объятиями, но желают быть действительно друг другом, что невозможно, поскольку эти желания бесконечны и должны продолжаться без возможности удовлетворения». Это был самый неудобный пассаж, как на него не посмотреть. Она возвратилась к первой странице и начала читать методично с критическим вниманием к грамматике и стилю, чтобы занять поверхностные слои своего разума, и старалась не слишком вникать в то, что под поверхностью.
Солнце постепенно садилось, и тени, удлиняясь, упали на воду. Народу на реке стало меньше: группы, которые выезжали на пикник с чаем, спешили домой на ужин, а те, кто собирался поужинать на природе, ещё не прибыли. Казалось, Эндимион устроился здесь на всю ночь, и пришло время скрепить сердце и взяться за шесты. Она откладывала решение до последнего момента, пока громкий вопль и удар по плоскодонке не пришли ей на помощь. Неумелая девушка возвратилась со своими спутниками и, потеряв шест на середине реки, позволила своей плоскодонке с ходу ударить в корму их лодки. Харриет отпихнула нарушителей, причем вложила в свои действия больше силы, чем сочувствия, обернулась и обнаружила, что её кавалер сидит и смотрит на неё с застенчивой улыбкой.
— Я спал?
— Почти два часа, — сказала Харриет, радостно хихикая.
— О господи, что за отвратительное поведение! Я ужасно сожалею. Почему вы не прикрикнули на меня? Который час? Моя бедная девушка, если мы не поспешим, сегодня вечером вы останетесь без ужина. Слушайте, я действительно приношу самые смиренные извинения.
— Помилуйте, всё это не имеет ни малейшего значения. Вы ужасно устали.
— Это не оправдание. — Теперь он был уже на ногах, вытаскивая шесты из ила. Мы могли бы пойти на двух шестах, если вы простите моё жуткое нахальство просить вас поработать, чтобы скомпенсировать мою разрушающую душу лень.
— С удовольствием. Но, Питер! — Внезапно он показался ей чрезвычайно милым. — Что за спешка? Я имею в виду, вас ждёт мастер или что-нибудь ещё?
— Нет, я переехал в «Митру». Я не могу использовать апартаменты мастера в качестве отеля, а кроме того, к нему приходят люди.
— Тогда разве мы не сможем достать чего-нибудь поесть где-нибудь на реке и продлить нашу прогулку на целый день? Я имею в виду, если у вас подходящее для этого настроение. Или вам нужен настоящий обед?
— Моя дорогая, я бы с удовольствием съел помои, потому что вёл себя как свинья. Или чертополох. Лучше чертополох. Вы — самая всепрощающая женщина.
— Ну, давайте мне шест. Я встану на носу, а вы сможете править.
— И не забывайте перехватывать шест на счёт три.
— Обещаю.
Однако работая тяжёлым шестом, она постоянно ощущала на себе критический взгляд Уимзи из Баллиола. На плоскодонке вы выглядите или изящным, или ужасным, промежуточного состояния не бывает. Они взяли курс на Иффли.
— В целом, — сказала Харриет, когда они вновь сели в лодку спустя некоторое время, — чертополох был бы вкуснее.
— Такая еда предназначена для очень молодых людей, ум которых витает где-то другом месте. Для мужчин сильных страстей, но лишённых тонких чувств. Вообще-то я был даже рад перекусить пирогом с абрикосами и синтетическим лимонадом — это расширяет опыт. Кто возьмёт шест, я, вы или мы оба? А может быть, оставим отчужденность и превосходство и станем красиво грести вёслами бок о бок? — Его глаза, казалось, дразнили её. — Я становлюсь уступчивым, итак, ваше слово.
— Как угодно вам.
Он подал ей руку и с серьёзным видом усадил на кормовое сидение, пристроившись рядом.
— На чём, чёрт возьми, я сижу?
— Полагаю, на сэре Томасе Брауне. Боюсь, мне пришлось обшарить ваши карманы.
— Поскольку я оказался таким плохим компаньоном, то рад, что предоставил вам хорошую замену самому себе.
— А он в самом деле ваш постоянный компаньон?
— Мои вкусы совершенно вселенские. Это мог быть Кай Лун[94], «Алиса в Стране чудес» или Макиавелли…
— Или Боккаччо, или Библия?
— С равной вероятностью. Или Апулей.
— Или Джон Донн?
Он на мгновение замолчал, а затем сказал изменившимся голосом:
— Это был случайный выстрел?
— А что, попала?
— В яблочко. Прямо в щель между доспехами… Если вы сделаете пару гребков с вашей стороны, будет легче держать направление.
— Извините… Вы считаете, что можно стать пьяным от слов?
— Настолько легко, что, говоря по правде, я редко бываю абсолютно трезвым. Что и заставляет меня так много болтать.
— И всё же, если бы кто-нибудь спросил меня, я сказала бы, что у вас — страсть к равновесию и порядку — никакой красоты без меры.
— Можно иметь страсть к недосягаемому.
— Но вы-то действительно достигаете. По крайней мере, кажется, что вы этого достигаете.
— Совершенно по-Августовски? Нет, боюсь, что это баланс противоборствующих сил… похоже, река опять заполняется.
— Многие выезжают после ужина.
— Да благослови их Бог, а почему бы им и не выезжать? Вы не замёрзли?
— Ни капельки.
Уже во второй раз за последние пять минут он не впустил её на свою личную территорию. По сравнению с дневным его настроение изменилось, и защитная броня вновь оказалась надетой. Она не могла снова игнорировать знак «Въезд запрещён» и поэтому предоставила ему право выбрать новую тему для разговора.
Он так и сделал, достаточно вежливо спросив, как продвигается новый роман.
— Какой-то он вязкий.
— А что случилось?
Ответ включал полный пересказ сюжета «Смерти между ветром и водой». Это была запутанная история, и прежде, чем она достигла развязки, плоскодонка покрыла значительное расстояние.
— Во всём этом нет ничего по существу неправильного, — сказал он и сделал несколько предложений, относящихся к деталям.
— Ох, Питер, какой вы умный. Вы совершенно правы. Конечно, это позволит лучше всего решить проблему с часами. Но почему вся история кажется настолько ни живой ни мёртвой?
— Если хотите знать моё мнение, — сказал Уимзи, — всё дело в Уилфриде. Я знаю, что он женится на девушке, но почему он должен быть таким дураком? Почему он скрывает доказательства и говорит всю эту ненужную ложь?
— Потому что он считает, что именно девушка всё и совершила.
— Да, но зачем это ему? Он ослеплён любовью к ней, он думает, что она — совершенство, и всё же просто потому, что он находит её носовой платок в спальне, он немедленно становится убеждённым — на основе свидетельств, по которым не повесили бы даже собаку, — что она не только является любовницей Винчестера, но и убила его совершенно дьявольским способом. Конечно, это может быть одним из проявлений любви, но…
— Но вы хотите сказать, что это — не ваш стиль, и он действительно не ваш.
В этих её словах вновь прозвучало старое негодование и желание нанести жестокий удар, чтобы увидеть, как он вздрогнет.
