– Нет, конечно, – сказал Боник, напрягая все силы, чтобы не выказать страх, как перед собакой, которая может напасть. – Хорошо, иди. – Образ старого шкипера, схлопотавшего черную метку от взбунтовавшейся команды на первых страницах любимого в юности «Острова сокровищ» промелькнул в голове Бонифацкого и выпал инеем между лопатками.
– Что происходит? – подала голос с лежака Тамара.
– Черт знает что! – честно сказал Бонифацкий. Из коридора донеслись маты, еще несколько человек прошлепало мимо двери в сауну.
– Иди ко мне…
Боник посмотрел на нее с тоской, подумав о трудолюбивом дворнике, честно орудующем лопатой в разгар снегопада без малейшего шанса расчистить тротуар от заносов.
– Какого черта им нужно в подвале?
Снаружи кто-то закричал. Похоже, кто-то кого-то ударил. Потом бичом прогремел выстрел.
– Нахуя?! – крикнул испуганный, и, одновременно, пьяный голос.
– Руки забери, пидор!
– Кончайте, пацаны. Всем, блядь, хватит! – крикнул еще кто-то.
– Хватит ЧЕГО?! – одними губами сказал Бонифацкий.
– Наверное, вашего коньяка, – подумав, шепотом ответила Тамара.
– Моего коньяка?! Какого коньяка?! Что ты имеешь в виду?!
– Я думаю, они вспомнили о ваших запасах. О вашем погребке, с марочными винами и коньяками, Вацлав Збигневович.
– О моей коллекции?! – воскликнул Бонифацкий. – Ты хочешь сказать, что они жрут мой коньяк?! Дай мою одежду!
– Не ходите, Вацлав Збигневович! – взмолилась Тамара.
– Ну уж нет! – крикнул Бонифацкий.
– По-моему, лучше пролить свой коньяк, чем свою кровь, – бросила горничная. Боник понимал, она абсолютно права, тем не менее, он начал лихорадочно одеваться, готовый придушить ее за эту чертову правоту. Схватив семейные трусы в красный горошек, которые подала ему женщина, Боник, в запале попал обеими ступнями в одну дыру и наверняка упал бы, если б верная Тома не схватила его за руку. Он повис на ней, балансируя и чертыхаясь. В этот момент кто-то врезал по двери и она распахнулась, потому что Бонифацкий, после разговора с Желтым, не удосужился опустить засов. Вацлав Збигневович вскинул голову и обомлел. В дверях стояла Юлия.
В своем похожем на носовой платок платье девушка была почти обнажена. Перекошенное от ярости лицо с размазанной по щекам косметикой наводило на мысли об оскорбленной амазонке, или о красивой, но невероятно злой богиней, которую обвели вокруг пальца.
– Не помешаю, папуля?! – визгливым голосом осведомилась Юлия, рыская безумными глазами то по белому переднику Тамары, надетому на голое тело, то по трусам, застрявшим на полпути к промежности.
– Как ты можешь помешать, детка? – пролепетал Боник, покрываясь бурыми пятнами.
– Ах ты старый похотливый буй! – зашипела Юлия, медленно наступая на них. Закусив губу до крови, она судорожно то сжимала, то разжимала пальцы, увенчанные длинными и холеными ногтями полной бездельницы. Боник не мог от них оторваться, справедливо опасаясь за глаза, которые Юлия запросто могла выцарапать. – Козел! Презерватив долбанный.
– Это не то, что ты думаешь, сладенькая, – промямлил Бонифацкий. – Это совсем другое.
– Да ну! – взвизгнула девушка и, нагнувшись, подцепила двумя пальцами изящный пояс с чулками, которые недавно сняла с себя Тамара. – Муфлон. Конь педальный! – Огнемет говорил мне, что у тебя, дегенерата, только на старых вешалок хуй стоит. А я еще не поверила! Чтобы ты после нее меня трахал, ублюдок!
