У дверцы Генри внезапно пронизало до тошноты знакомое чувство, будто висок протыкают промасленными спицами. Красный свет просочился сквозь ткань реальности; в ушах загудело, словно прямо над головой полыхало мощное пламя огня. Генри понял, к чему всё идёт, ровно за один миг до того, как в проёме дверцы появились пряди чёрных волос, извивающихся в воздухе, тянущихся к его горлу.

Единственное, что он смог сделать – остановиться, как вкопанный, и что-то приглушённо вскрикнуть, предупреждая Айлин. На большее времени не хватило – волосы моментально обвились вокруг его многострадальной шеи тысячами нитей смерти, вдавились в вены и артерии, нагоняя туман перед глазами. Крик вышел несостоявшимся хрипом. Верх и вниз поменялись местами. Генри успел увидеть расширившиеся глаза Синтии с мутной покрасневшей радужкой, истлевший ворот её розовой блузки. Мой! – торжественно возопила она в его голове, и это стало последним, что услышал Генри.

Когда Генри сдавленно закричал, Айлин поняла, что случилось ужасное. Так и есть – тень, едва касающаяся пола, выскользнула из тёмного перрона и накинулась на Генри с умопомрачительной скоростью, не давая времени защититься. В воздухе натянулись чёрные струны волос. Айлин увидела, как они свивают петлю вокруг горла Генри, затягиваясь уже. Секунда, и виселица обрела завершённую форму, отрывая ноги Генри от пола.

– Генри! – в ужасе закричала Айлин; в ответ раздался только слабый хрип, затем петля сдавила звуки. – Генри, сюда!

Он судорожно задёргался, ботинки забились о край скамьи, выбивая пыль из покрытия. Айлин закричала. Услышав крик, из-за Генри выползла его захватчица, всё ещё парящая в воздухе тёмным сгустком, как грозовое облако. Вперила в Айлин свои набухшие, водянистые глаза, пытаясь напугать или загипнотизировать, но это ей не удалось. По крайней мере, Айлин такого ничего не почувствовала. Зато пришла буйная ярость – желание вырвать Генри из змеевидных волос нелюди. Не переставая кричать, Айлин бросилась вперёд, на мёртвую тварь, убивающую её спутника. Та не ожидала подобного поворота; волосы дрогнули, на миг ослабили захват и снова завернулись тугим узлом. Генри не подавал признаков жизни. Ещё чуть-чуть, и будет поздно…

– Отпусти его… тварь! – Айлин сжала в кулак здоровую руку, но ударить так и не решилась, хотя мёртвая была совсем рядом. От неё разило запахом гниения и могильных червей.

Господи. Этого не может быть. Что я делаю?..

– Отпусти, – взмолилась она, стоя перед призраком, парящим в воздухе. – Просто дай нам уйти. Мы тебя не тронем.

Что это? На её губах была издевательская ухмылка? Или ей показалось? Но волосы по-прежнему были натянуты колючими проводами, выжимая остатки жизни из Генри; последние судороги, сотрясавшие ступни, прекратились.

Она убила его!

– Отпусти! – на этот раз даже не крик, а вопль раненого зверя, от которой прогнулись стекла окон. Айлин совершенно потеряла голову от страха; не понимая, что делает, она накинулась на чудовище, продолжающееся тайком лыбиться над её мольбами, и ткнула здоровым кулаком в лицо. Слепой удар левой, конечно, не мог быть хорошим; но мёртвая дрогнула, отступила назад, злобно взирая на неё из-под мокрых чёрных косм. Ободрённая этим, Айлин продолжила атаку, занося руку для очередного удара. Никогда не ходила в любительницах подраться, но, как говаривал её отец, в иных делах главное – начать.

На этот раз удар был весомее. Айлин догадалась сомкнуть пальцы на щеке противницы, вцепившись ногтями. Щека была склизкой и какой-то маслянистой, так и норовила выскользнуть. Но Айлин не дала обидчице уйти. Она продолжала сжимать кисть, с отвращением погружая пальцы глубже в полуразложившуюся плоть, и громко кричала – без остановки, бессвязно, делая перерывы лишь затем, чтобы вобрать в лёгкие порцию воздуха. Боялась, что вместе с криком уйдёт буйство, и она вновь окажется беспомощной, дрожащей от страха.

