Действительно, у какого-то сарая, пристроившегося к станционному пакгаузу, стояли два КамАЗа с тентованными кузовами. Возле них топтались несколько бандитов и мужики в разномастном камуфляже. Двустворчатые ворота сарая были раскрыты настежь, и через них были видны бомжеватого вида люди, сидящие на земле. В центре компании я заметил того самого «прожектора перестройки», с которым пообщался на базаре. Им раздавали еду, вроде по куску хлеба и что-то ещё, трудно было разглядеть. Как раз этот самый «прожектор» начал было чем-то возмущаться, но баландер, пару раз что-то агрессивно переспросив у него, сделал шаг назад и что было сил врезал ему ногой в грудь, опрокинув назад, а затем ещё пару раз пнул лежачего, но уже так, без особой злости, исключительно для порядку. Никто не вмешался, а пинавший спокойно продолжил раздачу паек, вынимая их из эмалированного ведра, которое держал в руке.

Ничего не удивило в этой картине: как мы и думали, так и произошло. Спинозами не надо быть, чтобы догадаться, нам и так достаточно информации дали. Больше заинтересовало другое — из-за пакгауза торчала задняя часть уже знакомого «Водника» или похожего на него. Не думаю, что в области этих «Водников» много, машина-то новейшая, только-только начала в войска поступать, и уж точно не в Тверскую губернию. Тут ни гвардии, ни частей постоянной готовности, ничего такого — российская глубинка, глубокий тыл с любого направления. А значит… тут опять вспоминается Спиноза, прозорливость которого нам вовсе не нужна.

— Бурковские, — сказал Лёха, опережая моё высказывание. — Серый, это очень плохо?

— А что хорошего? Я думал, что он куда-то на Карибы улетел, где и прячется, а он целую армию собрал и половину соседней области под себя подмял. Стрёмно это всё.

— И что делать будешь?

— Без понятия, — вздохнул я. — Не думал ещё. Можно, конечно, вонь поднять, мол, вот он, злодей, всё из-за него, но тут моментик…

— Ты?

— Именно, — кивнул я. — Я был ближе к вирусу и, дойди до разборок, доказать ничего не смогу. Скажет, что я его сам и выпустил, и все радостно поверят.

— Ну, в «Пламени» могут и не поверить, — возразил Лёха.

— Могут, — кивнул я. — А могут и поверить, если, скажем, им копию моего личного дела из отдела кадров представят. Я ведь компьютерщиком представился, а там чётко написано, кто я и что я. Значит, я соврал, а раз соврал в одном, то и в чём другом мог. Так?

— Так, — кивнул Лёха.

— И это в «Пламени», где люди более или менее в курсе. А в других местах? Не-эт, мне шум поднимать нельзя. Сейчас.

— А когда можно?

— А когда до «Шешнашки» доеду и «материал» отдам, — ответил я. — Тогда меня дерьмом мазать сложнее будет. Да и вообще, моя это плата за то, что сразу вонь не поднял, когда понял, с чем работаем. Всё ждал чего-то, надеялся, что само рассосётся.

— Ну так и поехали, чего ждать? — спросил он. — Хоть завтра с утра и двинем.

— На Техническую библиотеку всё же сходим, — сказал я в ответ. — Пока она в пожарах не погибла. Там для будущих времён клад настоящий, мечта просто. А потом и в «Шешнашку» двинем. С добровольцами.

— А что, думаешь, что не все пойдут? — чуть удивился он.

— Думаю, что все захотят. Но я отговаривать буду. Это моя проблема, мой обет и моя епитимья. А другим за это отдуваться необязательно.

— Ну-у… это как сказать, — хмыкнул Лёха. — Зато наш отряд ты сколотил, организовал, к делу приставил. Так бы все в роли жертв Великого Песца были бы, а сейчас бойцы. Даже не надейся, все пойдут, уверен.

— Ладно, видно будет, — кивнул я и дёрнул его за рукав: — Смотри! Узнаёшь?

