В проходе лежал окровавленный бортинженер. За порожком пилотской валялись двое. Один — майор Боб, которого «загасил» Пастух, уже приходил в себя и что-то хрипло мычал, второй был мертв, и вид его был страшен — рот разорвало в лоскуты непонятной силой. Чуть дальше к хвосту на полу радиорубки корчился скованный наручниками здоровенный детина с рассеченной губой, и плюясь кровью, отчаянно матерился. Рядом, спиной к радиооборудованию, сидел радист в майорских погонах, серо-зеленый, как мертвец. Еще дальше по проходу, за креслами, ворочался еще один, в пятнисто-зеленом камуфляже. Его руки и ноги тоже надежно фиксировали наручники.

— Ни-и хрена не понимаю! — повертев головой, пожал плечами старший из «черных». — Что тут делалось-то? Вроде без нас обошлось… Он склонился над Пастухом. С силой рванул с него кислородную маску. Да так и сел: перед ним лежал, сузив холодные серые глаза, не кто иной, как его старый друг по командному училищу офицеров спецназа Серега Пастухов.

— Мать моя! — не веря глазам своим, покачал он головой. — Никак Пастух! Сука порченая! Ты с кем же это снюхался?

Вглядываясь, часто-часто заморгал Пастух. Из-за каски с забралом узнать говорящего было невозможно.

Тот понял это и сорвал каску с головы.

— На, на! Посмотри мне в глаза! Так вот, значит, как мы с тобой встретились?

— Мудила! — заорал Пастух. — Ну и мудила ты, Гусев! Да сними ты с меня браслеты! Ты-то здесь откуда? Где служишь?

— Я-то? — недобро засмеялся Лешка Гусев. — Я-то теперь зам командира спецотряда антитеррора ФСБ «Молния» майор Гусев. А вот ты кто со своим отморозком?

— Скажу, — неожиданно улыбнулся в ответ Пастух и закрыл глаза. — Лет через тридцать… — Нет уж, земеля, отвечай! — тряханул его Гусев. — Сейчас отвечай, ну!

— Погоди, майор, — из-за спинки левого кресла показался командир. — Не гони коней. Он вроде и выручил нас с моим вторым. Вы-то сами где застряли?

— 'Где-где'?! — Гусев выматерился. — Ты ж самолет в крен бросил, после — вниз, нас в ящиках всех прижало, вповалку… Запоры заклинило — ни туда, ни сюда. Вот и подзадержались… — Вон того… главного угонщика он приложил, точно тебе говорю, — сказал командир, кивнув на Сергея. — Сам видел.

— А с тем-то что? — брезгливо ткнул пальцем Гусев в сторону трупа. — Будто гранату глотанул… — Струя воздуха в рот попала, — крикнул летчик. — Из пробоины… Вмиг разорвало… Сам себе дырку на тот свет спроворил, гад.

В это время очнулся и взялся за толстые рукояти штурвала второй пилот.

— Скворцов! — повернулся к нему командир. — Очнулся, что ли, стрелок?

Пригляди за курсом… Я отлучусь на пару минут.

Он поднялся из кресла и вышел в проход за кабиной, где Гусев стоял над Пастуховым.

— Ладно, парни, вы тут разбирайтесь, кто откуда, а у меня еще кое к кому разговор… Подполковник, покачиваясь, подошел к бортрадисту.

— Ну, Горелов, докладывай… Ты зачем, мразь, нам всю связь отрубил? Мы слепые и глухие летели. Говори!

— Не имею права говорить, — помотал тот головой и отвел глаза в сторону.

— Ничего, — сказал Гусев, — зато я имею право! У меня нынче прав этих навалом! Давай, командир, открывай любой люк. Высота у нас какая?

— Четыре шестьсот.

— Это сколько ему примерно до земли лететь?

— Да с минуту… — Как раз хватит, чтобы все вспомнить… А ну вставай!

— Вас все равно всех кончат, — произнес белый как снег бортрадист. — Вы трупы. Все до одного. Даже пепла от вас не останется.

— Это наши проблемы, — мрачно усмехнулся майор Гусев.

— Если бы вы только знали… — ощерился бортрадист, — какие люди, какие силы стоят… — По-моему, он нас пугает, — удивился командир «Руслана». — Вот ведь чудак!