Когда противница оказалась зажатой у проёма дверцы, её посетила новая мысль, настолько же омерзительная, сколько манящая: выдави ей глаза.

Так просто, стоит только сделать одно движение. Тварь ослепнет и не сможет видеть. Она спасётся. Генри… может, он ещё жив. Может, не всё потеряно. Хотя верилось с трудом, когда правый глаз заливал пот, а пластырь на левом можно стало выжимать.

За секунду до того, как она воплотила мысль в действие, противница поняла, что сейчас будет. Может, увидела неестественную, болезненную улыбку, которая посетила губы Айлин. Во всяком случае, она с силой дёрнулась в сторону, уплывая меж рядов скамей. Айлин почувствовала, как ногти соскальзывают со щеки.

– Нет! – она бросилась за призраком, но тут заныла нога, на которую она неудачно ступила. Сзади что-то тяжёлое кулем свалилось на пол. Змеящийся клубок волос стремительно пролетел мимо, следуя за хозяйкой. Мёртвая ретировалась.

Айлин лихорадочно развернулась. Генри лежал лицом вниз, левая нога задралась на скамью. На спину рубашки прилипли безобразные клоки чёрных волос. Она наклонилась над ним, приложила ладонь к посиневшей шее, задерживая дыхание. И радостно выдохнула. Слава Богу. Пульс прощупывался, хоть и слабый донельзя. Она успела…

Мой, пронзительно зазвенел голос в голове. Мой!

Призрак разворачивался на месте, вновь обращая к ним мёртвое лицо и глаза, не видные за волосами. Губы не шевелились: исступлённый крик лился прямо в мозг. И руки жадно тянулись вперёд.

Мой! Он был мой!

Закусив губу, Айлин взяла Генри за подмышки и потащила прочь по проходу между скамьями, сама не зная, чего хочет добиться. Мёртвая приближалась, и через пару секунд она доберётся до них. Но Айлин продолжала волочить Генри по полу, громко всхлипывая, чувствуя, как в загипсованной руке снова плещется боль.

Очнись, Генри, молила она. Это желание стало средоточием её Вселенной. Генри, очнись! Я больше не могу…

Мой! Пальцы женщины сжались в крючок; Айлин показалось, что вместе с криком она выпустила горестный стон. Он же был мой…

Всё. Больше никак. Айлин выпустила взмокший ворот голубой рубашки. Ещё один бой? На этот раз, когда призраку не придётся играть на двух фронтах, она не была уверена, что сможет повторить подвиг. Запал сражения уходил, оставляя холод и опустошённость. Айлин поднялась с колен, готовая к худшему.

… и тут кто-то постучал в окно. Тихо так, костяшками пальцев. Тук, тук, тук. Айлин ранее это уже слышала. Ещё до того, как увидела, она знала, кто там.

Мужчина в наглухо застёгнутом синем плаще, её ужас и палач, приветливо улыбнулся сквозь стекло. Она никак не ответила, превратившись в холодную каменную статую, неспособную двигаться, думать, говорить. Мужчина сочувственно кивнул ей и указал пальцем в сторону. Словно бы просто так, невзначай… но в жесте чувствовалась повелительность. Айлин взглянула туда.

Дверь. На ней – идеальный чёрный круг с тремя кругами внутри. За второй дверцей вагона, которая вела почему-то не на перрон, а вниз по короткому туннелю. Так близко, что казалась миражом… Айлин закрыла глаза, открыла снова. Спуск вниз и дверь в его конце не исчезли. В отличие от человека в плаще – когда Айлин снова посмотрела на стекло, там остался лишь белесый след от пальца на пыльной поверхности.

Это был он, потрясённо думала Айлин. Он зд…

МОЙ!!!