правительство прислать своего представителя в Италию, в штаб союзных войск.

22 марта Молотов передал послу письмо, в котором, в частности, говорилось следующее:

«В течение двух недель в Берне за спиной Советского Союза, который несет на себе основную тяжесть борьбы с Германией, идут тайные переговоры между англо-американским и германским командованием».

Посол сказал, что, по-видимому, имеет место недоразумение – переговоров пока нет, речь идет только о проверке полномочий генерала Вольфа.

На что Молотов ответил:

«…По мнению советского правительства, речь идет не о недоразумении, а о чем-то похуже».

Черчилль получил копию письма во время своей мартовской поездки на фронт, у Рейна, и решил, что отвечать он не будет. Как он сказал: «…Промолчать лучше, чем начинать состязание в ругани». Но письмo он показал и Монтгомери, и Эйзенхауэру.

Генералы сказали ему, что они ни на секунду не усомнились бы принять капитуляцию на их фронте – хоть от командующего фронтом, хоть от командира, потому что это вопрос чисто военный.

Эйзенхауэр добавил, что сдача войск Кессельринга ему в плен на месте может быть сделана в течение часа, а если сдача в плен должна быть сделана не ему, а делегации всех трех союзников, то процедура затянется на три-четыре недели. Черчилль тоже думал, что такие вещи должны решать командиры на местах.

В самом начале апреля Сталин направил Рузвельту письмо, в котором (в обратном переводе с английского) говорилось:

«…Мои коллеги не имеют ни малейших сомнений в том, что переговоры действительно состоялись и что их результатом было согласие фельдмаршала Кессельринга открыть фронт английским и американским войскам в обмен на облегчение условий мира для Германии. В результате в настоящий момент немцы прекратили ведение войны на Западном фронте против Англии и Соединенных Штатов, в то время как на Восточном фронте Германия продолжает войну против Советского Союза, их союзника».

5 апреля Рузвельт переслал это письмо Черчиллю с приложенным ответом на него:

«…С уверенностью в том, что вы верите мне лично, и с решимостью добиваться вместе с вами безоговорочной капитуляции нацистов, я поражен тем, что вы могли поверить в то, что я вступил в соглашение с врагом, не получив сперва на то вашего согласия. Наконец, я хотел бы сказать: было бы одной из величайших трагедий в истории, если бы сейчас, в момент, когда победа так близка, такое недоверие, такое полное неверие в нашу добрую волю определило бы исход огромного дела, после того, как оно стоило стольких неисчислимых человеческих и материальных жертв».

Во всей этой истории есть непонятные моменты. Что, собственно, делали в Швейцарии начальники штабов английской и американской армий, действующих на итальянском фронте? Рузвельт этого вопроса не касается никак, а объяснение Черчилля – проверяли полномочия генерала Вольфа вести переговоры – звучит как-то неубедительно. Это мог сделать Аллен Даллес, и без всякoго содействия двух генералов в столь высоких чинах. Кстати – почему фельдмаршала Кессельринга представлял генерал СС? Уж скорее тогда он должен был говорить от имени Гиммлера?

Коли так, переговоры вряд ли ограничивались только итальянским фронтом.

С другой стороны, не совсем понятны действия советского правительства. Допустим, что все сказанное Молотовым и Сталиным соответствовало правде. Но ведь тогда открытым заявлением такого рода они должны были «спалить» всю сеть агентов, доставивших им эти сведения? Вроде бы это шаг вредный – хотя бы с точки зрения уничтожения источника важной для них информации? Темная история, и вполне возможно, истинного значения всех этих событий мы не узнаем никогда.

Черчилль между тем пришел к заключению, что письмо Рузвельта написано в куда более твердой форме, чем обычно в его переписке со Сталиным. Он ошибался. Рузвельт его только подписал, a cоставил письмо генерал Маршалл. Рузвельт был уже слишком плох в то время.

Он умер через неделю.

