Несколько мгновений девушка молча обдумывала услышанное, разглядывая заунывное однообразие переплетений двухметровых корневищ, присыпанных грязным крошевом желтовато-зеленого снега. «Хоть какая-то растительность, ведь в Западном Заповеднике и вовсе один радиоактивный песок, кишащий огромными насекомыми, которым знакомо лишь одно чувство — вечный всепожирающий голод. Как все-таки здорово, что Земля теперь вновь представляет собой цветущий рай! И очень правильным является первый пункт Закона об Образовании, гласящий, что каждый учащийся обязан за время обучения дважды посетить оба Заповедника. Это хорошее решение. Потомки должны помнить о подвиге своих предков, что почти триста лет возрождали родную планету, которую Древние превратили в радиоактивное кладбище за три дня». Лена подумала, что современная социопсихология, которая не приемлет саму суть насилия до такой степени, что призывает признать преступлением перед Жизнью сам факт создания армии, возникла не сегодня и не вчера и имеет в основании своей позиции веские основания.

И все же она уверена, что столь серьезная проблема не может решаться так просто. Тогда и времена были другие, и реалии жизни, и человеческий менталитет… Да много всего, столько различных факторов! Вон Чужие постоянно воевали меж собой! Кто сказал, что Инсекторат не напал бы на нас рано или поздно, просто так? Или Ваарси, тоже нуждающиеся в кислородных планетах! Лена понимала, что все ее доводы приводились за прошедшие столетия неоднократно и оппоненты имеют что сказать на каждый из них… Ну и что? Ей просто комфортно занимать свою позицию, и все тут! Она имеет на это право. А сегодня — тем более! Она довольно улыбнулась, оглядывая пилотский гермокомбинезон, туго облегающий ее тело. Клуб будет в восторге, по крайней мере, мальчишки точно.

— Медведь! — седой ксенобиолог указал рукой вдаль, и девушка подалась вперед, забывая о занимавших ее раздумьях. — Левее, сейчас увеличу изображение!

Световой экран разросся в размерах, занимая собой все свободное пространство пассажирского салона, и спустя мгновение огромное животное словно бежало рядом с сидящими людьми, уменьшенное в несколько раз. Лена всмотрелась в картинку. Мощное туловище на могучих лапах грациозными прыжками стремительно скользило по поверхности болот, многочисленные ряды острых зубов поблескивали в двухметровой акульей пасти, свернутый в тугие кольца хвост слегка подрагивал на необъятном крупе. Зверь недовольно косился куда-то вдаль, и она поняла, что медведь исподволь наблюдает за их судном.

— Красавец! — в голосе старого ученого слышалась едва ли не отцовская любовь. — Превосходная особь! — Он кивнул на данные телеметрии: — Самый крупный самец в этих местах. Двенадцать зим от роду, двадцать одна тонна живого веса, четыреста семь сантиметров в холке, тридцатидвухсантиметровые клыки. Хорош, подлец! — Седой Серебряков внимательно разглядывал болотного исполина, невесомо взлетающего над заснеженной грязным снегом поверхностью. — Я давненько за ним наблюдаю! Вон, клок шерсти выдран на левой ключице, биосканер показывает наличие недавно затянувшегося шрама. Не иначе вчера драку устроил, стервец! — улыбался ксенобиолог. — Судя по медицинскому анализатору, чувствует он себя превосходно, стало быть, вышел победителем! Да, похоже, этой весной в границах местных территорий произойдут изменения! — Он довольно потер руки. — Наш Потапыч явно оттяпает себе пару лишних гектаров и заведет третью самку! Наверняка Анфиску!

— Потапыч и Анфиса? — улыбнулась Лена. — Это те самые Ромео и Джульетта нашего Заповедника, на которых делает ставки половина вашего филиала? Ваши подопечные?

— Именно так! — довольно подтвердил старик. — Одиннадцать лет назад отец Потапыча, старый самец, проиграл бой за территорию более молодому и сильному медведю. Схватка проводилась, как обычно, на нейтральной земле, на мышином плато. Старик получил тяжелые раны и скончался на месте. Его территория и самка отошли к победителю, но тот не признал медвежонка от соперника и захотел его задрать. Мать заступилась за детеныша и атаковала нового патриарха. В результате схватки она также погибла, но малыш успел удрать. С тех пор я приглядывал за ним. В первые годы Потапычу пришлось несладко, и признаюсь, я несколько раз нарушал инструкцию Заповедника и помогал медвежонку выжить.

— Но разве это не противоречит естественному отбору? — удивилась Лена. — Он же может стать зависимым от человека и не сумеет сам о себе заботиться!

