конструктора «Апогея». Однако выстрелить не успел: молодая женщина в черном траурном платье молниеносным выбросом руки выбила оружие и нанесла ему удар локтем в челюсть… Тот упал навзничь.

Стенин этого не видел, он исчез вместе с уводящими его людьми.

Самолет «Руслан», борт 48-227, вылетел из Жуковского точно в назначенное время и сразу лег на курс — на юг. Как и обещал командир, устроили сопровождающих по-царски, в удобном салоне наверху, позади пилотской и приборно-навигационных отсеков.

— Ну вот, — стараясь перекричать ровный шум турбин, радовался Пастух,наконец-то! Теперь им уже все равно, что мы думаем и говорим. Ну здорово, что ли, вояки!

Друзья обнялись и с минуту сидели молча — ведь не чаяли свидеться всего двое суток назад, там, во дворике, когда расставались… Благосклонная судьба снова свела их вместе куда раньше, чем все они могли ожидать. А ведь могла и не свести… Они сидели теперь близко, голова к голове, и могли уже не кричать.

— Эх… где только Семка с Мухой… — тяжело вздохнул Трубач.

— Погодите… дойдем и до них, — загадочно прищурил глаз Пастух. — Давайте-ка тут на борту разберемся. Итак — положение. Мы в бочке, бочка брошена в море… Дальнейшее понятно… Выполняем это их сучье задание и… — И первое, что получим после посадки, — девять грамм между глаз, — сказал Боцман.

— А может, и еще куда, — меланхолично добавил Трубач.

— Отставить пессимизм! — шутливо рявкнул Док. — Как вам показался экипаж? Я смотрел на них с точки зрения медицинской психологии. Если б вы знали, как меняется любой человек, если знает, что через час или два ему будут резать живот или ногу. Другая личность! И это естественно. И для труса и для храбреца. Так мы устроены Всевышним. Наши соколы там, у штурвалов, если были бы в связке с этой мразью, выглядели бы совсем иначе. Эти — свободны, раскованны… эмоционально уравновешенны… — И мне так показалось, — кивнул Боцман. — Нормальные мужики. Свои.

— Подвожу итог, — сказал Пастух. — Что там в пузе у этого «Руслана» — понятно.

Движок решили элементарно спереть по дороге. А мы нужны были этим поганкам только для того, чтобы заставить летунов изменить курс и выдать точку прилета, где сидит покупатель. С нами все ясно. По их плану — мы жмуры. Террористы.

Неизвестно кто, неизвестно чьи, с чужими документами. Движок забирают — самолет на родину. И дело в шляпе.

— Что же делать-то будем? — придвинулись к нему Трубач и Док.

— Не спешите, — поднял руку Пастух. — Вы не знаете то, что известно нам с Митькой. Вы вообще ни хрена не знаете. Так что слушайте, время есть… И он коротко рассказал все, что было с ними той ночью. О полете на другом «Руслане», о схватке на борту, о неожиданной встрече о майором Гусевым и разговоре с Голубковым по каналу особо защищенной связи управления из личного вертолета Нифонтова, когда они летели сегодня под утро из Андреаполя в Быково.

Он рассказал все, что знали теперь они с Хохловым. И о том, где теперь Артист с Мухой, и о том приказе, который был отдан их группе руководством управления: не только любой ценой предотвратить нелегальную переправку двигателя и топлива за рубеж, но и попытаться добыть доказательства — кому-то и другое предназначено и кто все-таки выступает главным режиссером этого спектакля… — Конечно, мы люди маленькие, но сейчас все замкнулось на нас, — закончил Пастух. — Задействованы огромные силы. С прошлой ночи эту бодягу вместе с управлением раскручивает и ФСБ. Если нам повезло, то экипаж либо сменили, либо успели предупредить. Обратили внимание? Ведь этот… который как бы Иванов… говорил с летчиками как с незнакомыми.

— Но успели ли их предупредить, кто мы? — спросил Док. — Момент существенный.

Все-таки риск. Слушай! А ты не можешь опять связаться… ну… хоть с дядей Костей?

— До их выхода на связь с нами — строжайше запрещено.

— Но он знает по крайней мере, где мы?