Из-за утла, за которым виднелся «Водник», появились два человека. Обоих мы всего несколько часов назад видели в трактире «Тверца». Высокий, худой и лысый мужик совершенно уголовного вида, какого только в кино про бандитов снимать, и человек в чёрном, фармкоровский эсбэшник, увешанный всевозможной снарягой.

— Это же те, из трактира, так? — уточнил Лёха.

Я запросил своих по радио, потребовал быть повнимательней ввиду возможных проблем. Затем обернулся к Лёхе:

— Они самые. А вообще главное мы выяснили — народ набирают как бомжей на шабашки, работать на торфе за харчи. Бурковские гаврики наверняка о том же торфе договариваются, ТЭЦ ведь за ними числится, туда вся добыча и пойдёт. А территория под контролем братвы, тут, по всему видать, уделы у каждой группировки, которая только что-то Бурку отстегивает. Может, я в чём и ошибаюсь, но думаю, что в главном угадал. Чего мы ещё не выяснили?

— Что за база у самого Бурко, — ответил Лёха. — Вообще ни хрена о ней не знаем, а вопрос у Пантелеева наверняка возникнет.

— Вопрос и у меня возникает, но, насколько я карту помню, в те края всего одна дорога. Если туда на разведку выдвигаться, то это надо где-то базироваться в лесу и оттуда в пешем порядке, а то вляпаться можно. А если там люди толковые и опытные, то они и подступы патрулируют.

Прикинул я так, что если у Бурко, как понял из разговоров, там не меньше полка хорошо подготовленных бойцов, да ещё целая производственная база, то получается, что в его Центре несколько тысяч человек. И, как следствие, движение по единственной дороге, ведущей в ту сторону, должно быть достаточно оживлённым. И если мы поедем туда просто на машинах, то любопытство вызовем как минимум, причём не у тех, у кого надо. Пойдёт какая-нибудь броня навстречу и под стволами остановит. А дальше… про дальше даже думать не хочется.

Это, с одной стороны, вроде как самая мрачная новость. С другой… С другой — и самим бы полезно было о Бурко побольше знать. Не было печали, да черти накачали, о нём и не думали, а теперь придётся. И есть вероятность, что этот самый «чёрный» меня если и не узнал, то почти узнал, недаром так пристально таращился в трактире.

А вообще надо бы нам с нашим походом в Горький-16 активизироваться. Вот узнает Бурко, что я где-то неподалёку, да и распространит информацию об истинном виновнике конца света, то есть обо мне. И начнут меня все искать. И не будет у меня на руках никакого оправдания, потому что если подходить к ситуации с максимальной дотошностью, то Бурко только команду на работу с «материалом» дал, ну ещё достаточной охраны не обеспечил. А сам на той территории даже не был ни разу. А с пробирочками-то мы с Дегтярёвым возились, ну ещё кое-кто из сотрудников. И взрыв там произошёл благодаря Ксении, то есть дегтярёвской дочке.

Вот такая вот хрень получается. И куда ни кинь — всюду клин, всюду мы в проигрыше. И вот ещё вопрос: если этот самый в чёрном, что разговаривает с лысым у пакгауза, всё же меня узнал — он уже доложил? И вообще на связь со своей базой выходил? Потому что в лицо из них всех только он меня и видел, как мне кажется.

Так… если даже сейчас не узнал, то узнает позже, вопрос времени. У Бурко в СБ только «бывшие» работали, из МВД да ФСИН, любой из них, помучившись подозрением, постарается его развеять. Дела там полистать, фотографии посмотреть. И всё. А дальше уже вопрос техники — выяснить, где мы и как мы. Угораздило же наткнуться на этого Валеру, который нас знает. Если «везёт», то до конца.

— Лёх, как думаешь, он со своими насчёт нас на связь выходил?

— В смысле, поднимал ли шухер? — уточнил Лёха, не отрываясь от бинокля.

— Ну да, типа того.

— Если бы он тебя узнал и доложил, то уже где-то в другом месте метался бы, — резонно заявил Лёха. — Дороги бы перекрывал и людей расспрашивал. Непохоже, что у него здесь что-то срочное, по мордам видно, что просто языки чешут.