Весть о смерти президента Рузвельта Черчилль в своих мемуарах назвал «неожиданной». Вполне допустимо предположить, что лорд Моран своими соображениями с ним не подeлился – доктор к понятиям медицинской этики относился более чем серьезно. Hо все-таки глаза у Черчилля были, и Рузвельта в Ялте он видел сам. Возможно, ему просто не пришло в голову, что человек 62 лет может умереть так внезапно.

Дальше случилась еще одна непонятная история, объяснения которой я нигде не нашел. Черчилль в последнюю минуту раздумал лететь в Америку на похороны Рузвельта. Он послал телеграмму новому президенту, Трумэну, и еще одну – Гарри Гопкинсу. Он спросил обоих – не следует ли ему срочно прилететь? Оба выразили ему самое теплое внимание и сказали, что его будут ждать. Самолет был уже заказан, стоял на аэродроме – и в последнюю минуту Черчилль передумал и остался в Лондоне.

Почему Черчилль не поехал на похороны? В октябре 1944 г. он был в Москвe. В ноябре 1944 г. Черчилль был в Париже. В декабре 1944 г. – съездил в Афины, подавлять революцию. В январе 1945 г. он был в Италии, y Александера, в общем, без большой надобности. В феврале 1945 г. Черчилль был в Крыму, на Ялтинской конференции. На обратном пути он нашел время побывать в Каире, где поговорил, например, с королем Саудовской Аравии и с императором Эфиопии.

А в апреле у него не нашлось времени полететь в Вашингтон, на похороны его «давнего друга и партнера», где он мог бы, например, познакомиться с его преемником? Kоторого он раньше никогда не видел? Почему?

Лорд Моран, источник надежный и честный, об этом не говорит ни слова. Мартин Гилберт, автор классической и огромной по величине книги о деятельности Черчилля в годы Второй мировой войны, «Road To Victory», повторяет то, что сказано в мемуарах самого Черчилля.

A сам Черчилль говорит об этом в мемуарах в точном соответствии с рецептом Наполеона о том, как надо писать конституцию:

«Пишите коротко и неясно».

Он говорит, например, что не мог уехать, потому что Идена не было в этот момент в стране. Это очевидная неправда. Иден рассматривался и Черчиллем, и всем его окружением, как «кронпринц», наследник премьера. Именно поэтому он сопровождал премьера во всех важных поездках. Разумная предосторожность – если с 70-летним Черчиллем что-нибудь случится, Иден должен быть полностью в курсе всех дел.

Так что увезти Идена ВМЕСТЕ с собой в Москву, или в Квебек, или в Ялту – это можно. А оставить Лондон на три-четыре дня, потому что в Лондоне нет Идена – это нельзя? Трумэну Черчилль написал, что «коллеги по кабинету были против того, чтобы он оставил свой пост в такой момент даже ненадолго». Кто эти «коллеги»? Черчилль их не называет. В чем состояла особенность данного момента? Расписание поездок Черчилля нам известно – он уезжал каждый месяц, и по самым незначительным делам, вроде инспекции войск, которые в его инспекции не нуждались. Мнение не названных им коллег перевесило его собственное? Но когда Черчилль слушал своих коллег?

Так эта история с отказом приехать в Вашингтон и осталась для меня непроясненной. Как бы то ни было – в Лондоне Черчилль выступил на специальной сессии парламента, посвященной смерти Рузвельта.

И, конечно, произнес там блестящую речь.

24 апреля 1945 года генерал Вольф появился в Швейцарии уже со всеми необходимыми полномочиями на руках. 29 апреля был подписан акт о безоговорочной капитуляции германских войск в Италии.

2 мая оружие положили около миллиона немецких солдат, сражавшихся на этом фронте. Положение на Западном фронте в самой Германии было похожим. Монтгомери двигался вперед, не встречая большого сопротивления, в плен ему сдавалось по 25–30 тысяч немецких солдат в день. Tо же самое происходило и в американском секторе наступления.

Список кораблей германского флота, некогда наводивших ужас на конвои, в 1945 году читался как