План, в жизнь претворимый с легкостью – нашли бы какую-нибудь индийскую секту, переселили бы парочку миллионов ее адептов в Междуречье и получили бы полный аналог сегодняшнего Израиля, только с индийцами вместо евреев. Идея великолепная. BRILLIANT IDEA! Получаем буфер между арабами и персами, буфер этот населяем ненавидимыми как арабами, так и персами пришлыми чужаками, уцелевшее в Месопотамии то ли шиитское, то ли суннитское меньшинство превращается в 'палестинцев', которыми мы давим уже на самих 'месопотамцев', подкидываем планчик о создании Великой Месопотамии со столицей в древнем Вавилоне, словом игра такая пойдет, что от желающих в нее поиграть отбоя не будет.

Ну, и про тот Израиль, что в конце концов стал тем Израилем, который мы знаем, англичане тоже не забывали. В том же 1915 году, когда ксендзы в Лондоне охмуряли полковника Хауса, ему на голубом глазу предложили в случае вступления СаСШ в войну на стороне Антанты 'контроль над Палестиной'. Хаус же от предоженной чести отказался, евреи не были еще встроены в американское государство, политическое влияние их было ничтожно и Хаус просто не понимал каким образом СаСШ смогут использовать в своих интересах обладание 'Святыми Местами'. Да и в любом случае Хаус затеял собственную игру, а банком в этой игре, банком, который СаСШ собирались сорвать, была вовсе не какая-то там 'Палестина.' Хаусу была нужна не Палестина ('нашли дурака!'), Хаусу нужна была Германия, Хаусу нужна была Европа.

Что такое 'война'? Если задать этот вопрос любому, произвольно вырванному из миллиардной толпы человеку, 'мурашику', то ответ известен заранее. Феномен войны глазами человека это Фобос, Деймос и прочие страсти. 'Три всадника апокалипсиса'. И это так и есть, война для одного из малых сих, даже если малый этот не так уж и мал, это нечто неописуемо ужасное. Но дело в том, что государство смотрит на войну совсем другими глазами, война для государства состояние не просто привычное, для государства война – это состояние повседневное, государство не знает, что такое 'мир'. До тех пор, пока на многострадальной планете под названием Земля существуют хотя бы два государства – миру не быть.

То, что человеки принимают за мир, есть некая иллюзия, мир – это просто война в другой форме, это некая 'среда', попадая в которую государство переходит с галопа на рысь и эта смена ритма уже кажется нам божественным отдохновением, мы можем перевести дыхание. 'Боже, как хорошо!' Но до остановки еще очень далеко и это блаженное состояние покоя, которое мы не можем даже и вообразить, будет достигнуто лишь при условии, что на Земле останется только одно государство. Об этом ведь вся наша История.

Люди не понимают, что для государства состояние войны является не просто привычным, государство войною усиливается, государство войною растет, государство войною живет. Дело еще и в том, что далеко не каждое государство решает воевать ли ему или нет. В мире есть всего несколько государств и мы их знаем, и лишь они решают в какой форме будет вестись война сегодня, в форме ли 'мира' или в форме 'войны', и лишь одни они решают главное – кто сегодня будет участвовать в большой игре, имя которой – Война. Званых много, но избранных очень, очень мало. Участие в войне это подарок и это тот подарок, который еще надо заслужить.

Война предоставляет возможность государству вырасти в нечто большее, воспользуется ли оно предоставившейся возможностью зависит от очень многих обстоятельств, главным из которых является, конечно же, кто возглавляет данное государство в данные момент времени. 'Кадры решают все.'

Обстоятельства в ведущейся Первой Мировой сложились таким образом, что Америке была предложена честь – участие в войне. Честь была предложена обеими воюющими сторонами, тому благоприятствовали обстоятельства, Судьба, Рок, Провидение, назовите как хотите, но вышло так, что Америка не только получила шанс на участие в войне, но она еще при этом получила и свободу выбора. Повезло. Так тоже бывает. Почему Америка колебалась так долго? Дело было не только во вполне понятном желании выждать до конца и присоединиться к победителю, хитрецов в мире много, люди, в реальности правившие Америкой (мы их в нашем повествовании собирательно называем 'Хаусом'), заглядывали гораздо дальше, для них было недостаточным одного лишь 'участия', им было мало 'усиления', они слишком хорошо понимали, что победитель, будь то Англия или Германия, после трапезы, на которой он съест хорошо прожаренный труп врага, примется и за остальных, за своих вчерашних 'союзников', Америке не нужны были крошки со стола, Америке не нужен был победитель Германия или победитель Англия, Америка хотела стать победителем сама, притом, что шансов на это у нее вроде бы не было никаких, и Англия, и Германия со своей точки зрения рассматривали участие Америки в войне лишь как подспорье своей победе – английской или германской.

Американские же колебания в выборе стороны лишь выглядели колебаниями, Америка не колебалась ни секунды, она с самого начала решила воевать и сторону она выбрала тоже – Америка собиралась воевать на своей собственной стороне. Но перед страной было одно выглядевшее непреодолимым препятствие – у Америки не было армии.

Германия, вступая в войну, проанализировала все возможные ситуации, люди, полагающие, что Германия не выполнила неких 'планов' и уже в силу этого проиграла, не понимают, что государство заранее планирует все, в том числе и 'невыполнение' тех или иных предвоенных планов. Одной из возможных ситуаций, к которым Германия (как и Англия) была заранее готова было и вступление СаСШ в войну. Но дело было в том, что как Германия, так и Англия относились к Америке с точки зрения ее возможностей вести боевые действия с пренебрежением. Германский генштаб рассматривал Америку в военном отношении как государство, находящееся между Голландией и Чили. Точно так же на СаСШ смотрела и Англия. Америка имела для них значение лишь в силу географического расположения, Америка была пристегнута к Атлантическому океану и ценность ее была лишь в этом. Начиная с 1915 года стало ясно, что тот, кто контролирует Атлантику, тот и выигрывает. Вот знаменитая сентенция Черчилля, озвучившего английскую точку зрения на предмет: 'Battles might be won or lost, territories might be gained or qiutted, but dominating all our power to carry on the war, or even keep ourselves alive, lay our mastery of the ocean routes and free approach and entry to our ports'. Для Англии суть проблемы выглядела именно так – keep ourselves alive, то-есть выжить.

Для того, чтобы выжить, Англя была готова на все, даже и на то, чтобы позволить Америке принять участие в войне и усилиться, до известных пределов, разумеется, и точно так же