подспудное желание задавить отца?
– Давить? – переспросил Чарльз.
– В блошках давят, нажимают, – пояснил Грэм.
Камилла подумала: он совершенно как отец придирается к словам. Только вчера принц выговорил ей за то, что она спросила, в чем различие «Педигри» от других собачьих кормов.
Услышав ее вопрос, муж закрыл глаза и передернулся.
– Милая, – сказал он, –
– А кстати, – припомнил Грэм. – Почему Гарри в доме не снимает капюшон?
– У него болит ухо, – объяснила Камилла. Рассказывать про неврозы принца Гарри было выше ее сил.
Уильям и Гарри сидели на продавленном диване в своей захламленной гостиной, напротив на таком же ветхом диване сидели Шанель и Шанталь Тоби. В колонках гангста – рэпер выкрикивал под драм – энд – басс, что он хочет покрыть свою сучку золотом, потом отмутузить и отдать дружкам. Молодежь беседовала, перекрикивая музыку. Убавить громкость никому не приходило в голову.
То, что у Чарльза и Камиллы обнаружился внебрачный сын, девиц Тоби особенно не удивило: подобные открытия в их роду, а также у друзей и знакомых происходили едва ли не ежедневно.
– Ну и какой он, ваш брат? – прокричала Шанталь.
– Полубрат, – хором поправили молодые Виндзоры.
– Клевый? – спросила Шанель.
– Он
– Он запредельно неклевый, – выручил Уильям.
– Он щелкает драные фишки, – презрительно хмыкнул Гарри.
– Тьфу, мерзкий урод. – Шанель не вполне поняла, о чем речь, но уж очень подозрительно прозвучали слова принца.
Все четверо взялись подпевать рэперу, подхватив припев.
– Так ты, значит, не будешь королем? – крикнула Шанталь Уильяму.
– Похоже, нет.
– Но по крайней мере, ты всегда можешь вернуться к своим лесам.
– Триста лет назад, – завопил Гарри, – мы спокойно прикончили бы этого Грэма и голову его выставили на колу на Вестминстерском мосту.
– Да, – согласилась Шанель, – но теперь?то есть анализ ДНК и всякие штуки. «Вулкан» узнает, кто это сделал, за пару часов.
А мягкосердечная Шанталь сказала:
– Мне его жалко, он не может быть таким плохим, как вы его выставляете.
– По – моему, он где?то в середине аутистического спектра, – высказался Уильям.
– Ой, лапочка! – Шанталь всегда нравилось, если у мужчины имелась какая?нибудь немочь. Тогда они не такие жуткие и с ними проще иметь дело.
Шанель объяснила:
– Ей нравятся пришибленные. Ее последний парень коллекционировал пакеты.
– Мне нравится, чтобы у парня было хобби.
Уильям рассмеялся:
– Пожалуй, вам с Грэмом стоило бы подружиться, а, Шанталь?
В тот же вечер Камилла, лежа в объятиях Чарльза, спросила:
– Дорогой, ты уже решил что?нибудь?
– Быть или не быть королем – и вправду
– Да нет. Нам нужно решить кое?что поважнее, а? Если Акт об ограничении собак примут, кого из них мы оставим, а каких двух отдадим?
Фредди, Тоска и Лео, сбившись в кучу, лежали в изножье кровати и ждали решения своей судьбы. Секундная стрелка изящных французских часов на тумбочке обежала полный круг, прежде чем Чарльз ответил:
– Не знаю.
41
На следующее утро Уильям валялся в постели, жалея, что не греют батареи, и упиваясь мыслью, что можно не вставать хоть до полудня: в полдень за ним собиралась зайти Шанталь. После нескольких банок «Смирнова со льдом» Уильям обещал познакомить ее с Грэмом.
– Это будет прикол, – хохотнул он.
Теперь принц жалел о своем порыве. Ему совершенно не хотелось снова встречаться с новым братцем. От одной мысли о нем Уильяма брало зло. Он злился на отца и на Камиллу, на их подростковую половую распущенность. Господи, ну почему они не воспользовались резинкой? Они похоронили его шанс стать королем – а ведь он с раннего детства стремился к этому! Уильям чувствовал себя так, будто пышный праздник в его честь отменили в последнюю минуту, и вот он стоит торжественно одетый, а идти некуда.
Однако у него, по крайней мере, есть Шанталь, а она красотка ничуть не хуже тех, кого показывают в кино и по телевизору. Любовниками в строгом смысле они еще не стали: дефлорация в продуктовом фургончике не особо порадовала Шанталь, и она поклялась до свадьбы «не раздвигать ноги». И в любви друг другу они не признавались, хотя и договорились не встречаться ни с кем больше.
Дожидаясь Уильяма в гостиной, Шанталь учила Олторпа стоять и служить. Принц Гарри сидел по – турецки перед телевизором, под звуки стрельбы и гортанных ругательств ведя воображаемую машину по улицам оцифрованных городских трущоб. Карлинг с интересом смотрел на экран: доедет ли машина Гарри до защищенной базы, не взорвут ли ее многочисленные гады, выпрыгивающие как будто из каждого переулка и из каждой подворотни.
– Смотри, я научила его новому фокусу, – объявила Шанталь. – Служи, Олторп, служи!
Пес оторвал передние лапы от пола и потянулся вверх.
– Скажи ей, чтобы перестала, а? – проскулил он принцу Гарри. – Такое унижение!
Гарри сказал:
– Умный чел. Это зверски умная хрень, чел.
Олторп опустился на четыре лапы и потрусил на кухню, бормоча:
– Сперва позор, потом пренебрежение.
Уильям втайне надеялся, что они не застанут Грэма. Но Грэм был тут как тут, во всей своей красе, – сидел за кухонным столом и обучал принца Уэльского и Камиллу премудростям игры в блошки. Он как раз собирался тиснуть фишку когда, подняв глаза, увидел на пороге Шанталь Тоби в луче света, опаляюще прекрасную в белой блузке и джинсах с широким кожаным ремнем.
Шанталь приветствовала его улыбкой щедро унавощенных блеском губ.
– Вы, должно быть, Грэм, – сказала она.
Чарльз поднялся на ноги.
– Грэм, это Шанталь Тоби. Она ухаживает за твоим… э… дедом в интернате Фрэнка Бруно.
Шанталь воскликнула:
– Блошки! Я раньше играла с дедушкой. За каждую фишку в котел он давал мне мятный леденец.
– Превосходно, – обрадовался Грэм. – Не хотите сыграть?
Шанталь села на единственный свободный стул, а Уильям, привалившись к мойке, ограничился ролью зрителя, следя за командной игрой: Шанталь с Грэмом против Чарльза и Камиллы. Уильям заметил, что Шанталь чаще обычного отбрасывает волосы и, смеясь, закидывает голову и скалит безупречные зубы.
Олторп, который тоже пришел в гости, за неимением иных занятий завел разговор с Лео:
– Тебя не тошнит, как это людям не лень разыгрывать всю эту туфту, чтобы всего лишь перепихнуться?
