Избегая встретиться с Дэлглишем глазами, Бойд тихо ответил:

— Нет. Я никого не видел.

— А где вы точно находились?

— Я шел через мыс до коттеджа «Атлантик», а затем, обратно сюда. Это было чуть раньше восьми.

Снова наступило молчание. Бойд взял со столика поднос и отнес на кухню. Прошло минуты три, прежде чем он вернулся в свое кресло; казалось, он обдумывает то, что хочет сказать.

— Вы согласитесь, что нам не следует делиться своими подозрениями, они могут лишь запутать или повести по ложному следу и нанести огромный вред человеку, которого вы заподозрили?

— На самом деле подозрения всегда на чем-то основаны, — возразил Дэлглиш. — Совершенно необходимо, чтобы мне сообщали о таких фактах. Это я должен решать, насколько они значительны, если они и правда имеют значение. — Он взглянул на Бойда и спросил без обиняков: — Отец Адриан, вы знаете, кто убил Натана Оливера?

Обращение к Бойду как к священнику было спонтанным и удивило самого Дэлглиша в тот же миг, как он услышал, что произносит эти слова. Ему понадобилось несколько секунд, чтобы осознать всю значимость этой, как ему казалось, случайной оговорки. Бойд прореагировал на них незамедлительно. Он поднял на Дэлглиша полные боли глаза; они, казалось, молили его о чем-то.

— Клянусь, я не знаю. И клянусь, что я никого не видел на мысу.

Дэлглиш ему поверил. Он понимал, что сейчас больше ничего не сумеет узнать, а может быть, и нечего было больше узнавать. Через пять минут, после вполне банальных разговоров, перемежавшихся довольно долгими периодами молчания, он ушел из коттеджа «У часовни», чувствуя себя неудовлетворенным. Нужно время, чтобы проведенная беседа совершила свою работу, а затем он должен будет встретиться с Бойдом еще раз.

Была уже четверть десятого, и, подойдя к двери своего коттеджа, Дэлглиш увидел Кейт и Бентона, шагающих через поросшее деревьями и кустарником пространство мыса. Он пошел им навстречу, и обратный путь они проделали вместе.

Входя в дом, они услышали телефонный звонок. Звонил Гай Стейвли:

— Мистер Дэлглиш? Я звоню вам, чтобы предупредить, что вы не сможете снова опросить доктора Шпайделя, во всяком случае, в ближайшее время. Ночью его состояние ухудшилось. Мы перевели его в изолятор.

Было без чего-то одиннадцать. Дэлглиш решил провести опрос миссис Планкетт вместе с Кейт. Однако когда она позвонила кухарке, чтобы договориться о встрече, та спросила, не согласятся ли они прийти к ней на кухню. Дэлглиш с готовностью согласился. Он рассудил, что это будет более удобно для миссис Планкетт, в том числе и с точки зрения экономии времени, а кроме того, в привычной для нее рабочей обстановке она может стать более разговорчивой, чем в коттедже «Тюлень». Не прошло и пяти минут, как они уже сидели бок о бок за длинным кухонным столом, а миссис Планкетт возилась у газовой плиты фирмы «Ага».

Кухня напомнила Дэлглишу о его детстве: такая же плита, только чуть более современная, такой же чисто выскобленный деревянный стол и виндзорские стулья и длинный дубовый кухонный шкаф с рядами открытых полок для посуды, уставленных множеством разнообразных тарелок, кружек и чашек. Один конец комнаты явно представлял собой убежище самой миссис Планкетт: здесь стояли кресло-качалка гнутого дерева, низенький столик и бюро, верхняя полка которого была занята выстроившимися в длинный ряд поваренными книгами. Эта кухня, так же, как кухня в пасторском доме его детства, была пропитана целой амальгамой запахов: пахло только что испеченным хлебом, свежемолотым кофе, поджаренным беконом… Такие запахи всегда несли с собой предвкушения и обещания, которые сама еда никогда не могла полностью осуществить. Он вспомнил кухарку их семьи — немногословную женщину под девяносто килограммов весом, носившую несообразную фамилию Лайтфут.^[18] Она с постоянным радушием приветствовала появление мальчика на кухне, позволяя ему выскрести из миски остатки приготовленной для кекса смеси, предлагая кусочки теста, чтобы он мог слепить имбирных человечков для пряников, и терпеливо выслушивала его бесконечные вопросы. Иногда она отвечала: «Про это ты лучше спроси у его преподобия». Она всегда называла отца мальчика не иначе, как «его преподобие». Отцовский кабинет был неизменно открыт для маленького Адама, но мальчик считал центром всего дома именно кухню.