Действительно, вид у эсбэшника был вполне расслабленный, и помощнички его в чёрном тоже трепались с братвой поодаль, покуривая и похохатывая над какими-то шутками. Нет, это не тревога и не усиление.

— Сколько от дренажных прудов до него, как думаешь?

— Ну… шестьсот, семьсот… — чуть озадачился Лёха. — А ты что задумал?

— Машу я задумал. Крест на пузе, не промахнётся она.

— Ты что, сдурел? — Лёха чуть бинокль из рук не выронил. — Нам тут и хана! До своих не добежим!

— С чего это не добежим? — удивился я. — У нас форы метров триста, если местные сунутся — из автоматов распугаем. Тут заборы, дома, прямого выстрела нигде не будет, за нами гнаться придётся. А там и Сергеич с пулемётом, чуть ближе подбежим, и прикроет.

— Ну ты… ты вообще обнаглел, Серый! Нельзя так.

— Нельзя это на самотёк пускать, — возразил я. — Если он меня вспомнит, то вычислить, что мы в «Пламени» базируемся, дело техники и старания. Потом на выезде засада — и всё, трындец! Под вечной угрозой жить будем. А так… бабахнул кто-то из леса, тут шум, паника, всё непонятно, братва под подозрение или конкуренты какие, если они у них есть… Набор непоняток, а от нас ни полслова.

— Ну… как знаешь, — махнул он рукой. — По мне, так дурь последняя. Но, может, я чего не понимаю.

— Может, — согласился я и взялся за рацию.

Времени терять было нельзя. Ни перегруппироваться, ни лучше подготовиться. «Чёрный» с лысым могли в любую минуту уйти с этого места, и тогда ищи его свищи. Стрелять надо было именно сейчас, сразу, хоть это и отдавало даже не безрассудством, а маразмом. Единственное, что я успел сказать — потребовал снять маскировку и держать машины готовыми к немедленному старту. Лишних секунд у нас точно не будет уже.

— Маша, двух мужиков видишь у пакгауза?

— Где? — не поняла она.

— Железнодорожная станция, длинное кирпичное здание.

— Лысый и в чёрной форме?

— Они самые. Сколько до них?

— Момент… — Последовала пауза, затем голос нашей снайперши произнес: — Семьсот двадцать. С копейками. Которого из них?

Люблю деловой подход ко всему. И уговаривать не надо.

— Который в чёрном. Но наповал, чтобы наверняка.

— Я постараюсь, но в голову рискованно, шевелится, и кучность на такой дистанции…

— Кучность на такой дистанции даже растёт немного, — сказал Лёха. — Пуля вокруг траектории по спирали летит, постепенно уменьшая радиус, так что не беспокойся. А вот шевелится… сама решай, в общем. Без гарантии, но я бы рискнул.

— Хорошо, — лаконично ответила Маша, и по её тону я понял, что она уже целится.

— Лёха, будь готов, — сказал я, подсоединяя к автомату вместо одинарного рожка двойной. — Ломанёмся, как бешеные.

— А ты что думал, что я прогулочным шагом пойду? — хмыкнул он, явно нервничая.

Меня уже тоже мандражило. Я понимал, что то, что я задумал, есть авантюра самой последней степени. Но только из всех доступных вариантов этот всё равно был самым разумным, потому что остальные были ещё хуже. Это как нарыв протыкать: больно, но лучше сразу, чтобы потом поздно не было. Другое дело, чтобы не ошибиться мне в своих предположениях, не подставить отряд под удар ни за что.

Человек в чёрном дёрнул головой и свалился вперёд, боднув в живот лысого. Над окрестностями разнесся звук одиночного выстрела. Лысый задёргался, затем помчался бегом за угол дома. Компания братков и эсбэшников метнулась в стороны в поисках укрытия, один из «чёрных» рванул к упавшему командиру, присел возле него и тоже свалился, схватившись руками за шею.