— Но зачем, Роберт Николаевич?

— Объяснять не стану. Но мы должны это сделать. Хотя бы в память о тех, кого убили позавчера.

— Убили?! — его подчиненные ошеломленно смотрели на него.

— Да, убили, — сказал он. — А теперь приступим к делу. Двое осматривают этот блок, двое — второй. А после меняемся местами.

Долго им искать не пришлось. На нижней внутренней поверхности металлической фермы, в которой был намертво закреплен один из гигантских зачехленных цилиндров, была прилажена на магните едва приметная черная коробочка. Нашедший, подозвав остальных, не без труда отделил ее от массивной металлоконструкции.

— Ого! Сильный магнитик… — Понятно, — осмотрев коробочку, сказал Стенин. — Наверняка микропередатчик.

Легко установить, почти невозможно оторвать. Обнаружить, если не искать специально, тоже почти невозможно. Какой здесь блок — движок или макет?

— Здесь настоящий, — сказал один из инженеров.

Стенин усмехнулся.

Сколько раз в детстве, еще в мальчишескую пору, начиная с чаплинских картин, он хохотал, когда герои фильмов, запутывая недругов и путаясь сами, менялись неотличимыми чемоданчиками или шляпными коробками. Теперь это была не комедия. Подменить требовалось не чемоданчик, и не затем, чтобы повеселить зрителей. Тут все было всерьез, и оттого — удастся подмена или сорветсязависело, видимо, слишком многое, в том числе и его собственная жизнь.

— А теперь, — сказал Стенин, — мы произведем маленькую рокировку… По его приказу один из инженеров подъехал на мощном тягаче-мотокаре и откатил в сторону платформу с первым блоком. Минут через десять они поменяли их местами, и Стенин вновь вернул на соответствующее место, теперь уже макета, микропередатчик на магните.

— Ну вот и все, — сказал он. — Спасибо вам. Спасибо, что не задаете лишних вопросов. И вот еще что… Запомните — если об этой рокировке хоть кто-нибудь узнает, все мы неизбежно отправимся вслед за Мефодьевым и Андреем Терентьевичем.

И прежде всего я сам.

Они молча вышли из цеха, обменялись рукопожатиями и разошлись.

Как всегда летом на юге, ночь наступала внезапно, горсти сверкающих звезд рассыпались по черному небу, от Каспия повеяло прохладным ветром.

Разноязыкий шумный лагерь устраивался на ночлег у подножия горы, образуя на обширной площадке под густыми деревьями отдельные островки-становища: французы с французами, немцы с немцами, голландцы с голландцами… Российский лагерь — два оставшихся экипажа из Москвы, один из Питера, автоприцепы поддержки и «джипы» руководителей команды — оказался почти в центре площадки, так что вести за ним скрытое наблюдение было весьма затруднительно.

На исходе дня Артист уже успел свести знакомство со многими, в том числе и с членами российской команды и даже заполнил первую кассету путевыми заметками.

Настроение у раллистов-россиян было кисловатое: о призовом месте уже давно никто не помышлял, лишь бы вконец не осрамиться, дотянуть кое-как до последнего этапа.

Все устали, издергались, успели, как водится, переругаться, так что назойливые расспросы нахрапистого парня восторгов ни у кого не вызывали. Отвечали неохотно, глядя в сторону, и на всех лицах легко угадывалось желание послать его куда подальше.

А он все не уходил, все крутился со своими проводами и микрофонами, как бы между делом поправлял на груди карточку аккредитации, бесцеремонно залезал и усаживался в машины, короче говоря, как и все его ушлые собратья по ремеслу, давал понять, что он всюду и везде у себя дома.

Кончилось тем, что из одной из техничек, куда этот бойкий репортерчик тоже попытался было сунуть свой длинный нос, неспешно вышел голый по пояс двухметровый соотечественник и вплотную приблизился к нему. Толстенные мускулистые руки великана чуть ли не до плеч были в черных разводах машинного масла.

— Не чувствуешь ничего? — с некоторой угрозой поинтересовался он у Семена.