Вести опрос он почти целиком предоставил Кейт. Миссис Планкетт не переставала работать. Она срезала жир со свиных отбивных, обваливала подготовленные куски мяса в смешанной со специями муке, затем подрумянивала и переворачивала их на сковороде, полной горячего жира. Дэлглиш внимательно смотрел, как она вынимает мясо из сковороды и укладывает в керамическую кастрюлю. Потом она подошла к столу, села напротив них и принялась чистить и нарезать лук и вынимать семена из зеленых перцев.

И только теперь Кейт, которой вовсе не хотелось беседовать со спиной миссис Планкетт, спросила:

— Как долго вы работаете здесь, миссис Планкетт?

— Двенадцать лет стукнуло в прошлое Рождество. До меня тут кухарила мисс Дьюберри. Из тех первоклассных дам-поваров, которые с голубыми дипломами и все у них «очень мило, благодарю вас». Ну, я скажу, она хорошо готовила. Не могу отрицать. А соусы! Она тщательней всего к соусам относилась, эта мисс Дьюберри. Я от нее про соусы очень много узнала. Обычно я приезжала сюда понедельно, когда у нее особенно много работы бывало. Помогала на кухне. Судомойкой чаще всего. Только не сказать, что так уж много у нее работы было — откуда много-то, ведь гостей, самое большее, всего шесть, а обслуживающий персонал в основном сам о себе заботится. И все равно: она же привыкла подсобной работой пользоваться в тех шикарных ресторанах, где раньше работала, а я уже тогда овдовела, и детей у меня нет, только и было на руках что время свободное. И я всегда хорошо готовила, да и сейчас тоже. Я это от матушки своей взяла. Ничего такого на кухне не было, к чему матушка моя руки приложить не сумела бы. Когда мисс Дьюберри решила на пенсию уйти, она предложила, чтоб я на ее место пошла. К тому времени она уже знала, на что я способная. Мне дали две недели пробного сроку, и это решило дело. И обе стороны оказались довольны. Я им дешевле обхожусь, чем мисс Дьюберри, и мне не нужна постоянная помощница, нет уж, благодарю покорно. Я люблю в своей кухне одна управляться. Да и все равно, в наши дни от молодых девчонок больше беспокойства бывает, чем работы. Если они и берутся еду готовить, так только для того, чтоб в один прекрасный день их по телику показали с каким-нибудь знаменитым шеф-поваром. Ну, я не скажу, что недовольна бываю, когда мне Милли порой помогает, но ведь она больше времени проводит, за Джаго бегая, чем у меня на кухне.

Говоря все это, она продолжала работать. Потом поднялась с места и снова вернулась к плите, спокойно и методично двигаясь по кухне с характерной уверенностью мастера в привычной ему мастерской. Однако у Дэлглиша создалось впечатление, что между этими привычными действиями и ее мыслями нет сейчас связи, что она использует успокаивающую и не требующую особых усилий рутину, да и рассказ об особенностях характера мисс Дьюберри, чтобы избежать непосредственной конфронтации с полицейскими, уйти от необходимости снова сидеть перед ним и Кейт за чисто выскобленным столом, встречаться с ними взглядом. Воздух кухни наполнился аппетитным запахом, и Дэлглиш расслышал негромкое шипение горячего жира.

— Замечательно пахнет, — сказала Кейт. — Что это вы готовите?

— Свиные отбивные с соусом из томатов и зеленого перца. К сегодняшнему обеду. Но я подумала, лучше займусь ими сейчас. Люблю вздремнуть в середине дня. Отбивные, может, тяжеловаты — погода-то на тепло переменилась, но доктор Стейвли любит время от времени свининки покушать, да и всем чего-нибудь горячего надо будет поесть. Людям надо силы поддерживать, когда несчастье случается. Правда, никто, кроме мисс Оливер, очень уж горевать не станет, но, видно, сам этот бедняга ужасно несчастным себя чувствовал, раз такой страх над собой сотворил.

— В таких случаях, как этот, — сказал Дэлглиш, — нам надо знать об умершем человеке как можно больше. Мне говорили, что мистер Оливер много лет приезжал сюда регулярно, через каждые три месяца, в течение года. Я думаю, вы смогли его узнать.

