— Видел. Завтра, наверное, объявят о моём банкротстве. Он попросил, чтобы я передал вам его любовь, без сомнения полагая, что я могу быть щедрым и в этом вопросе. И вот это всё возвращается от него к вам, хотя прежде было моим... Этот цвет вам очень идёт!

Его тон был приятно нейтрален, и она надеялась, что он имеет в виду её платье, но полной уверенности не было. Она была рада передать его декану, которая выступила вперёд, чтобы завладеть им и избавить Харриет от представлений. Харриет наблюдала, немного забавляясь. Мисс Лидгейт, абсолютно раскованная и не выражающая никаких эмоций, приветствовала его точно так же, как приветствовала бы любого другого, и нетерпеливо спросила о ситуации в Центральной Европе; мисс Шоу улыбнулась с такой любезностью, которая ещё больше подчеркнула резкое «Хауд’юду» мисс Стивен и немедленный переход к оживленному обсуждению дел колледжа с мисс Аллисон; мисс Пайк атаковала его интеллектуальным вопросом о последнем убийстве; мисс Бартон, выдвинувшаяся с очевидным намерением вправить ему мозги относительно вопроса о смертной казни, была обезоружена улыбкой, демонстрирующей искреннее дружелюбие и совершенное самообладание, и в результате вместо этого заметила, что сегодня удивительно хороший день.

— Комедиант! — подумала Харриет, когда мисс Бартон, поняв, что ничего не сможет с ним сделать, передала его мисс Хилльярд.

— Ага! — немедленно сказал Уимзи, улыбаясь в угрюмые глаза тьютора по истории, — это восхитительно. Ваша статья в Хисторикал ревью по поводу дипломатических аспектов развода…

(«О, небо! — подумала Харриет, — я надеюсь, он знает, о чём говорит».)

— … действительно мастерски. Хотя на самом деле я почувствовал, что, вы, пожалуй, немного недооценили давление, оказываемое на несчастного Клемента…

— … консультировался с неизданными посланиями, находящимися во владении…

— … вы, возможно, зашли с этим аргументом слишком далеко. Вы очень справедливо указываете, что император…

(Ха, он действительно прочитал статью!)

— … искажённый предубеждением, но значительный авторитет Церковного права…

— …необходимо полностью и тщательно изучить и заново отредактировать. Неисчислимые ошибки при переписывании и по меньшей мере один недобросовестный пропуск…

— …Если когда-либо вам потребуется доступ, я бы мог, вероятно, свести вас с… официальные каналы … личное знакомство… никаких затруднений…

— Мисс Хилльярд, — сказала декан Харриет, — выглядит так, как если бы получила подарок в день рождения.

— Я думаю, что он предлагает ей доступ к какому-то закрытому источнику информации. — («В конце концов, — подумала она, он — это всё таки Кое-кто, хотя некоторые никак не могут это запомнить».)

— … не так политически, как экономически.

— Ах! — сказала мисс Хилльярд, — когда дело доходит до вопроса о национальных финансах, настоящим авторитетом является мисс де Вайн.

Она на ходу представила их друг другу, и обсуждение продолжилось.

— Итак, — сказала декан, — он полностью покорил мисс Хилльярд.

— А мисс де Вайн сейчас полностью покоряет его.

— Полагаю, это взаимно. Во всяком случае, её волосы выбились сзади, что является верным признаком удовольствия и волнения.

— Да, — согласилась Харриет. Уимзи довольно умно обсуждал присвоение монастырской собственности, но у неё не было сомнений, что его подсознание сейчас занято шпильками.

— А вот и директриса. Нам придётся насильственно прервать их беседу. Он должен подойти к доктору Бэринг и повести её к столу… Все хорошо. Она его захомутала. Это строгое утверждение королевской прерогативы! … Вы хотели бы сесть с ним рядом и держать его за ручку?

— Не думаю, что он нуждается в какой-либо помощи с моей стороны. Именно вы — тот человек, который должен быть рядом с ним. Не подозреваемый, но полный живой информации.

