убегавшим, но сбился в направлении и оказался 'в другом проходе лабиринта.

Все это, несомненно, произошло на глазах неизвестного, который поначалу следил за человеком в шортах. Но когда длинноволосый, оставшись один, выждал с полминуты и стремглав кинулся обратно к российской стоянке, он поспешил за ним.

— За кем следить-то? — растерялся Муха. — Расползаются, как тараканы.

— Держи в поле зрения парня в шортах и амбала с пистолетом, а я понаблюдаю, куда бегут двое других… Артист увидел, что длинноволосый человек, петляя и лавируя, кратчайшим путем вернулся к российской стоянке, свободно шагнул за канатное ограждение, спрятался среди машин, потом снова показался и, быстро поднявшись по лесенке, отпер дверь заднего борта российской технички и скрылся внутри. Сомнений не оставалось — он намеревался довести до конца то, что ему помешали сделать.

Через минуту он выскочил — в руке его был, судя по всему, тяжелый пакет.

Опасливо оглядевшись и ничего не заметив, он быстро заполз под днище технички.

— Атас! — сквозь зубы, захваченный охотничьим азартом, выговорил Артист и торопливо включил передатчик «зажигалки». — «Третий», «третий»! Проникновение в нашу техничку! Человек в темном, длинные волосы… Что-то вытащил, но не ушел, забился под нее. За ним следят — но он этого не видит. Стоп! Мелькнул огонеквидно, зажег фонарик. Что он там делает, рассмотреть не могу.

— Видите его? — скрипнула «зажигалка», и даже по этому искаженному голосу они легко ощутили волнение Михаила.

— Сейчас нет, но он там.

— Я потерял тех двоих! — воскликнул Муха.

— Кто-нибудь — быстро ко мне! — прозвучал приказ Михаила. — Второй остается.

Корректирует передвижения первого. Я сам сейчас не могу… Как поняли?

— Понял, сейчас буду, — ответил Семен, и, выключив «зажигалку», быстро сказал Мухе:

— Плевать на тех. Следи за фургоном. Поможешь мне отсюда сориентироваться… Вернусь вниз — выведешь на техничку.

— Давай скорей! — крикнул Муха.

Артист на прощанье крепко стиснул плечо товарища и, поправив бинокль на ремне, ловко и бесшумно спрыгнул с кровли и помчался бегом вниз по проулку в сторону лагеря… Бежать было недалеко — минуты две, не больше… Фонарей на узкой улице было мало. В темноте то там, то здесь принимались лаять собаки.

Семен уже видел внизу под деревьями на отдельной стоянке внеконкурсных машин чуть белеющий силуэт их «лендровера», как вдруг кто-то метнулся из темноты, подставил ему подножку, и он с размаху упал на каменистую мостовую… Оставшись один, Олег неотрывно следил за происходящим на территории российского лагеря.

Через пару минут в черной тени под днищем технички снова ненадолго вспыхнуло пятнышко света от фонарика и погасло. И тут же человек, лежавший под фургоном, выбрался с другой стороны, поднялся, отряхнулся и спокойно пошел в сторону японской команды.

— А-а, черт! — Муха чуть не взвыл от досады и бессилия: никакого пакета в руках уходящего уже не было. То ли оставил там, под широким днищем технички, то ли просто выбросил за ненадобностью, то ли все-таки успел уже передать кому-то, не замеченному ими.

Не отрываясь от бинокля, Олег щелкнул «зажигалкой».

На связь вышел Михаил. Семен не отзывался.

Муха коротко сообщил в лагерь о происходящем.

— Зараза! — возбужденно пискнула «зажигалка». — Где Семен? Куда он делся?

— Рванул к тебе… Я и сам не пойму, где он… Слушай! Возможно, пакет пока еще там, под нашей техничкой. Могли бы взять.

— Я далеко. Наведи Семена.

— Рад бы, только где он?

А в поле зрения бинокля происходило что-то непонятное. Тот, что вылез из-под фургона, миновал стоянку японцев, чуть задержался около американцев.

