– На «Каспийскнэфть» вчера вечером налоговая наехала! Вы же обэщали, что всио будэт путиом! – Шота от волнения чуть не перешел на грузинский. Но его собеседник все равно не понимал этого благородного языка, и Шоте приходилось обуздывать свой горячий норов. – Ми жэ па рукам ударили! Как так можно слово нарушать, я нэ нанимаю, Владимир Алексеевич!
Он разговаривал с помощником начальника главка Министерства нефтегазовой промышленности России, курировавшим добычу черного золота на Каспийском море. С Владимиром Алексеевичем Подколзиным Шота был знаком давно – с 1989 года, когда тот, в ту пору еще мелкий чиновник со Ставрополья, приехал отдыхать в Гагру, где и познакомился с чудесным грузином, хозяином тамошних ресторанов и игорных залов. С тех пор их дружба крепла пропорционально карьерному росту Владимира Алексеевича. В последние годы, когда ставропольский чиновник сел в высокое кресло в Москве, эта дружба стала, как шутил Шота, «вечнозеленой». Понятно, что грузинский хохмач намекал вовсе не на зеленые насаждения, а на «грины», служившие надежной подпоркой любых контактов – деловых или сексуальных – в пределах московского Садового кольца. До сих пор Владимир Алексеевич неизменно оправдывал доверие своего грузинского друга. И вдруг что-то в их дружбе надломилось…
Но Владимир Алексеевич и сам толком не понимал, что происходит. После президентских выборов, еще не успели чернила высохнуть на первом указе новоизбранного президента, в стране начались странные, если не сказать тревожные, события. «Силовики» всех уровней – от федеральных спецслужб до районных налоговых полицейских, – как будто получив негласную команду «фас», точно с цепи сорвались. В ведущих компаниях страны начался повальный шмон. На официальной фене это называлось «выемкой документов при проведении проверки финансовой деятельности». На самом же деле мало у кого оставались сомнения относительно цели этих карательных рейдов: налоговый «шмон» был своего рода черной меткой крупным предпринимателям. Им предлагалось щедро «делиться» с бюджетом. Хотя чем еще могла бы поделиться, например, «Каспийскнефть», Владимир Алексеевич, убей бог, не врубался. Налоги компания платила исправно, а это были многомиллионные суммы. То есть, конечно, платили-то только с представленных документов, не «по-белому»… Так кто же сейчас «по-белому» показывает? Если все показать, то ведь придется светить не только реальные зарплаты всех работников – от генеральных директоров до уборщиц, но и реальные цены и многочисленные «откаты», падающие в карманы алчных государственных служащих. А так ведь веревочка может виться-виться и привести очень далеко – и высоко, быть может, к самим краснокирпичным стенам Кремля…
Владимир Алексеевич знал, что «Каспийскнефть» плотно держат криминальные авторитеты, то есть не в том смысле, что нефтяники платили ворам дань. Сами воры в лице Шоты (он входил в совет директоров) и были владельцами контрольного пакета акций «Каспийскнефти», и организация нефтяного бизнеса у них была налажена четко. Добытую нефть компания продавала – только на бумаге, конечно, – ростовскому нефтеперерабатывающему заводу, оттуда нефть «продавалась» далее по цепочке еще трем посредникам по смехотворной цене, с которой и платились налоги. Затем нефть «перегонялась» в Казахстан и оттуда возвращалась как «импортированная» на нефтеперегонные заводы Сибири. И за нее «платили» уже по непомерно высокой цене, а разница между заниженной ценой продажи и завышенной ценой закупки растекалась по сотням невидимых ручейков. Хитрую схему придумал Шота. И все налоговые чиновники на местах были им основательно «прикормлены» и без проволочек оформляли нужные бумаги…
Так уже лет десять работали сотни, если не тысячи предприятий по всей России, и всем было хорошо. Бюджет, получая жалкие налоговые крохи, считался одним из самых тощих в мире, и страна под этим соусом выбивала себе за границей миллиардные займы, которые, поступив на счета Центрального банка, тотчас же куда-то и утекали. Скорее всего, по тем самым ручейкам, по которым уходили реальные деньги, вырученные за продажу нефти и газа, автомобилей и стального проката…
И вот теперь незыблемая пирамида «российского бизнеса» рушилась на глазах. А вместе с ней рушились и судьбы сотен, если не тысяч, чиновников, подпиравших эту пирамиду своими плечами. И одним из этих тысяч был Владимир Алексеевич Подколзин.