— На самом-то деле не очень. Наши разговоры с гостями тут не приветствуются. Разве только сами гости этого захотят. Это вовсе не потому, что к нам дружелюбия не проявляют или что мы всего-навсего обслуга. Никакого там чванства или чего еще такого. Мистер Мэйкрофт и доктор Стейвли с гостям и тоже редко видятся. Они же приезжают сюда, чтоб уединиться, ради тишины и безопасности. Чтоб в одиночестве побыть. И вы заметьте, у нас даже один раз премьер-министр гостил, целых две недели. Ох и суеты было из-за его безопасности, но он всю свою охрану на материке оставил. А как же иначе?! Ему бы и приехать сюда не разрешили. Он много времени у меня на кухне проводил: сидел за этим самым столом, просто глядел, как я работаю. Говорил мало. Думаю, ему тут лучше всего отдыхалось. Я даже как-то сказала: «Если у вас занятия получше нету, сэр, так, может, вы вот эти яйца мне собьете?» Он и сбил.

Дэлглишу очень хотелось спросить, какой это был премьер-министр, из какой страны? Но он понимал, что вопрос может показаться грубым, а ответа он все равно не получит. Вместо этого он спросил:

— Если гости проводят свое время в одиночестве, как все устраивается с едой? Когда их кормят?

— В каждом коттедже имеются холодильник и микроволновка. Да вы же у себя в коттедже это видели. Гости сами заботятся о том, когда им завтракать, а когда полдничать. Дэн Пэджетт фургончик водит и накануне вечером доставляет им все, что надо для завтрака и ленча. Они яйца получают свежие, прямо из-под наших собственных кур, хлеб я сама пеку, и бекон им доставляют. У нас мясник свой есть на побережье, он сам и солит, и коптит, и свиньи у него свои. Так что из его бекона никакой молочной жидкости не сочится, как из расфасованного. А для ленча им запеченные овощи зимой привозят, а еще пирог или мясное ассорти холодное — буженину, баранину, колбасу разную или ветчину. Ну, еще обед, конечно, здесь в Доме, в восемь часов, если кто хочет. Всегда из трех блюд.

— Мистер Оливер обедал здесь в пятницу. Это было для него обычным делом? — спросила Кейт.

— Нет, не обычным. Он до этого за все годы, что к нам приезжал, раза три всего здесь обедал. Он любил есть у себя дома, в Перегрин-коттедже. Ему мисс Оливер готовила, она все, что надо, накануне днем мне заказывала.

— А как вам показалось, он выглядел за обедом, как обычно? Ведь, вероятно, это было в последний раз, что кто-то его видел живым, кроме его близких, разумеется. Какое-нибудь необычное поведение или что-то еще могло бы подсказать нам, каково было его психическое состояние, — сказал Дэлглиш.

Миссис Планкетт отвернулась к плите, но недостаточно быстро. Ему показалось, что на ее липе он разглядел облегчение.

— Я бы не сказала, что он вел себя… ну, так, чтоб вы могли назвать это «нормально», а только я ведь не знаю, что для него было нормально. Как я уже сказала, мы обычно не очень-то знаем наших гостей. Только обычно у нас за обедом довольно тихо бывает. Тут не принято говорить о том, чем кто занимается или почему сюда приехал. И вовсе не предполагается, что кто-то из них голос повысит. А там доктор Стейвли и мистер Мэйкрофт были. Так что вы лучше у них спросите.

— Да, конечно, — сказала Кейт. — Но сейчас мы спрашиваем о вашем впечатлении.

— Ну так ведь я-то не очень долго в столовой находилась. Никогда там долго не задерживаюсь. Мы начали с дынных шариков с апельсином, я разложила их на тарелках еще до того, как в обеденный гонг ударила. Так что я и не заходила в столовую, пока мы с Милли не пошли туда с цесаркой и овощами и посуду от первого блюда стали убирать. И можно было заметить, что доктор Йелланд и мистер Оливер спорить начинают. Кажется, это касалось лаборатории доктора Йелланда. Другие трое вроде растерянные или смущенные сидели.

— Вы имеете в виду мистера Мэйкрофта и доктора Стейвли с женой? — спросила Кейт.

— Правильно, как раз этих троих. Мисс Холкум и миссис Бербридж обычно у нас в Доме не обедают. Надеюсь, доктор Йелланд вам сам про все это расскажет. А вы думаете, это показывает, что мистер Оливер был не в себе в пятницу? Что его что-то другое расстроило?

— Это представляется вполне вероятным, — сказал Дэлглиш.

— Ну, если подумать, бывает, что я некоторых из гостей знаю лучше, чем все другие, потому как я обед подаю. Лучше, чем мистер Мэйкрофт и доктор Стейвли, по правде-то говоря.