Измученные ангелы мои! Сопутники в большом и малом!Сквозь дождь и мрак, по дьявольским кварталам Я загонял вас. Вот они,Мои вертепы и трущобы! О, я не знаю устали, когдаСхожу, никем не знаемый, сюда, В теснины мерзости и злобы.Когда в душе все чистое мертво, Здесь, где разит скотством и тленьем,Живит меня заклятым вдохновеньем Дыханье века моего.Я здесь учусь ужасному веселью: Постылый звук тех песен обретать,Которых никогда и никакая мать Не пропоет над колыбелью.11 октября 1927Париж
Граммофон
Ребенок спал, покуда граммофон Все надрывался «Травиатой».Под вопль и скрип какой дурманный сон Вонзался в мозг его разъятый?Внезапно мать мембрану подняла — Сон сорвался, дитя проснулось,Оно кричит. Из темного угла Вся тишина в него метнулась…О, наших душ не потрясай Твоею тишиною грозной!Мы молимся — Ты сна не прерывай Для вечной ночи, слишком звездной.6 декабря 1927Париж
Скала
Нет у меня для вас ни слова, Ни звука в сердце нет,Виденья бедные былого, Друзья погибших лет!Быть может, умер я, быть может — Заброшен в новый век,А тот, который с вами прожит, Был только волн разбег,И я, ударившись о камни, Окровавлен, но жив,—И видится издалека мне, Как вас несет отлив.14 декабря 1927Париж