— То есть в каком смысле? — не без заносчивости вскинулся Артист.

— А в таком, что достал ты уже всех, понял? Не до тебя тут. Устали люди, а ты жужжишь и жужжишь… Канай отсюда! Чтоб не видел я тебя больше!

— Обидно, — сказал Семен. — До чего же обидно. Мы с коллегами только ради вас вышли на эту чертову трассу. Можно сказать, единственные ваши болельщики. А вы, так сказать, меня мордой об стол? Спасибо!

— Да ладно, ты нас тоже пойми, — сменив тон, пробасил парень. — Если бы только один ты доставал, а то все лезут и лезут к нам. Были бы мы впереди — еще понятно, а то… — Да кто хоть лезет-то?

— Да всякие тут вроде вас. Позавчера вот канистру с тосолом сперли, представляешь? А кому он, спрашивается, нужен, тосол?

— Ну вот! — сказал Семен. — А говорите, никаких приключений… — Да ведь что смешно-то, — уже вполне миролюбиво продолжил механик, — вчера сперли, а сегодня приехали — глядь! — стоит на месте как миленькая. И тосол на месте.

— Ну вот и хорошо, — сказал Семен.

— Чего ж хорошего-то? — снова рассердился парень. — Тосол, блин, вернули, глядим — е-мое! Канистры с маслом нет! Как тебе это нравится?

— Во дела! — изумился Артист. — А что за масло-то? Будто своего нету. Может, особенное какое?

— Масло, конечно, что надо! — сказал парень. — Специальное, со спецприсадками, для танков. Насилу добыл.

— Это что, черное, что ль, такое?

Парень хотел уж было ответить, но не успел. Из-за фургона технички неожиданно появился высокий широкоплечий господин лет сорока в роскошной спортивной куртке, тонких золотых очках и с черным приемопередатчиком «уоки-токи» в руках.

— Вас, собственно, что интересует? — не слишком доброжелательно поинтересовался он, вплотную подойдя к Семену. — Кто вы такой?

Семен не без гордости ткнул себя в грудь, где висела целлофанированная карточка участника с впрессованной цветной фотографией и личными данными:

«Пресс-служба оргкомитета». «Авторадио» — Москва. Аркадий Белецкий. Специальный корреспондент' — и, широко улыбаясь, протянул руку для пожатия.

— Рад приветствовать вас, Леонид Павлович! Забыли? Вы же сегодня оформляли нас — журналистов вне конкурса. Добрый вечер!

Днем, как только притащились измотанные россияне, Муха представил свой экипаж для прохождения процедуры регистрации. Тогда же «Аркадий Белецкий» прочитал надпись на такой же карточке, приколотой к широкой груди руководителя российской команды, и узнал, что это сам сопредседатель оргкомитета ралли от Российской Федерации Леонид Павлович Добрынин. Появление журналистов он встретил без всякого энтузиазма, осмотрел подозрительно и, не удержавшись, выговорил за опоздание:

— Вы были заявлены черт знает когда, почему только теперь явились? Я вас в Москве что-то не помню… Без меня уже, что ли, там аккредитовали? Вас только не хватало на мою голову… Ну ладно, документы в порядке. Можете присоединяться и ехать.

Вглядевшись, он тоже сразу узнал Семена, но руки не подал.

— А… пресса! Ну так что вам надо?

— Вы же понимаете, Леонид Павлович, работа у нас специфическая, хочется найти что-нибудь остренькое, занятное, чтобы, знаете ли, разогреть радиослушателя… И он привычно поднял включенный на запись диктофон на черном ремешке.

— Несколько слов для всех поклонников и любителей российского автоспорта… Друзья, мы находимся на бивуаке после очередного этапа… — А ну-ка спрячьте свою шарманку! — грубо оттолкнул от себя диктофон Добрынин. — Ничего говорить я вам не собираюсь. Люди заняты, не до вас. Так что… — Да понимаете, нам просто нужны какие-нибудь живые эпизоды… — заулыбался Семен. — Что-нибудь