Шанель отправилась сообщить новость отцу и остальным домашним, а Вайолет улыбнулась подруге:
– Мы теперь родня, Лиз. Тоби и Виндзоры, а?
Они дождались, пока в Эммердейле разоблачат похитителя тракторных шин, – им оказался недавно переехавший из города наркоман, который менял шины на крэк, – потом оделись, проверили, с собой ли удостоверения, и отправились в интернат Фрэнка Бруно рассказать принцу Филипу, что он станет прадедушкой.
Принц так и не смог уразуметь, что Гарри и Шанель Тоби ждут ребенка. Он все вспоминал прошлое, как застрелил слоненка на африканском сафари.
Вайолет закричала, стараясь его приободрить:
– Мы теперь родственники, Фил! Ну ведь прелесть?
– Ах, бедняжка мой, – покачала головой королева. – У тебя такой несчастный вид.
– Я скучаю без парадной одежды, – уныло прошелестел принц. – Скучаю по своим орденам и по аксельбантам. Где мои красивые мундиры, Лилибет?
– Тсс, милый, разбудишь мистера Баньяна.
Баньян шумно спал в коляске. Его храп бесил королеву, но это было несравненно лучше, чем если бы Гарольд проснулся и завел одну из своих бесконечных баек о забастовках, которые он устраивал в семидесятые.
По пути домой женщины обсуждали свадьбу Шанель и Гарри.
Вернувшись от принцессы Кентской, Сандра обнаружила Грайса, с омерзением разглядывающего мусор в желобе под стеклянным полом.
– Смотри, мля, там уже дохлая крыса. Я заезжал в «Рентокил»[80], но они сказали, у них своих водолазов нету.
Сандра посмотрела сквозь стекло на полу– разложившуюся крысу, застрявшую в скопище мусора, и печально подумала, что сколько бы денег они с Артуром ни нажили и каких бы высот ни достигли, у них всегда будут крысы под полом.
– Ладно. – Артур обернулся к Сандре: – Как вы поладили с принцессой Майкл?
– Пустая трата моего времени и твоих денег. Она велела мне купить нитку жемчуга, не показывать сиськи, удлинить юбки и держать ноги вместе, когда я сижу.
Артур вздохнул и снова поглядел сквозь пол. Дохлая крыса махала ему лапками. Он знал, что это течение колышет мертвого зверька, но никак не мог отделаться от мысли, что крыса над ним насмехается.
В последний вечер визита Грэма, зайдя на кухню покормить собак, Камилла застала его у окна, неодобрительно наблюдающим за курами в конце сада. Позже, увидев, что Грэм что?то пишет, Камилла сделала еще одну, последнюю попытку достучаться до него.
– Что вы делаете? – доброжелательно спросила она.
– Заполняю отчет по безопасности для этого дома, – ответил Грэм, не поднимая головы.
Чарльз оторвался от книги:
– А можем мы ознакомиться с вашими… э… выводами?
– Боюсь, что нет. Нарушение коммерческой тайны будет стоить мне работы.
После трапезы Чарльз и Камилла вместе мыли посуду, и Камилла спросила шепотом:
– Все?таки
Чарльз ответил:
– То же самое Нэнни говорила мне про рыбий жир, но я и поныне не могу его видеть.
Чарльза передернуло.
Камилла не поняла, от чего – от воспоминания о рыбьем жире или от мысли о Грэме, но сама твердо решила сохранять позитивный настрой.
В ту ночь она пыталась заснуть, мысленно перечисляя хорошие черты Грэма. У него разборчивый почерк, он умеет, не фальшивя, насвистывать мелодии, опускает после себя сиденье унитаза, у него всегда начищены ботинки, он не произносит бранных слов… Перечень оказался слишком коротким. Камилла лежала без сна и мучилась, пока ее не усыпило мерное дыхание мужа.
43
Наутро Чарльз и Камилла проводили Грэма с его дребезжащим чемоданом на колесиках по окутанному солнечной дымкой поселку до пропускного пункта, куда тот вызвал такси до станции. Каждый из троих втайне радовался расставанию. Жизнь под одной крышей оказалась не такой?то простой. Каждый кусок еды, отправляемый в рот, Грэм подвергал чуть ли не лабораторной экспертизе, проверяя его происхождение и полезность. Не далее как утром он запросил у Чарльза информацию о точном возрасте ломтиков бекона на своей тарелке. Но не только это выводило из себя его родителей. Во сне Грэм то и дело вскрикивал: «На помощь! На помощь!» У него имелась привычка войти в комнату, воскликнуть: «Ха!» – и тут же ретироваться.
Словно стремясь компенсировать недостаток любви к сыну, Камилла неприлично долго не выпускала его из объятий. Наконец Чарльз напомнил:
– Дорогая, такси ждет. Отусти же его.
Сам Чарльз все мялся: обнять сына или протянуть руку? Но беспокойство было напрасным. Грэм подал Питеру Пенни, дежурившему в тот час на пропускном пункте, свое удостоверение и прошагал за ворота. Оглянулся, торопливо взмахнул рукой и уехал.
У поворота в переулок Ад хозяев поджидали Фредди, Тоска и Лео, сообща радовавшиеся отъезду Грэма.
– Собаки выглядят такими довольными, – заметила Камилла.
– А что им? Они же ничего не знают о новом законе, безмозглые бедняги. У них идеальная жизнь.
– А что такое идеальная жизнь для тебя? – заинтересовалась Камилла.
– О, в моей идеальной жизни мы с тобой поселились бы в скромной хижине где?нибудь в глуши. Топили бы очаг, готовили на нем. И минимум собственности: лишь пара котлов, тарелка, чашка да миска на каждого. Нож, вилка и ложка.
– А кровать? – напомнила Камилла.
– Топчан, застланный шкурами.
Чарльз мечтательно вздохнул, представив, как они с Камиллой занимаются любовью под треск огня в очаге да завывание ветра снаружи.
– И где находится эта хижина? – спросила Камилла.
– Эх, дорогая, не знаю. Может, в Шотландии… В Раннох – Мур.
– Зимой там ужасно холодно, милый. Что мы будем делать долгими сумрачными днями и по ночам?
– Мы будем
– Сумеем ли? – покачала головой Камилла.
– Придется суметь, милая. Туда из «Хэрродса» доставки нет.
Камилла поняла, что муж не шутит, и нерешительно проговорила:
– А я бы хотела жить поближе к Лондону.
– Например? – спросил Чарльз.
– В Глостершире есть кое – где просто невероятно дикие места.
– Ну да, – ядовито заметил Чарльз, – центр Глостера в пятницу вечером – ужас до чего дикое место.
– Ой, Чарли, ты только не дуйся, прошу тебя, – заторопилась Камилла. – Не сомневаюсь, мы были бы жутко счастливы в хижине в Раннох – Мур, но я не меньше счастлива буду в милом старинном домике, с нашими собаками и лошадьми, и откуда можно по – быстрому домчаться до холодильника с готовой едой в «Маркс и Спенсер». Важно лишь, чтобы мы были вместе.
Повисло долгое молчание. Чарльз проверял, не застряли ли камешки в задних лапах Лео. Наконец Камилла сказала:
– Ты должен сообщить матери о своем решении.
