появлялся на людях, во дворе, таким образом, установилось безвластие. Разброд и шатания, как наверняка выразился бы Бандура Старший. И, был бы прав.
Потом пошел дождь.
Когда громовые раскаты послышались совсем близко, на тянущемся к Ястребиному проселке появилась новая машина. Гангстеры заметили ее не сразу, хоть она волокла за собой такой пышный шлейф пыли, словно была торпедным катером, занятым постановкой дымовой завесы, чтобы скрыть от вражеских глаз целую эскадру линкоров.
– Кто это прется? – осведомился Моджахед, он оказался самым глазастым.
За сотню метров до усадьбы машина сбросила скорость, пылевой хвост воспользовался этим, догнал и проглотил ее. Андрей разобрал перестук дизельного мотора, давно выработавшего ресурс, затем сверкнули включенные фары и автомобиль материализовался из клубов им же самим поднятой пыли, как джин из бутылки.
– Жора прикатил, – сказал один из бандитов и посторонился, пропуская условно белый грузопассажирский микроавтобус «Даф», на котором пыль лежала плотнее, чем пудра на обвисших щеках старой потаскухи.
– Шайтан, – фыркнул Моджахед, и закашлялся.
«Даф» остановился у двери, ведущей в подсобные помещения. Бандиты, чихая и матерясь, обступили вновь прибывшую машину, как голодные коты мусорный бак. Андрей в окне закусил губу, с ужасом ожидая, когда из машины покажется зверская физиономия Витрякова, который наверняка осведомится, не отбросил ли еще копыта киевский гондон, а, услыхав отрицательный ответ, велит подать его, канистру бензина и паяльную лампу. Через секунду Андрей облегченно вздохнул. Из-за руля вылез упомянутый бандитами Жора, оказавшийся крепко сбитым молодчиком лет тридцати пяти с лицом, взмокшим от пота. На Жоре были черный свитер с широким вырезом на волосатой груди, и грязные голубые «пирамиды».[42]
– Как там? – спросил Качок. Удостоив его злым взглядом вместо ответа, Жора налег на грузовую дверь в борту микроавтобуса. Она не подалась, с первого раза, видимо, замок заклинило на ухабах по дороге в Ястребиное.
– Ты чего, б-дь, оглох? – обиделся Качок. – Серные пробки в ушах?
– Ты спрашиваешь, как там? – осведомился Жора, вставляя в щель короткий стальной ломик. Дверь со скрежетом откатилась в сторону, обнажив внутренность грузового отсека. Он весь был забит какими-то мешками, Качок, в первый момент не понял, что за мешки? – Там – охуенно, Серега. На, б-дь, посмотри.
– Блядь, – пробормотал Качок, когда до него дошло. – Ни х… себе…
– Эй, помогите, кто-нибудь, – позвал Жора, утирая пот тыльной стороной ладони. Заглянувшие было в отсек головорезы отшатнулись, с проклятиями и ругательствами.
– Ерш твою мать! Что за х-ня?!
– Слепые, блядь?! – отдувался Жора, глядя на них исподлобья. – Слепые, мать вашу, я спрашиваю?! Трупов в жизни не видали?! Груз двести, вот что! В армии никто не служил?!
– Киевские Мотыля завалили, – добавил Жора, немного успокаиваясь. – Опупеть. Белю, и Бойца. И еще пацанов…
Сопя, он потянул на себя продолговатый предмет, завернутый в парусину тента, отдаленно напоминающий наполовину высыпавшийся мешок со свеклой. Предмет заскользил по осклизлому полу с непередаваемо отвратительным звуком. Сквозь плотную материю проступали жирные бурые пятна, еще большее подчеркивая сходство. Впрочем, ни о какой свекле речь не шла, даже самый тупой головорез из собравшихся во дворе понимал это. Потеки были красноречивее всяких слов.
– Помогите, ну! – Жора повысил голос, на лбу вздулась синяя вертикальная вена. – Что, б-дь, приморозило?!
