— Ну, как боевой вылет на новой машине? — Борг оторвалась от прочистки сопел моего «Калибурна» и задорно подмигнула. — Нормально я системы настроила?
— Выше всяких, — совершенно искренне ответил я. — Машина — зверь. Надеюсь «Калибурны» скоро поставят на все авианосцы.
— И это будет началом конца спейсваффе, — раздался у меня за спиной голос Грекина,- Ты б слышал, что Дженкинс сказала, когда их впервые увидела.
— Но почему? — изумился я. — Это ведь мощные и маневренные машины. Может не слишком скоростные, конечно, зато броня и щиты — лучше не придумаешь. Да и пушки мощные.
— Все так и все же не так, — вздохнул старлей. — Подвеска убогая, ракетный боезапас маленький, а то, что пушки мощные… Да, мощные, только вот в чем засада — зарядов к ним всего на тысячу сто выстрелов ровно. Не приспособлен «Калибурн» для длительного боя — только для таких вот налетов, как сегодня. Если хотели сделать перехватчик, то двигатели нужны гораздо мощнее, если тяжелый истребитель — подвеска и орудийный боезапас больше. Короче говоря, модель крайне неудачная.
— Сэр, — задумчиво произнесла Инга, — я могла бы попробовать установить легкие пушки с «Сузаку» на машину старшины и запитать их от движка, через аккумулятор. Это снизит скорость «Калибурна» во время подзарядки на пару процентов, но когда он расстреляет все что есть, то не останется совершенно беззащитным, по крайней мере.
— Одобряю, — сказала Дженкинс, появляясь из-за соседней машины. — А со второго поставь на мой. И, между прочим, ничего такого особенного я не сказала, Константин.
Грекин хмыкнул, но спорить не стал.
Лявец рассматривал проложенный Карсоном курс и задумчиво оглаживал бороду.
— Ортега, скажи мне, что я ошибаюсь, — обратился он ко второму вахтенному офицеру, — Или, что я сошел с ума.
— Могу сказать, что ты допился до белой горячки… сэр, — капитан-лейтенант невесело усмехнулся. — Или нам приказано проявить невообразимую наглость и погибнуть героями, или одно из двух. Как-то не верится, что Старый Черт сам придумал залечь в засаду у самого Мемфиса.
— Знаешь, насчет героической гибели может ты и не прав, — старпом что-то прикидывал на карте. — Если мы перехватим вражеский транспорт примерно вот здесь… Или не транспорт… То появления наших кораблей имеет смысл ожидать где-то вот отсюда.
— Каких кораблей? — не понял Ортега.
— Флотилии «Мемфис», я полагаю, — Лявец пожал плечами. — То-то Карсон с совещания штаба прибыл весь такой загадочный и аки черт злой. Не иначе как на нас отвлекающий маневр.
— Как-то все слишком хорошо и складно получается, — негромко заметил Ортега. — По данным разведки десять минут назад «Трагр» и большая часть легких судов тинбарцев отбыли в сторону Вирсавии. Не верю, что ап-Тург совершил такую глупость.
— Но совершил, — пожал плечами старпом. — Придется поверить.
Никогда не думал, что от безделья можно устать, да еще и так быстро. Чуть больше пяти часов прошло после вылета, а мне уже от ничегонеделания хочется на стены кидаться. А, собственно, чем одинокому пилоту заняться? Ли куда-то смылся, книг и фильмов я на время полета не запас — не учебники же с обучающими фильмами просматривать. Можно было б сходить на тренажеры, но их демонтировали во время перепланировки корабля, так что оставалось только тупо пялится в потолок. Или сходить в столовую, заменившую на «Равелине» кают-компанию, и пообщаться с народом.
Его (народа) в нашей самозваной кают-компании оказалось негусто — Девидсон, играющая в шахматы с Шейром, да жующие Тихонов с девушкой-механиком, Ингой Борг, кажется. Андрюша явно клеил это красотку, хотя внешне все выглядело более чем пристойно — есть у нашего тишайшего Андрея Вячеславовича такая особенность, снимать девиц делая вид, что нафиг они ему не нужны.
— Люди, а где все? — поинтересовался я, переступая комингс.
— Все расползлись по кубрикам, кто не тренируется на яггерботах, — ответил Тихонов.
— Что, вылеты разрешили? — удивился я.
— Зачем? — пожал плечами Андрей, — Там встроена обучающая система.
— Ага, — кивнула Борг, — Мистер Льень там таких задачек поназадавал, я аж ахнула, когда перед закачкой просмотрела.
'Стоило бы хорошенько вдарить себя по лбу', подумал я.
— Обучающие системы в боевом яггерботе, это большая редкость, — глубокомысленно произнес тинбарец, и передвинул пешку, — Шах.