Ты что, Горелов, и правда не понимаешь, чем дело пахнет, или притворяешься?

— А ну погодите, — вдруг быстро поднял голову Пастух. — Погодите, мужики. А ну глянь на меня, иуда! — И, с ненавистью вперив в майора-бортрадиста ледяные глаза. Пастух медленно проговорил:

— 'Подари мне лунный камень, все пути преодолей…' Так?

Бортрадист смолк с приоткрытым ртом. Потом, очнувшись, рванул на себе ворот форменной рубашки.

— Раз так, черт с вами, скажу! Все скажу… — Нет, погоди! — крикнул Гусев. — Погоди!

Он выхватил из кармана и поднес к губам бортрадиста черную «зажигалку».

— Лешка! — увидев ее, заорал Пастух. — Ты не мудила! Это они там все полные мудаки! Начальники наши дебильные. А ну сунь руку мне в карман! Обыщи, обыщи!

Через мгновенье в руке майора Гусева оказалась точно такая же «зажигалка», как и его собственная. Он ошарашено уставился на Пастухова.

— И точно, мудаки… Значит, ты из… — Молчи! — оборвал Пастух.

— Да мы ведь… мы ведь только чудом не изрешетили друг друга!

— Тьфу ты! — плюнул командир «Руслана». — Теперь это называется «межведомственная неразбериха». А еще говорят, что где начинается авиация, там кончается порядок… — Суки, ну и суки, — бормотал Гусев, торопливо размыкая наручники на руках и ногах Пастуха. — Головотяпы советские!

Пастух поднялся, и они крепко обнялись. Их облапил и командир.

— Где мы сейчас? — спохватился Гусев.

— Прошли Сызрань, на траверзе Пенза, — невозмутимо ответил летчик.Четвертый час круги мотаю… — Слушай, Гусев, — вдруг спросил Пастух. — Ты когда-нибудь калькой задницу вытирал?

— Интересный вопрос, — заржал майор.

— Думаю, в скором времени такой эксперимент будет проведен, — серьезно сказал Сергей. — Причем очень умными людьми. И главное — как всегда у нас — впервые в мире.

Улыбаясь расквашенными губами, потирая запястья, к ним подошел Боцман.

Пожал руку Гусеву.

— Вот и познакомились… Серега нам рассказывал о тебе. Ну, так что, будем брать интервью? — он кивнул в сторону бортрадиста.

— А то как же? — сказал командир. — Только как в том старом анекдоте — пусть сначала подмоется… «Руслан», борт 48-220, плыл по ночному небу. Черно было за калеными лобовыми стеклами кабины, черно за иллюминаторами. Лишь изредка где-то внизу проплывали тончайшие строчки огней… До утра было еще далеко.

Пулевую пробоину удалось заделать мгновенно твердеющей специальной мастикой и восстановить внутреннее давление в самолете.

Люди, выведенные из игры Пастухом, Боцманом и группой майора Гусева, очухались и с ужасом ворочали глазами из стороны в сторону. Их усадили в кресла для обстоятельной беседы.

— Значит, так, — начал Гусев. — Кто вы, мы знаем. Иначе нас не было бы здесь и ваша прогулка завершилась бы к вашему удовольствию. Но судьба-индейка решила показать вам дулю. Люди вы военные. Так что разговор с вами будет недолгий. И без трибуналов. Захват воздушного судна, три трупа — полный абзац, без вариантов.

Я могу запросто сделать из вас дуршлаг. Пораскиньте серым веществом — надо ли?

— Мы бы сказали… — прохрипел Боб, которого они считали главарем. — Но за нами… Лучше кончайте.

— За вами — семьи, так? — подался к нему Пастух. — Игры в заложников?

И, не владея собой, он схватил его за горло и тряханул так, что зубы у того лязгнули.

— Ты ведь Боб, так? Бывший майор спецназа! Тот ошалело вытаращил глаза.

— Гадина! — прошипел Пастух. — Ты ведь девчонку «джипом» задавил! Ты нас угрохать шел! Вот и встретились.

— Ладно, Пастух! Тут миндальничать нечего! — перебил Гусев. — Слушай сюда, ты! — обратился он к