Теперь он уже не таился, вел себя совершенно непринужденно — просто прогуливался, дышал кислородом. Двигался этот человек удивительно легко, спортивной поступьювот вышел за пределы лагеря, вот удалился в темноту, вот показался с другой стороны и вновь вернулся в его границы… Похоже, он шел по кругу. Увеличение было достаточно сильным, но лица по-прежнему нельзя было рассмотреть из-за прядей темных волос, падавших на глаза. Он вновь возвращался к российскому лагерю, но уже с другой стороны, так что Олег мог видеть его только со спины. Следивший за ним неизвестный, пригнувшись, двигался по его следу.

И тут где-то в лагере хлопнул выстрел, за ним — второй… Длинноволосый сначала кинулся вперед, потом метнулся назад. Прильнул к борту какой-то темной машины, и на миг слился с ней.

В лагере поднялся переполох. Олег видел, что многие технари оторвались от работы и с недоумением смотрят в ту сторону, откуда раздались выстрелы, люди из разных команд повыскакивали из палаток. На звук выстрелов из-за деревьев в направлении лагеря раллистов выбежала чуть ли не рота одинаковых молодых людей в тюбетейках — не иначе все те же утренние местные гебисты, — и они взволнованно забегали по периметру площадки, видимо не понимая, что произошло.

Тут у Олега в кармане курточки задрожала «зажигалка».

— Слышал? — встревоженно спросил Михаил.

— Ясное дело! Что стряслось? Где Семка?

— Сгинул куда-то. Видно, что-то случилось. Оставайся пока там и продолжай наблюдение… — Есть!

Муха по-прежнему следил за тем, что происходило в лагере.

Артист не появлялся. Человек в шортах исчез. А тот, что держал в поле зрения длинноволосого, продолжал скрытое наблюдение за своим объектом, прячась за крылья, бамперы и капоты высоких «джипов».

И тут Олег понял, что заставило длинноволосого отступить во тьму. Из-за поворота, озираясь, торопливо вышел тот высокий в спортивной кепочке, но пистолета в его руке уже не было. Встревоженно оглядываясь, но уже не таясь, он быстро проследовал к стоянке россиян, и его тотчас обступили, возбужденно размахивая руками, несколько человек.

Длинноволосый, по-прежнему не замечая наблюдателя, быстро зашагал в том же направлении к стойбищу россиян. Это шел он, несомненно, но приметных длинных волос на его голове уже не было… — А… ч-черт! — тряхнул головой Олег. — Скинули паричок… А бывший длинноволосый беспрепятственно оказался внутри ограждения у российских автомобилей, подошел к человеку в кепке и о чем-то торопливо заговорил с ним. Тот кивнул и вместе с двумя или тремя механиками тут же шагнул куда-то в сторону и скрылся в темноте.

Оставшись один, пришедший обошел техничку, сунулся под нее, быстро вытащил пакет из-под заднего моста, стремительно вернулся с ним обратно в фургон, пробыл там не больше десяти секунд и снова оказался снаружи, но уже с пустыми руками.

Потом устремился туда, куда ушли остальные. Но двигался уже неспешно, расслабленной, ленивой походкой.

А тот, что все это время следил за ним, пошел в сторону от российского лагеря и пропал за машинами.

Артиста крепко держали двое. В лицо ударил, ослепив, луч яркого фонаря. Он уже понял — угодил в руки туркменской службы безопасности.

— Ай-яй-яй, как нехорошо! — прозвучал рядом укоризненный голос с сильным акцентом. — Совсем нехорошо. Такой молодой, такой красивый… — Вы не имеете права! — возмутился Артист. — Я российский журналист! Вот мои документы. Пожалуйста, убедитесь!

— Какой российский журналист, почему российский журналист? Все журналисты вон там, в лагере. А это зачем? — Рука говорившего постучала по биноклю.

Ослепленный лучом фонаря, Артист слышал только голос. Его трясло от досады и нетерпения. В любую секунду там, внизу, все могло измениться. «Вот вляпался,думал он. — Хотя по-своему они, конечно, правы. Не придерешься».