— Ах ты ж… — Клер закусила губу, — Все, сдаюсь. Через три хода мне будет мат.
— Ну-ка, посмотрим, что там за мат, — Андрей отодвинул поднос с едой, и подошел к тинбарцу и Дэвидсон. — Давай-ка расставляй фигуры, щтаб-юнкер. Сейчас я постою за честь человечества.
— Лучше бы ты полежал за ее мужскую часть, — вздохнула Клер, освобождая место. — На всем корабле ни одного приличного мужика.
— Это все прелюбодеяние и блуд, — многозначительно воздев палец, произнес Тихонов. — И вообще, девушкам идет скромность и целомудрие.
— Что ж ты мне этого в академии не говорил? — ухмыльнулась Девидсон. — Сам же меня затащил в…
— Что ты несешь, об этом все давно забыли, — отмахнулся Андрей. — Никуда никто никого не тащил, все было по любви, по дружбе.
Шейр ухмыльнулся, но промолчал.
Вообще-то Андрюшка — мастер спорта по шахматам и не раз брал призовые места на шахматных (и не только) турнирах 'Уинстона Черчилля', так что партия должна была быть интересной. Я подошел поближе, чтобы посмотреть на игру, Борг последовала моему примеру.
— Ставлю десятку на тинбарца, — буркнула она.
— Поддерживаю, — усмехнулась Девидсон. — Он меня пять раз, как девочку.
— Принято, — ответил я, просто из духа противоречия.
Тихонов хмыкнул, и сделал первый ход.
Через полчаса я стал богаче на двадцатку.
— Он тебе нравится? — Рита хитро улыбалась.
— Кто? — удивилась я.
— Наш капитан, блин! — фыркнула она. — Кхиинар Шейр, конечно же. Ты ж с ним как с писаной торбой носишься весь день.
— Глупости, — я почувствовала, что краснею. — Он же тинбарец.
— У каждого свои недостатки, — хмыкнула Хлякина, и в глазах ее заплясали озорные бесенята. — Слушай, если он тебе не нужен, то может я…
— К ап-Трууфу, — со смехом отрезала я. — Он мужчина неплохой, только срётся и глухой.
— Ну, ты б еще к ап-Тургу послала, — Рита скорчила обиженную мордашку, но тут же рассмеялась.
— Ой, подруга, — вздохнула я, — главное чтоб нас к нему из Штаба не послали.
— Мистер Льень, сэр, — старшина первой статьи Розен бесшумно вырос за спиной каптреранга и вытянулся по стойке 'смирно', — Верх-юнкер ап-Трууф просит о встрече с вами.
— А что ж он сам не при… Ах да, сюда ему вход закрыт, — тактик отключил сенсорный шлем, посредством которого контролировал успешность выполнения учебных заданий пилотами. — Что ему надо?
— Не могу знать, сэр, — отрапортовал старшина. — Он у входа.
— Хорошо, — Льень вздохнул. — Пропустите его под мою ответственность.
Капитан третьего ранга Чжень Льень не одобрял той свободы перемещений, которая была у пленников на «Равелине», хотя отлично понимал, что это традиция. Традиция, уходящая корнями в вековую историю не одной только человеческой цивилизации.
Нет, он не опасался диверсий со стороны давших слово чести офицеров, тем более — офицеров Принципата, на ней помешанных и блюдущих ее даже вопреки собственным интересам. Скорее уж он опасался за тинбарцев.
Для тактика не было секретом, что добрая половина пилотов, та, что уцелела в мемфисской бойне, спит и видит, как бы разорвать господ Шейра и ап-Трууфа. Строго говоря, такое отношение пилотов было в спейсваффе совсем не распространено, потому хотя бы, что для летчиков враг редко бывает персонифицирован, его почти никогда не удается увидеть и, что называется, пощупать руками. Своих противников они видят в перекрестьях прицелов как машины определенных конструкций, общие для многих расс (не секрет, что в спейсваффе существует целая эскадрилья, летающая на закупленных у Принципата «Тар-Зорторгах», машине самой массовой и высококлассной, да и у тех же мозагов есть купленные у Федерации яггерботы), пилоты этих машин для них сопернике в лихом танце со смертью, но никак не враги, которых хочется рвать зубами. Более того, среди пилотов и флотских существовал своеобразный рыцарский кодекс, запрещающий расстреливать катапультировавшихся, обязывающий подбирать терпящих бедствие и позволяющий такие вот вольные перемещения военнопленным. Что ж, у матросов эта традиция сохранилась еще со времен морских флотов, а пилоты, эта новая кавалерия, впитали ее сами собой.
И, меж тем, не менее половины пилотов на «Равелине» тинбарцев ненавидели искренне и истово, так, как ненавидит врага пехота, те, кто встречается с противником лицом к лицу на