Ряды головорезов вяло заколебались, словно ветви куста на слабом ветерке. А затем расступились, изрыгнув лысого моджахеда, который оказался самым решительным не только на словах.
– Нэдоноскы, – процедил бородач, и сплюнул через плотно стиснутые передние зубы. – Где взят, гавари?
– Через заднюю дверь будет сподручнее, – посоветовал водитель микроавтобуса.
Вдвоем они с трудом выволокли из отсека запеленатый в парусину труп, показавшийся тяжелым, как туша мамонта, добытая из вечной мерзлоты. Жора держал труп за лодыжки, Моджахед – за ткань чуть выше головы.
– Куда его? – хмуро спросил Моджахед. Жора обернулся к доктору, очень некстати для себя выглянувшему из дверей. На голове дока красовалась испачканная капельками крови белая шапочка, стянув с правой руки резиновую перчатку, он нашаривал в кармане брюк сигареты. Док удивленно приподнял брови, вопрос застал его врасплох.
– Как, куда? – спросил доктор, поправив сползающие с переносицы очки.
Моджахед перехватил руку, случайно коснулся головы покойника и сообразил, что она на месте не вся. Выругавшись на непонятном Андрею языке, он машинально отдернул руку, и едва не выронил погибшего.
– Аккуратнее, б-дь, держи! – захрипел Жора. – Док, командуйте, куда!
– Откуда мне знать?! – вызверился врач, – я не Гудвин, трупы не оживляю. И не гробовщик, кстати, тоже… И тут не похоронное бюро, если на то пошло.
– Да мне насрать, кто вы! – в свою очередь перешел на крик Жора. – Огнемет сказал загрузить трупы и доставить в Ястребиное. Я доставил. Все, точка.
– А я тут причем? Тут морга нет, Жора, если ты забыл, так я тебе напоминаю! Куда их девать? – док так разошелся, что забыл о сигарете, которую собирался подкурить. – Что мне с ними прикажете делать?!
Жора пожал плечами. В принципе, он не собирался ссориться. Он вообще не был бандитом, а перешел Бонифацкому по наследству вместе с охотничьими угодьями, которые в советские времена были природоохранным заповедником. В своей прошлой жизни Жора служил егерем. Просто с тех пор кое-что изменилось, кроме того, что людям надо что-то есть, чтобы жить. У Боника Жора выполнял функции завхоза, что ли.
– Спросили у больного о здоровье, док…
– Много у тебя их? – доктор немного успокоился, разумно рассудив, что криками делу не поможешь.
– Восемь человек. Двухсотых.
Качок присвистнул. Моджахед снова сплюнул.
– Ни х… себе, – сказал плотный мужчина с высокими залысинами. Приятели звали его Муриком. – Вот это – день рождения…
– Язык попридержи, – посоветовал Мурику другой бандит, худой, щуплый, со старомодными бакенбардами, которые в далекие 70-е любили носить уголовники со стажем.
– А что я не так сказал, Копейка?! – курносое и круглое лицо Мурика потемнело от гнева.
– Да заткнитесь вы оба! – рявкнул громила в камуфляже. – Командуйте, док. Вы тут – главный.
– Укладывайте пока под стенку, – определился док после минутного колебания. Быть главным ему совсем не хотелось. – Вот тут, в тени.
– Скоро ливень начнется, – неуверенно протянул Жора, покосившись на тучи, висевшие уже буквально над головой.
Док вздохнул. Жора был прав.
– Хорошо, – согласился врач. – Давайте временно у стены положим. Скоро вернется Леонид Львович, пускай решает, в ледник их, или куда… может, сразу в землю… и вот еще, – док щелкнул пальцами. – Жора, пускай кто-то сходит в мастерскую, там, кажется, есть рулон клеенки, от строителей остался, накроете их, как уложите всех. Придавите, что ли, кирпичами… – С этими словами док умыл руки, и даже передумав курить, вернулся к своим раненым, которым, как он надеялся, еще мог помочь.
Жора и Моджахед опустили завернутое в брезент тело на газон у стены и двинули за следующим,
