слуге».

Черчилль прилагал огромные усилия для того, чтобы сохранить достоинство в поражении. Своему доктору, лорду Морану, который заикнулся было о «неблагодарности», он коротко ответил, что люди устали от войны и слишком многое перенесли.

Вечером 27 июля жена премьера (уже бывшего), Клементина, сослалась на головную боль и ушла спать. Младшая дочь, Мэри, существо более непосредственное, попросту рыдала. Черчилль отправился в ванную комнату – как обычно, он собирался принять ванну. Его адъютант, капитан Пим, вспоминал позднее, что в этот момент Черчилль буквально посерел. Он повернулся к капитану и сказал ему:

«У них есть полное право голосовать так, как они хотят. Это демократия. Это то, за что мы сражались».

Интересно, что он на самом деле так и думал. У нас есть свидетель – Уинстон Черчилль, собственной персоной. В написанной и изданной им еще до войны биографии Джона Черчилля, Первого Герцога Мальборо, своего далекого предка, он сравнивает тогдашние коррумпированные политические нравы – подкуп, фаворитизм и прочее в том же духе – с современной ему Англией и находит, что современность оказалась не в пример чище. А причиной этого называет всеобщее избирательное право, свободу слова для оппозиции и выборы, которые, как «очищающие приливы», смывают коррупцию.

Черчилль смотрел на население своей страны, как на своего рода короля, выражающего посредством выборов свою суверенную волю.

Ну, а «истинно королевская неблагодарность» вошла в пословицу и воспринималась как должное.

Мэри и ее сестра, Сара, старались развлечь отца. Они ставили ему его любимые пластинки – но это не помогало. Ему, по-видимому, не хватало обычной его деятельности. Он поделился с лордом Мораном утешительной вестью о том, что по крайней мере консерваторы сплотились вокруг него как бесспорного лидера их партии, пусть и в оппозиции.

Доктор записал в дневнике, что Уинстон все-таки наивен – разгром партии консерваторов был так силен, что теперь они хватаются за единственное, что у них осталось – за личную популярность бывшего премьера. Странно видеть замечание глубоко профессионального медика, человека чрезвычайно трезвого и ни к каким преувеличениям отнюдь не склонного, о наивности великого политика. Hо, по-видимому, что-то справедливое в его замечании все-таки было. Черчилль для профессионального политического деятеля высокого полета был человеком чувствительным, даже сентиментальным – несмотря на огромный ум и колоссальный опыт, которые вроде бы должны были ясно показывать ему темные стороны человеческой натуры.

Но, как ни странно, он всегда ожидал от людей лояльности.

И, как ни странно, часто бывaл прав. В дневнике Мэрион Холмс, его стенографистки, оставшейся в секретариате премьера и при Эттли, есть интересная запись:

«Начала работать для нового премьер-министра, все теперь совершенно по-другому. Мистер Эттли вызывает нас только тогда, когда ему нужно продиктовать что-нибудь. Никаких посторонних разговоров, никаких комплиментов, шуток или капризов. Новый премьер безупречно вежлив, и я уверена, что он в высшей степени достойный джентльмен.

Но разница[с Черчиллем] – как между водой и шампанским».

До 71-го дня рождения Черчиллю оставалось всего четыре месяца. Работал он в годы войны в таком режиме, что его жена опасалась, что теперь, без своей бурной деятельности, он попросту умрет. Лорд Моран разделял ее опасения, он говорил, что в отношении своего здоровья его пациент ведет себя крайне неосторожно:

«Игрок не считает медяки в своем кармане, а Уинстон – игрок».

6 августа США применили атомную бомбу против Хиросимы.

Оружие, стиравшее с лица земли целые города за секунду-другую, было прямо из области фантастики и казалось выдумкой Герберта Уэллса. Однако было оно полной реальностью и даже уже примененной. Такому человеку, как Черчилль, в течение пяти с лишним лет напрямую руководившему ведением жестокой войны, казалось совершенно несомненным, что в какой-нибудь следующей войне оно может уничтожить уже не один город, а всю цивилизацию. Уже позднее, в 1946 г., Черчилль написал о Хиросиме Бернарду Шоу:

«…Не думаете ли вы, что Архитектор Вселенной устал переписывать этот бесконечный сценарий[человеческой истории]?»

Ну, убеждать Шоу в необходимости и желательности сохранения мира было делом излишним, он был и так в этом давно и полностью убежден.

2 сентября Черчилль улетел в Италию – Эттли предоставил ему служебный самолет, полагающийся премьер-министру. Его сопровождали Сара и лорд Моран – Черчилль был рад его присутствию. Генерал Александер, все еще командовавший союзными войсками в Италии, нашел ему виллу на озере Комо, подходящую для хорошего, глубокого отдыха.

Когда ему надоело на севере Италии, он перебрался под Геную, на другую виллу. Его там встретили враждебной демонстрацией – город во время войны изрядно бомбили. Он собрался за один день и улетел в Лондон. Голос народа его не слишком обеспокоил, он сказал дочери, что вполне понимает чувства демонстрантов – логика военных действий им непонятна, а вот то, что бомбы падали на их дома, понятно вполне.

В Чартуэлле, его доме в Кенте, тоже было не все ладно – Клементина нервничала из-за того, что денег было мало и на содержание Чартуэлла средств не хватало, а ее муж стал капризен и сварлив. Они стали ссориться, что очень огорчало их дочерей.

В ноябре Черчилль улетел на континент, он посетил Париж и Брюссель – там его принимали восторженно.

К Новому году Черчилль получил «Order Of Merit», «OM» – английский орден, которым король награждал без рекомендации министров правительства Его Величества. Грустная семейная новость тоже пришла в январе 1945 г. – Рэндольф развелся с женой, Памела его оставила.

В январе на лайнере «Queen Mary» он вместе с женой отправился в Америку, провел пару недель в Майами, даже слетал на Кубу.

4 марта 1946 года он вместе с президентом Трумэном и адмиралом Лехи уехал из Вашингтона в город Фултон, в штате Миссури.

Eго там ждали.

Президент Вестминстерского колледжа в штате Миссури професcop Ф.Л. Макклуер был человеком поистине честолюбивым, и при этом в самом благородном смысле – он хотел всячески возвеличить даже не себя, а свой колледж. Сделать это было трудно – колледж его был и мал, и не слишком известен. Привлечь к преподаванию в нем знаменитых профессоров и ученых он не смог бы никак. В его руках, однако, было все-таки средство как-то привлечь внимание к учебному заведению, которое он возглавлял. В распоряжении президента колледжа имелся фонд, учрежденный вдовой одного из добившиxся успеха выпускникoв Вестминстера, адвокатa Джона Гринa. Согласно уставу фонда, один раз в год колледж мог пригласить прочитать лекцию какого-нибудь человека «с международной репутацией, который сам бы избирал тему своей лекции и прочитал бы ее в духе христианской терпимости и благожелательности».

Фонд был учрежден в 1937 г. и уже успел организовать шесть таких лекций. Из лекторов самой крупной фигурой до сих пор был отставной итальянский министр иностранных дел граф Карло Сфорца.

Седьмым лектором профессор Макклуер задумал сделать Уинстона Черчилля, самого знаменитого из известных ему англичан. Как уже и говорилось, он был честолюбив.

Но, несмотря на похвальное стремление к умножению славы своего колледжа, ему никогда не удалось бы заманить Черчилля в свое захолустье, если бы не некие дополнительные обстоятельства. Дело в том, что президент Трумэн сам был родом из Миссури. Однокурсник Макклуера по Вестминстеру выпуска 1916 г.