– Не знаю, Шота, дорогой, не знаю, что тебе и сказать, – вздохнул Подколзин. – Ты же газеты читаешь, сам видишь, что творится. Уж если на олигархов наехали, то нам-то, бедным маленьким человечкам, что прикажешь делать?
– Ладно, Владимир Алексеевич, мы еще вэрнемся к этому разговору, – сухо закончил Шота и, не прощаясь, повесил трубку.
Шота позвонил Подколзину не случайно. Вчерашний наезд налоговой полиции на головной офис «Кас- пийскнефти», о чем ему сегодня утром сообщил главный бухгалтер, в панике позвонивший из Каспийска, был лишь предлогом. Воры сильно озаботились событиями последнего месяца, и спешно созванный в прошлую субботу малый сходняк наказал Шоте жестко переговорить с теми, кто еще осенью прошлого года сулил им золотые горы за содействие. Содействие было оказано-и немалое, в том числе и финансовое, но пока что никакого обещанного прикупа было не видать.
Напротив… Куда ни кинь, всюду бизнес летел к чертям – предпринимателям не давали вздохнуть.
Найденные в оффшорном банке в Андорре тайные счета «Госснабвооружения» были вычищены подчистую, деньги переброшены в двенадцать банков Лихтенштейна, Швейцарии и Люксембурга, где были открыты номерные счета. Как только новый фактический руководитель оружейного концерна Леонид Аркадьевич Суриков осуществил операцию по «обратной отмывке» средств, ему дали теплое местечко в одном из сотен российских загранпредставительств в Латинской Америке и отправили через Атлантику бизнес-классом. Так «Госснабвооружение» окончательно ушло из-под контроля сходняка. Пропала и касса, хранившаяся Варягом на даче покойного академика Нестеренко. В результате многосложной игры, в которую воры дали себя завлечь, они лишились уважаемого смотрящего и практически всех своих финансовых средств. Выражаясь простым языком, их попросту «обули». И когда понимание этого простого факта дошло до сознания региональных авторитетов, в Москву полетели гневные вопросы и предупреждения. По всей России прокатилась волна ропота, и воровские объединения в Перми и Пензе, Нижнем Тагиле и Челябинске, Новосибирске и Магадане стали требовать от московских разъяснений.
Обстановка стала накаляться, и было решено направить застрельщиков странной аферы с общаковскими деньгами на прямые переговоры.
Переговоры было поручено вести Шоте Черноморскому. Но первая же попытка Шоты вступить в контакт с Сапрыкиным окончилась неудачей. Александр Иванович наотрез отказался встречаться с авторитетами, пообещав в три дня прояснить ситуацию.
Проблем у Алика Сапрыкина хватало не только с ворами, потребовавшими в кратчайшие сроки представить, так сказать, финансовый отчет. На него покатили бочку партнеры из другого лагеря.
После президентских выборов, завершившихся, как и следовало ожидать, сокрушительной победой официального кремлевского «преемника», началась медленная, но неуклонная чистка, какой кремлевские и околокремлевские старожилы не помнили со времен отставки Хрущева. Целые кланы министерских чиновников и связанных с ними директоров крупных и мелких акционерных фирм стали жертвой безжалостной кампании «смены кадров». На места опытных прожженных бюрократов, этих тонких политиков, понаторевших в десятилетних интригах с налоговым и бюджетным законодательством, умевших идти на безопасные компромиссы и «продавливать» нужныерешения,приходили неискушенные новички,
