– Я Зина.

– Где я?

– Уже забыла? В Волоколамском СИЗО. Наше СИЗО знаменито на всю Россию…

Тихо! – Зина поднесла ладонь к Лениным губам. – Уже отбой был. Разговаривать надо тихо. Если ты девочек разбудишь, завтра могут тебя наказать. А это, поверь мне, не самое приятное удовольствие на свете.

– А мы ее так и так накажем! И ты, Зинка, ее не умасливай! – раздался откуда-то сверху громкий голос. Лена его сразу узнала: беззубая! – Надо же ее подготовить к бабе-Груниному осмотру!

Зина наклонилась к Лене и зашептала ей в ухо:

– Это Бананка – она тут вроде старосты. Противная баба, сидит тут уже второй месяц, но что-то выходить не собирается – похоже, она стукачка.

Начальнице женского отделения стучит на нас. Ты ведь познакомилась с начальницей?

– Это такая низенькая, толстая, в пилотке? вспомнила Лена.

– Она самая.

– А вы тут почему сидите?

Зина ответила не сразу. Она тяжело вздохнула и отрезала:

– Да я своего мужика «прибила».

– Как это прибила? – не поняла Лена.

– Да покак! – грубовато ответила Зина. – Молотком по лбу врезала – он и копыта откинул. Он пил как сволочь. Как напьется – так руки распускает. А напивался он, сволочь, сначала по пятницам, потом еще и по средам, а под конец вообще каждый день. Меня колотил – я бы стерпела, да он дочку Людочку чуть не пришиб. Вот тогда-то я и не вытерпела… Насмерть. Вот так-то. Адвокат у меня хороший попался, кстати, из Москвы. Хочет доказать, что я в эффекте его убила.

То есть психанула и своих действий не осознавала.

Зина поднялась с койки и молча побрела прочь. Лена повернулась на правый бок и закрыла глаза. Она старалась поскорее заснуть, чтобы проснуться и осознать, что все случившееся с ней сегодня вечером не более чем жуткий сон.

…Но наутро стало ясно, что это не сон. Обитательниц камеры № 34 подняли в шесть. После нехитрого утреннего туалета принесли завтрак – пшенную кашу, чай. Но Лене есть совсем не хотелось. Она поковыряла глиноподобную массу в алюминиевой миске и отставила.

– Че, жрать не хочешь? Не проголодалась? – гаркнула беззубая Бананка. – Ну ниче! День не пожрешь, два не пожрешь, а на третий ты все схаваешь, да еще и миску сгрызешь! – И она разразилась своим непотребным хохотом.

Сразу после завтрака пришла надзирательница и вызвала Лену к начальнице.

Баба Груня сидела за общарпанным столом в тесном кабинетике с зарешеченным окном. Она была в форме, но без пилотки. Седоватые сальные волосы были туго стянуты на затылке в пучок. Начальница строго глянула на Лену и завела разговор:

– Ну что, Сорокина, скажешь? Как тебе наше хозяйство? Понравилось?

Лена молча покачала головой.

– Правильно. Ничего тут хорошего нет. И не жди. Вот тебе мой совет – ты лучше не молчи, а расскажи всю правду.

– Какую правду?

– Ты отлично понимаешь, Сорокина, почему ты здесь. У тебя нашли наркотики. Да еще твой начальничек, как выясняется, большой ворюга. Так что ты, можно сказать, подельница, Сорокина.

– Если меня в чем-то обвиняют, пусть предъявят обвинение! – чуть не закричала Лена.

– Предъявят, предъявят, не сумлевайся! Коли о тебе заботу проявляет сам генерал-полковник… то, значит, и ты птица немалая! На десять суток тебя сюда поместили, а там, глядишь, и до суда рукой подать. Но я тебя позвала не для того. У нас в Волоколамске тут тихо. Вроде до Москвы близко, всего сотня километров с небольшим, но как будто за Уралом. Кричи – не докричишься, жалуйся – не дожалуешься. Вот так-то. – Начальница оглядела ладную фигуру Лены и добавила:

– А ты девка славная. Тебе лет-то сколько? – И, не дожидаясь ответа, продолжила:

– Двадцать три. Может, цепочка еще? Жаль, если тебя в камере испортят.

Баба Груня встала из-за стола и подошла к Лене вплотную. И вдруг положила свою тяжелую ладонь ей на грудь и крепко прижала.

– И сиськи у тебя сочные. И промеж ног, верно, жарко.

– Что, полизать захотелось? – вдруг вырвался у Лены дерзкий вопрос.

Баба Груня так и вспыхнула – то ли от гнева, то ли от возбуждения.

– А ты на язычок остра, девка! Ну гляди, дохохмишь! – Начальница женского СИЗО вернулась за стол и надавила пальцем на потайную кнопочку под столешницей. В кабинет через боковую дверь в стене тут же вошли два дюжих охранника-один помоложе, другой постарше, – Вот что, Пахомов, – обратилась начальница к охраннику постарше. – К нам вчера вечером поступила новенькая. По наркотикам проходит и, возможно, по соучастию в организованной преступной группе. Вы познакомьте ее с нашими порядками. А то она пока слабо себе представляет, что у нас тут такое.