Алина невольно кивнула, вспомнив Лифмана, позвериному затаившегося за деревом и сверлящего взглядом мужчину и женщину, которые в обнимку шли к машине, потом задумчиво произнесла:
— Может быть, если мы найдем хоть когонибудь из этих уродов, они смогут его вылечить?
Взгляд Виталия смягчился.
— Об этом я не подумал. Но как?
— Сотрут все это из памяти. Или хотя бы превратят в обычный сон. Сон, который рано или поздно бесследно исчезает. Они могут сделать так со всеми нами.
— А ты хочешь, чтобы они сделали это с тобой? — быстро спросил Виталий. Алина закусила губу, потом отвернулась, глядя на закрытый лифмановский подъезд.
— Нет. А ты?
Виталий помолчал, выводя джип из двора, потом пожал плечами и хмуро произнес:
— Я не знаю… не думал пока. Жаль, мы у него про Светку так ничего и не спросили.
— Завтра спросим. Сейчас он вообще ничего не соображает. Слушай… я даже не знаю, стоит ли…
— Теперь стоит! После Петра и Борьки я уже очень смутно представляю себе, что творится с остальными. Только за Кривцова спокоен, он, как кот, всегда на четыре лапы падает, — Виталий нахмурился, внезапно вспомнив серенький голос Олега, стоявшего возле кухонного окна.
— Страшно мне, Виталя… Я устал…
И всетаки весельчакавтослесарь продержался дольше остальных.
— Но его всетаки убили, — напомнила Алина. Виталий покачал головой.
— Я имею в виду…
— Я понимаю. Но ты ведь не знаешь, чего в этом мире лишился Олег.
Виталий снова взглянул на нее и только сейчас заметил, что Алина выглядит совершенно измотанной, даже больной. Ее лицо сильно осунулось, и глаза на нем казались неестественно огромными. На мгновение ему даже померещилось, что он видит сквозь нее сияющие витрины магазинов, словно она была всего лишь туманной дымкой, тающей прямо на глазах, и он внезапно испугался, что и это все окажется всего лишь сном, и опять все придется начинать сначала. А если на этот раз он проснется в мире, где кроме него никого не будет? Если он проснется…
Руль в его руках дернулся и машину бросило вправо. Виталия одернули сердитым гудком, и он поспешно выровнял 'лендровер'. Алина испуганно спросила:
— Что с тобой?!
— Да так… задумался просто. Послушай, Аля, может давай я съезжу в 'Седьмое небо' сам, а? Отвезу тебя домой — поешь, выспишься…
— Не хочу я есть! — отрезала Алина. — И спать тоже не хочу! Сам же говорил — насчет того, что я затеяла…
— Господи! — мученически простонал Виталий. Он схватился бы за голову, если б руки не были заняты рулем. — Как же с тобой сложно! Что ж ты все так воспринимаешь?!..
— Хочешь поговорить об этом?
— Тьфу ты! — Виталий поджал губы, чувствуя, как в нем снова поднимается знакомое раздражение. — Ей богу, иногда так и хочется привязать тебя к столбу и выпороть кнутом, как потного негра!
— Да вы, батенька, садист?
— Пообщавшись с тобой, даже мать Тереза стала бы садисткой! Хочешь довести себя до ручки — бога ради, твое право! Но когда ты хлопнешься в обморок от истощения, не вздумай требовать от меня сочувствия!
— Не вздумаю, — пробормотала Алина, разглядывая извлеченную из пачки сигарету. — А ты, значит, бросишь меня на асфальте и пойдешь себе, посвистывая, прочь, и суетные прохожие будут походя топтать ногами мое бедное распростертое тельце. Господин Воробьев, вы свя-той! Странно, что вас еще не канонизировали!
'Лендровер' резко свернул к обочине, чуть не переехав какого-то мотоциклиста, и остановился. Виталий повернул голову к Алине, свирепо глядя на нее, и она в ответ застенчиво захлопала ресницами.