Пятясь, Боник с Тамарой очутились за диваном, жалея, что он не может, по их желанию, превратиться в минное поле или, скажем, бурную горную реку. Диван был явно недостаточным препятствием для Юлии.
– Я тебе сейчас зыркалы твои блудливые выцарапаю! – шипела девушка. Ее слова не казались Бонику пустым обещанием. – А тебе, сука старая, – она сконцентрировала внимание на Тамаре, – калоша злоебучая, да я тебе матку выковыряю! Давай, сука, раздвинь ноги! По-хорошему!
– Сладенькая, – подал голос Боник. – Не психуй. Это не то, что ты думаешь. Это… это просто физиология, понимаешь? Как с резиновой куклой. Как с той вагиной из пластика, которую Витряков припер в феврале из секс-шопа, помнишь? Никаких чувств. Абсолютно никаких чувств. Просто, я так хотел тебя, детка, но ты ведь спала, и, чтобы тебя не будить…
– Сволочь, блядь! – неожиданно Юлия заплакала.
– Это же просто мясо, – сказал Бонифацкий, слегка хлопнув Тамару по ягодице. Та же вагина из секс- шопа, просто упаковка другая. Та в коробке и целлофане, эта на двух ногах. Ну, прости, девочка, ты же знаешь, как я люблю тебя. Как не переношу, когда ты плачешь. – Поскольку Юлия продолжала сотрясаться от рыданий, Боник, наконец-то справившись с трусами, накинул халат и шагнул к ней, протянув руки.
– Ну же, все в порядке, сладенькая. Успокойся. Сейчас она уберется и мы…
– Какая же ты мразь! – выдавила девушка через рыдания.
– Не надо так говорить, – увещевал Боник. Юлия, плача навзрыд, тем не менее, позволила ему себя обнять. Вскинув глаза на Тому, Вацлав Збигневович сделал ей знак убираться.
– Куда? – одними губами спросила Тамара.
– Да куда хочешь!
– Браво, блядь! – сказал за спиной лающий, хрипловатый голос. Одновременно Боник услышал хлопки. Тот, кто говорил голосом покойного Витрякова, еще и аплодировал. Боник попытался обернуться на эти звуки, получилось не сразу, движения были какими-то рваными. Наконец, ему это удалось. Он выпустил Юлю и та, в свою очередь, замерла, как обесточенный агрегат.
В дверях стоял Витряков, с головы до ног перепачканный грязью, окровавленный, в изодранной в лохмотья одежде, но живой. Леня хлопал в ладоши, на некоторых пальцах не хватало ногтей, на коже запеклась кровь. Кривая улыбка на скуластом лице Огнемета куда больше напоминала жуткую маску.
– Браво, Вацик. Сделай еще разок, на бис. Я, б-дь на х… смотрю, вы меня по полной программе оплакиваете…
Выбравшись из комнаты, они медленно побрели вдоль коридора, мучительно вслушиваясь в пьяные вопли боевиков, которые бродили где-то совсем неподалеку. К счастью, лампы в коридоре были выбиты почти все, за исключением одной, которая мерцала за поворотом.
– Что они делают? – шепотом спросил Бандура.
– Грабят ви-винный погребок, который принадлежит Вацику Бонифацкому, – отвечал Армеец. – Нам э- это только на руку. Чем пьянее они будут, тем больше у нас шансов. Со-согласен?
– А где же хозяин погребка? – удивился Андрей. – Валяется пьяным? Это непохоже на Вацика. Может, он оглох?
– По-понятия не имею, – сказал Армеец. – Тут справа о-окошко брат. Под потолком. На той стороне – вровень с землей.
– Я не пролезу, – засомневался Андрей.
– П-пролезешь. Я тебя по-подсажу.
– Пупок не развяжется? – засомневался Бандура. Да, Армеец не был Протасовым.
Д-другого пути все равно нет. Там, впереди, полно бандитов. Не пройдем. Еще счастье, что какому-то ме-местному Гауди[79] п-пришло на ум тут фо-форточку предусмотреть. По проекту. Непонятно зачем.
