Леонарда Клифтона я отыскал в мрачном подвальном баре. Произошел переворот против Горбачева, а затем – контрпереворот Бориса Ельцина.
– Для советского коммунизма – плохая новость, – сказал Леонард. – Но для Иисуса – хорошая.
В Англию! В Англию! В Англию!
Я жажду вернуться к себе на чердак.
September
Лежу в постели, изможденный и изуродованный. Ну почему на свете существуют комары? Почему? Кассандра утверждает, что они – «сущностно важное звено трофической цепи». Так вот, я, Адриан Моул, с радостью бы это звено отправил в унитаз. И если пищевая цепь распадется и весь мир умрет от голода, – значит, так тому и быть.
Написал в «Инородные части света», грозя пожаловаться на них в Ассоциацию британских турагентов, если не получу обратно
Сегодня Кристиан проходил мимо «Инородных частей света» Сказал что помещение выглядит брошенным. На коврике у входа внутри – пачка нераспечатанных писем
Ответ от Джона Тайдмана, заведующего редакцией радиопостановок Би-би-си.
Дорогой Адриан,
Если быть до конца честным, сердце у меня ушло в пятки, когда я вернулся из отпуска и обнаружил, что твоя рукопись «Гляди-ка! Плоские курганы моей Родины» вновь оказалась на моем столе. В своем письме ты говоришь: «Я знаю, что Вы человек занятой». Да, черт возьми, я действительно очень занят, просто невероятно занят.
Что именно означает «перерыв на чашечку кофе»? За всю свою долгую карьеру на Би-би-си я ни разу не устраивал себе «перерыв на кофе». Я пью кофе за своим столом. Я не хожу на «перерывы» в кафетерий, где можно развалясь сидеть на диване и читать манускрипты в 473 страницы, написанные от руки. Мой тебе совет (не читая твоей несчастной рукописи):
1) Научись печатать на машинке.
2) Сократи рукопись по меньшей мере наполовину.
3) Всегда прилагай к письму обратный конверт с наклеенными марками. Би-би-си переживает денежный кризис. Станция, разумеется, не может себе позволить финансирование твоих литературных излияний.
4) Найди себе издателя. Я – не издатель. Я руковожу редакцией радиопостановок. Хотя иногда мне сдается, что я – Марджори Прупс.[40]
Мне жаль, что приходится писать тебе в таких выражениях, но мой опыт подсказывает, что с молодыми писателями лучше быть откровенным.
Твой, с самыми наилучшими пожеланиями,
Джон Тайдман.
Бедный старина Тайдман! Очевидно, что он совершенно спятил. «Иногда мне сдается, что я – Марджори Прупс» (!) – вероятно, генеральному директору радиостанции следует знать, что его завредакцией страдает манией, будто он – тетушка, которой можно поплакать в жилетку.
Кроме этого, Джон Тайдман сам признал, что даже не читал отредактированный вариант «Гляди-ка!».
Уважаемый мистер Тайдман,
Я был бы весьма признателен, если бы Вы вернули мне рукопись как можно скорее. Я не хочу, чтобы она циркулировала по коридорам Би-би-си и обманом попала в предательские лапы какого-нибудь вольного продюсера, который/которая захотел/а бы оставить свой след в мире радиовещания.
Адриан Моул
P. S. Позвольте мне также поставить Вас в известность, сэр, что Вы – не Марджори Прупс.
Большую часть дня провел в тщетных поисках комнаты с разумной квартплатой. Устало возвращаясь домой, прошел мимо «Инородных частей света». На двери висела записка:
Эта компания закрыта. Со всеми вопросами обращаться к «Пастору, Пастору, Пастору и Лютеру, поверенным».
Я не стал записывать их номер телефона. Он уже есть у меня в записной книжке – под буквой «К». Хотя какая-то пара средних лет его старательно списывала. Завтра они должны были отправляться в велосипедное путешествие по «Стране Питера Майля[41] » в Провансе, и теперь перед ними маячила ужасная перспектива: они никогда не увидят знаменитого столика на печально известной террасе и не выпьют чаю с самим Пьером Майлем и его
Когда они отходили от двери, я услышал, как женщина сказала:
– Не расстраивайся, Дерек, всегда ведь есть трейлер в Инголдмеллсе.
Прекрасная женщина, несгибаемая перед лицом катастрофы. Мсье Майля подло надули, не позволив встретиться с истинной британкой.
Решил остановиться на Джейке Вестморлэнде.
Глава семнадцать
ДЖЕЙК – ГЕРОЙ НАШЕГО ВРЕМЕНИ
Джейк стоял на верхушке танка на Красной площади. Как хорошо, что я изучал в школе русский язык, а не французский, подумал он. Затем, успокоив толпу небрежным взмахом руки, он заговорил.
– Я – Джейк Вестморлэнд! – прокричал он.
Революционные орды благодарно взревели. Радостно затрепетало море знамен. Угрюмый свет русского солнца блеснул на куполе собора Василия Блаженного, когда Джейк попытался снова угомонить толпу и начать речь. Речь, которая, как он надеялся, предотвратит распад Советского Союза...
Написал одиннадцать речей для Джейка и выбросил все в мусорку. Ни одна из них не способна изменить ход всемирной истории.
... Но прежде, чем Джейк смог начать свою речь, которая, без сомнения, могла бы спасти Советский Союз, раздался выстрел, и Джейк рухнул с танка прямо в объятия Наташи, своей русской любовницы. Та закинула Джейка на плечо, и притихшая толпа расступилась, давая им дорогу.
Кассандра приказала мне выметаться из дома к полудню субботы! Паршивые вонючие старшекурсники захапали все частное жилье. У меня не осталось выбора – только сдаться на милость Оксфордского Совета. Однако сотрудник Совета, с которым я разговаривал, утверждает, что я «намеренно бездомен», и отказывается мне помочь. Начал собирать картонные коробки. Сложить вещи или ночевать в них – бог весть.