— Только не смотри так! У меня дрожат руки, когда ты включаешь свое обаяние! — произнесла она низким грудным голосом, после чего сунула в рот сигарету, щелкнула зажигалкой и обыденно сказала: — Ну, как? Тебе полегчало? Лично мне да.
Лицо Виталия оттаяло, потом он усмехнулся и склонил голову на руль, точно собрался прилечь поспать.
— Господи боже, Аля, иногда мне кажется, что и ты сумасшедшая.
— Серьезно? — встревоженно спросила Алина. — Не знаешь, это лечится?
Он протянул руку и, приобняв ее за плечи, шутливо качнул из стороны в сторону.
— Надеюсь, нет. Но порой хотелось бы, чтоб об очередном приступе меня предупреждали, потому что я не всегда за ними успеваю.
— Я обдумаю твое предложение на досуге, а теперь поехали в 'Небо'. И, знаешь, — Алина посерьезнела, — после всего я буду очень удивлена, если мы не найдем там Харченко.
— Ты знаешь, я тоже, — отозвался Виталий, выводя машину на дорогу. — Но все равно вначале придется заехать ко мне. Мэй нужно вывести. Иначе, когда я вернусь, меня будет ждать большой сюрприз.
— И надо проверить, жив ли там Жорка — что-то он давно не звонил, — добавила Алина. — Вдруг твоя расчудесная собака его уже доедает.
Виталий покосился на нее, но на этот раз ничего не сказал, не желая ввязываться в еще один диалог. Потом взглянул в зеркало обзора и нахмурился — ему показалось, что он уже где-то видел едущий следом пыльный бежевый 'москвич'. Но тот на следующем же повороте свернул в другую сторону, и Воробьев, успокоившись, снова принялся смотреть на дорогу.
В 'Седьмое небо', играющее огнями, словно гигантская новогодняя елка, их поначалу не пустили, и Виталий, не удержавшись, укоризненно посмотрел на Алину, которая, разумеется, не поддалась на уговоры тихонько подождать в машине. Одного его, возможно, и пропустили бы, но с Алиной пропускать не желали — и все тут! Глыбообразный охранник обиженно спросил у нее паспорт, получил ответ, что паспорта с собой нет, обиделся еще больше и наотрез отказал.
— Это частный клуб, — пояснил он, водя очами по сторонам, — и администрация имеет право решать, кого пускать, а кого нет.
— Это вы — администрация?.. — начала было Алина, но Виталий тут же зажал ей рот ладонью, после чего больше по инерции поинтересовался:
— И каков принцип симпатии администрации?
— Вы — не члены клуба, — с удивительной кротостью пояснил охранник и сделал величавый жест в сторону улицы. Виталию жест крайне не понравился, и он собрался было, прежде чем уйти, рассказать охраннику все, что он думает по поводу членов, но тут подошел еще один мужчина в форменном костюме, решивший выяснить, в чем заминка. При виде Виталия он застыл, и несколько секунд они предавались взаимному созерцанию, после чего вдруг одновременно кинулись навстречу друг другу, сшиблись и начали восторженно мять друг друга и трясти, выкрикивая множество слов, большинство из которых заканчивались на 'ать' и 'ак'. Алина, ойкнув, отскочила в сторону, не сразу поняв, что происходит.
— Ну, блин! — наконец сказал охранник и, напоследок, еще раз с размаху хлопнул Виталия по левому плечу, тут же получив взаимный хлопок. — Ну не ожидал! Так ты теперь в Волжанске живешь?! Давно?!
— Да уж лет пять как.
— Да иди ты! И как же это мы ни разу не пересеклись?! Вот жизньто а?! Знал бы!.. Жаль, сегодня моя смена, никак не уйти… Слушай, а че тебя сюда занесло?! Оттянуться решил?
— Ну. Да вот, — Виталий кивнул на обиженную глыбу, — администрация не пускает.