— Может, и догадывается… — пожал плечами Сергей. — Во всяком случае, ловля на живца это предполагает. Они же знают, что у нас свидание в Быкове. Вряд ли упустили шанс сесть на хвост. Ладно, мужики, иду в кабину к командиру и открываю карты! Без них нам тут не раскопаться.

— Ой смотри, Серега, — покачал головой осторожный Боцман, — как бы не проколоться. А вдруг все не так? Что тогда? Ведь у них тоже оружие.

— Молодец, — усмехнулся Сергей. — Вовремя напомнил. — И он вытащил пистолет из кобуры и бросил Ивану. — На переговоры с оружием не ходят.

Все молча смотрели на него.

— В общем, так, — продолжил Пастухов, — если я не вернусь, то ваша задачаточно выполнить все, что нам велел этот гад на земле. Самолет захватить!

Принудить экипаж изменить курс и в указанное время подать сигнал «мейдей» или «секьюрити»! Иван, у тебя с английским тип-топ — будешь прослушивать их радиообмен.

— Ясно… — Самое важное! Вы должны заставить их сесть в любой другой стране — где угодно, на любом аэродроме, кроме того, что указан в координатах. Кроме той точки и Рашиджистана. Только там, где движка этого никто не ждет, никто о нем не знает и никому он на фиг не нужен. Уяснили? Я пошел.

— А доказательства? — с непониманием произнес Боцман. — Мы же должны привезти доказательства.

— Их навалом! То, что вообще этот двигатель на борту оказался, что планировался захват и угон, — не доказательство?

Он поднялся из кресла и двинулся вперед по самолету, но тут дверь салона открылась и в проеме показался сам командир. Он улыбался, но Пастух и Док уловили чуть заметное напряжение в его фигуре и в прищуренных глазах. Он смотрел цепко, остро, словно прикидывая реальные возможности и намерения каждого.

— Ну как вы тут? Не оголодали? Что ж вы за чудаки, в такой полет — и без жратвы!

— Погоди, командир, — сказал Пастух. — Легок ты на помине. Есть разговор.

Летчик сразу нахмурился, переводя взгляд с одного на другого.

— Я слушаю, — сказал он, однако присесть не спешил.

— Разговор сложный, — начал Сергей. — Рассчитан только на доверие. Я не знаю, как доказать, что скажу сейчас правду.

— Не темни, — сказал командир. — Начинай с главного.

— Тогда слушай. Мы никакая не охрана. Кто мы — сказать не имею права. Только мы вам не враги. На борту особо важный стратегический груз. Его не должно было тут быть, но он здесь. Его решили толкнуть за границу. Наша задача — узнать, кто покупатель и кто продавец. Понимаешь?

— Ладно, парень, не мучайся, — усмехнулся командир. — Мы в курсе дела.

Излагай, что за шорох вам надо тут устроить… Бывает, увидят люди друг друга, перекинутся парой фраз, и уже понятно обоим — из одной они лодки, сойдутся. Так вышло и тут. Когда командир «Руслана» с лихой фамилией Буянов оказался в тесном кругу Пастуха и его друзей, они с ходу заговорили на одном языке. Пастух за двадцать минут толково и сжато изложил ситуацию, и Буянов легко вник в самую суть, в самое ядро.

— О'кей, Серега! — сказал он. — Там, на земле, сам папа римский не усомнитсячто тут было и как. Сначала мы вам подчинимся — так? Дадим сигнал, запросим посадку, груз утащим куда-нибудь к тихим непальцам — так? Ну а там поглядим, задергаются, суки, или затаятся.

— Второе нежелательно, — заметил Перегудов. — Тут весь расчет как раз на то, что последуют резкие движения.

— Мы не боги, — сказал Буянов. — Уж как пойдет.

Пастух взглянул на часы. До входа в зону, помеченную координатами, полученными на земле, оставалось около двух часов. Он протянул листок, на котором были отпечатаны на принтере эти цифры.

— Вот здесь, над этой точкой, мы должны начать. Пусть штурман сделает привязку на карте — что это и где. Но смотри, листок сохранить! Это документ.

Эта работа не заняла много времени. Уже минут через пять Буянов вернулся, на лице его явственно