— Хорошо, я пойду и буду щебетать. Сядьте напротив нас и пните меня, если я начну говорить что- нибудь нескромное.

В соответствии с этой договоренностью Харриет оказалась, не совсем комфортно, между мисс Хилльярд (в которой она всегда ощущала антагонизм к себе) и мисс Бартон (которая, очевидно, всё ещё волновалась по поводу детективных хобби Уимзи) и лицом к лицу с двумя людьми, чьи взгляды были способны вывести её из равновесия. По другую сторону от декана сидела мисс Пайк, с противоположной стороны от мисс Хилльярд была мисс де Вайн, хорошо видимая Уимзи. Мисс Лидгейт — эта надёжная крепость — расположилась на дальнем конце стола, оставив центр беззащитным.

Ни у мисс Хилльярд, ни мисс Бартон не нашлось тем для беседы с Харриет, которая, таким образом, могла без больших затруднений следить за попытками директрисы составить мнение о Уимзи и дипломатично скрытыми, но в равной степени упрямыми попытками Уимзи составить мнение о директрисе, — соревнование, проводимое с неизменной любезностью с обеих сторон.

Доктор Бэринг начала с того, что спросила, был ли лорд Питер проведен по колледжу и каково его мнение, добавив, с должной скромностью, что с точки зрения архитектуры колледж, конечно же, едва ли смеет надеяться конкурировать с более древними институтами.

— Учитывая, — печально сказал его светлость, — что архитектура моего собственного древнего колледжа математически составлена из амбиций, безумия, уродства и насмешки, ваше замечание походит на сарказм.

Директриса, почти поверив в то, что она нарушила правила хорошего тона, искренне заверила его, что она не делала никаких личным намёков.

— Случайное напоминание полезно, — сказал он. — Мы придавлены готикой девятнадцатого века, чтобы в нашем исполненном гордыни баллиолизме мы не забывали Бога. Мы отбросили хорошее, чтобы дать путь плохому, а вы, напротив, создали целый мир из ничего — что более соответствует божественному деянию.

Директриса, с опаской маневрируя на этой скользкой почве между шутливостью и серьёзностью, нашла точку опоры:

— Совершенно верно, нам приходилось делать то, что можем, из очень скудных средств, и это, как вы знаете, типично для нашего положения в целом.

— Да, а вы фактически живёте без пожертвований?

Вопрос был задан так, что подключал к разговору декана, которая бодро подтвердила:

— Совершенно верно. Во всём скаредная бережливость.

— В такой ситуации, — серьёзно заметил он, — даже восхищение кажется своего рода дерзостью. Это — прекрасный зал, кто архитектор?

Директриса сделала краткий обзор истории места, прервавшись, чтобы сказать:

— Но ведь вы, вероятно, не сильно интересуетесь всем этим вопросом женского образования.

— А это всё ещё вопрос? Так быть не должно. Надеюсь, вы не собираетесь спрашивать меня, одобряю ли я, что женщины занимаются тем или этим.

— Почему нет?

— Недопустимо думать, что я имею хоть какое-то право одобрять или не одобрять.

— Уверяю вас, — сказала директриса, — даже в Оксфорде мы всё ещё сталкиваемся с определенным числом людей, которые настаивают на своём праве не одобрять.

— А я-то надеялся, что вернулся к цивилизации!

Удаление тарелок с рыбой немного отвлекло обедавших, и директриса воспользовалось этой возможностью, чтобы перевести разговор на ситуацию в Европе. Здесь гость твёрдо стоял на ногах. Харриет поймала взгляд декана и улыбнулась. Но впереди замаячила новая и более глобальная проблема. Международная политика плавно перетекла в историю, а история — усилиями доктора Бэринг — в философию. Из путаницы слов выплыло зловещее имя Платона, и доктор Бэринг выдвинула философское предположение, как пешку, предлагая её съесть.

Множество людей испытали неисчислимые бедствия по вине этой философской пешки директрисы. Было два способа взять её и оба пагубные. Можно было или притвориться знающим, или выразить горячее