— Забей! Твоя подруга? — охранник вопросительно посмотрел на Алину, которая почему-то ощутила неодолимое желание встать по стойке 'смирно' или убежать подальше. — Вообще-то, Виталя, ты б ее лучше в нормальное место сводил, здесь сам понимаешь… — он глубокомысленно покрутил в воздухе пальцами, потом подмигнул Алине. — Или это типа экстрим?
— У нас тут коекакие дела.
— Аа, — охранник понимающе кивнул. — Ну, лады, тогда заваливайте!
— Валера! — укоризненно сказала глыба в костюме и сделала шажок вперед, но охранник небрежно отпихнул его в сторону.
— Сань, отвали! Чтоб я кореша не пропустил?! Да даже если он с тридцатью бабами придет! Пошли, ребята, сейчас я вас гденибудь пристрою. Сегодня народу много.
Народу в 'Седьмом небе' и впрямь было много. Зал был забит, а на сцене, по обеим сторонам которой искрились разноцветные фейерверки и то и дело что-то хлопало, выпуская клубы разноцветного дыма, пятеро девушек с выдающимися формами, на которых из одежды были только брякающие цепи, выплясывали под готический рок какойто воинственный танец, отчаянно размахивая грудями. Алина, которая до сих пор подобные заведения видела только по телевизору, ошеломленно оглядывалась по сторонам, на всякий случай вцепившись Виталию в руку.
— Слушай, — кричал тем временем Виталий на ходу своему проводнику, — ты не знаешь такую… Ольку Харченко?! Высокая брюнетка! Стервозная такая! Часто здесь отирается!
— Да их тут знаешь сколько отирается?! И стервозных, и брюнеток, и Олек?! А по фамилиям я никого не знаю! Кому тут, на хрен, нужныто фамилии?! — орал в ответ Валера. — Тут блядей ползáла, ими Сова заведует, только ты у него лучше не спрашивай — отморозок полнейший! Я могу поспрошать, но ничего не гарантирую! Вот, сюда падай-те!
Он усадил их за столик и ушел, напоследок еще раз восторженно обозвав Виталия несколькими нехорошими словами, и Воробьев сделал то же самое, после чего расхохотался, качая головой, и сказал Алине:
— Елки, кто б мог подумать, а?! Не будь Олька проституткой, я б, может, Валерку, еще лет пять не видел! Жизнь действительно занятная штука!
— А кто это?
— Валерка Марченко, — Виталий сунул в рот папиросу, и глаза его слегка затуманились. — Воевали вместе. Между прочим, у парня исторический за плечами, а вот ведь… сторожит всякую… — он огляделся в поисках официантки. Подзывать ее было бессмысленно — он с трудом слышал даже голос Алины, поэтому Виталий подождал, пока мимо пробежит что-нибудь похожее на обслуживающий персонал, изловчился, ухватил девушку за локоть и спросил, что у них есть?
— А чего вам надо? — сердито спросила официантка, пытаясь вырваться и удивляясь тому, что курсирующий неподалеку Валера не спешит на выручку, а только весело скалит зубы. Потом сунула Виталию под нос выхваченное из-под мышки меню. Тот открыл его и небрежно ткнул пальцем.
— Это, это и вот это — всего по два.
Он отпустил девушку, и та умчалась, напоследок омыв Воробьева заинтересованным взглядом. Алина с отчаяньем произнесла, чуть ли не сунув губы ему в ухо.
— Здесь столько народу — как мы ее увидим?!
— Будем внимательно смотреть! — прокричал в ответ Виталий. — Пока что я ее не вижу!
Воинственные пляски закончились, и свежая смена начала бодро выплясывать канкан, громко стуча каблуками и взвизгивая. Официантка принесла заказ. Алина, сердито посмотрев на тарелку с отбивными и гарниром и вазочку с салатом, отодвинула их и сразу потянулась к бокалу с вином, но Виталий проворно выхватил его, после чего пододвинул тарелку и вазочку обратно и показал девушке кулак.