— Жаль было терять столь превосходный экземпляр, уж больно хорошая наследственность у стервеца! — вновь улыбнулся старый Серебряков. — К тому же мое вмешательство было минимальным. Потапыч рос, кочуя по окраинам чужих территорий, и взрослые самцы, находя его следы, частенько пытались найти и сожрать нарушителя. В таких случаях я прилетал и будил спящего медвежонка, чтобы он смог вовремя заметить опасность.

— Вы прилетали лично? — Лена подняла бровь. — Это не опасно? Не проще ли прислать дистанционный модуль?

— Не люблю я эти аватары, — отмахнулся старик, — куклы бестолковые! Своими глазами всяко интереснее смотреть, мир-то вокруг живой! Не чета электронной симуляции рецепторов.

— Так ведь не отличить же разницу… — начала, было, Лена, но, увидев, как скептически усмехнулся седой ксенобиолог, перевела разговор на прежнюю тему. Она и сама считала, что, вопреки заявлениям и расчетным выкладкам специалистов, разница есть, и немалая. Дистанционные модули ей не нравились, и в этом она была солидарна со стариком.

— А что вы делали, чтобы помочь своему протеже? — девушка невольно улыбнулась, глядя на реакцию огромного медведя. Потапыч, по всей видимости, узнал научное судно. Живая гора остановилась, вывалила язык из усеянной ужасающими зубищами пасти и довольно заерзала по крупу кольцами хвоста. — Он вас узнал! Надо же, как мило! Он запомнил это судно?

— Конечно, узнал, — седой ученый покачал ладошкой, и судно, повторяя его жест, заиграло на курсе, приветствуя медведя. — Мы с ним старые приятели. Потапыч и судно это знает, и по запаху меня отличить сможет. Я специально снимал защиту, чтобы он имел возможность пользоваться обонянием. Наличие конкретного запаха исключает вероятность неправильных ассоциаций. Животное не должно привыкнуть ко всем научным судам, это может притупить его природную осторожность. Ведь предупреждение об опасности — это, собственно, и всё, в чем заключалась моя помощь. Иногда я с ним играл в догонялки. Любому ребенку хочется поиграть, даже если он медведь. Кормился Потапыч сам, от одногодок отбивался успешно, потом подрос и полностью оправдал мои надежды! Смотри, каков красавец! — ученый с гордостью разворачивал изображение бегущего исполина под разными ракурсами. — Сейчас у него двойная территория, две самки и шесть медвежат! И весной наш Потапыч наверняка отобьет у соседа солидный кусок земли вместе с дочкой. Анфиска у нас видная самка, давно перед ним дефилирует, специально приходит к пограничным рубежам, плутовка! Раньше она слишком молода была, а вот по весне ей будет в самый раз медвежонка понести!

— Второе образование получить, что ли? — улыбнулась Лена. — Возьмете в помощницы, Петр Петрович? У вас тут вон какие страсти бушуют! А то я уже устала сидеть в пустом музее! Я вообще люблю историю, но иногда скучно бывает, аж жуть! У нас средняя загруженность — два посетителя в неделю. Тоска, да и только!

— Да уж, — крякнул старик, — не интересуется народ прошлым. А зря. — Он секунду колдовал над светосенсорами. — Сейчас, минутку… Надо, так сказать, соблюсти правила хорошего тона…

Автоматика научного судна сообщила о выбросе в забортную среду двух кубометров воздуха из пассажирского салона, и седой ксенобиолог удовлетворенно кивнул:

— Вот так, теперь порядок! — Он перевел взгляд на изображения медведя. Зверь учуял знакомый запах и заметнее завилял хвостом. — Теперь пробежимся!

Ученый нацепил на ухо клипсу нейроинтерфейса и взял управление судном на себя. Снизившись на высоту трех метров, он поравнялся с медведем. Качнув корпусом, судно устремилось вперед. Исполинский зверь трубно взревел и бросился следом, мгновенно развивая солидную скорость, никак не вяжущуюся с его огромными размерами и спутанной в непроходимые заросли поверхностью болот. Несколько секунд медведь и научное судно двигались бок о бок, и Лена скосила глаза на показания приборов. Ого! Сто четыре километра в час! Вот тебе и косолапый… В этот момент старый ученый слегка сбросил скорость, и медведь вырвался вперед, оглашая все вокруг громоподобным победным воплем.

— Герой, герой, — негромко засмеялся Серебряков, — обогнал! Теперь будет красоваться! Все должны увидеть, кто в доме хозяин!

Потапыч действительно смаковал победу, выпятив грудь и важно прохаживаясь под зависшим в