В это мгновение из кабинета генерального директора вышли трое «налоговиков».
– Ну! – с надеждой бросил им Урусов. – Есть что-нибудь?
Тот, кого он называл Ерофеевым, покачал головой:
– Ничего, товарищ генерал-полковник. Урусов молча глянул на Лену.
– А ты, конечно, не знаешь, где он хранит свои документы?
Лена уже немного оправилась от первоначального испуга.
– Никаких документов я вам не покажу! Вы мне не предъявили ордер! – повысила она голос. – Без ордера вы не имеете права искать…
– Ах, не имею! – заорал Урусов. – Ерофеев! Дмитриев! Поищите-ка у этой девицы в столе! Может, найдете что интересное. А потом оформите по полной программе!
«Налоговый полицейский» Дмитриев подскочил к толу Лены и, повернувшись к ней спиной, начал один за другим выдвигать ящики. Через минуту он торжествующе извлек из самого нижнего целлофановый пакетик с белым содержимым.
– Есть!
– Что там? – невозмутимо поинтересовался Урусов. Дмитриев надорвал пакетик и, взяв щепотку порошка, поднес к носу.
– Героин, товарищ генерал-полковник.
– Ай-яй-яй, отважный котенок. Так ты у нас марафетница! – укоризненно заметил он. – Что ж, придется тебя задержать. До выяснения всех обстоятельств.
И после этих слов, точно они того только и дожидались, парни в камуфляже заломили Лене руки за спину, защелкнули наручники на запястьях и повели по коридору к выходу.
Вот тут она впервые по-настоящему испугалась. А когда ее грубо затолкали в темно-серый фургон, совсем пала духом…
Грузовик сильно трясло на ухабах. Двигатель урчал и временами, сбрасывая скорость на поворотах, сердито взревывал, точно переключение передачи причиняло ему нестерпимое страдание. Начался дождь, и крупные капли нервно выбивали тихую дробь по крыше.
В кузове– фургоне с надписью «Хлеб» была тьма-тьмущая. Только через крошечное оконце с матовым стеклом в боковой стенке кузова внутрь проникал смутный сумеречный свет.
Она не понимала, куда ее везут. Она вообще мало что понимала. И единственным чувством, которое владело ей в последние несколько часов, был животный страх.
Грузовик вдруг остановился. Послышались шаги громыхнул замок, и дверца распахнулась.
– Выходи! – рявкнул незнакомый хриплый голос женский голос.
Лена неловко выбралась из темного кузова и по приставленной лесенке спустилась на землю. Уже сгустились сумерки, но она хорошо рассмотрела то место, куда ее привезли. Грузовик стоял на мрачном дворе, окруженном высокой краснокирпичной стеной и железными воротами. Перед ней стояла низкорослая толстая женщина в военной форме цвета хаки. На голове у нее была грязная пилотка, на толстых ногах, похожих на перевернутые вверх дном бутылки из-под шампанского, были надеты сапоги. Рядом с ней стоял «налоговый полицейский»
Дмитриев.
– Значит, она? – хмуро поинтересовалась женщина в пилотке. – Наркотики, говоришь? Ну ничего, тут мы ее отучим от этой гадости – выйдет на свободу с чистой совестью и без вредных привычек. – И хрипло расхохоталась.
– Послушайте! – Лена уже поняла, что ее привезли в тюрьму. – Послушайте!
Я требую, чтобы вы поставили в известность моего начальника Игнатова Владислава Ген…
– Теперь я твой начальник, красавица! – оборвала ее женщина в пилотке. – И со всеми вопросами ко мне! Сейчас мы ее отправим в баню, – понизив голос, сообщила она Дмитриеву, – оформим, а завтра я доложу Езжайте. Мы тут сами управимся.
После этого Лену повели в «баню» – холодную душевую с крохотными окошками под потолком, неровным бетонным полом и стенами, кое-как выложенными грязно-белым кафелем. Лену сопровождала все та же тетка в пилотке.
– Раздевайся! – коротко скомандовала тетка.
– Послушайте! – твердо заявила Лена, словно очнувшись наконец от оцепенения, в которое она впала после того как ее упрятали в фургон с надписью «Хлеб». – Я не понимаю, что происходит. По какому праву меня сюда привезли! Я что, арестована или похищена? Я не буду раздеваться. И вообще я требую…
И тут тетка сделала нечто совершенно ужасное: она со всего размаху влепила Лене оглушительную пощечину так что девушка едва не потеряла равновесие.
– Да вы что себе позволяете! – начала было Лена, и вдруг слезы так и брызнули у нее из глаз. Она зарыдала громко, трясясь всем телом и нервно всхлипывая.
– Наркоманка х…ева! – заорала тюремщица. – Тут те не Москва! Ниче! Я тя в два счета обломаю! Будешь у меня в камерах полы мыть и сральники языком вылизывать. Я те покажу «позволяете»! Марш мыться, сука!
Всхлипывая и вздрагивая, Лена поплелась в угол раздеваться. Она ломала голову, теряясь в догадках, что бы это все значило. Одно она поняла сразу: с Владиславом приключилась какая-то беда. Страшная беда, иначе бы налоговые полицейские, или милиционеры, или кто они там на самом деле, не осмелились вот так вломиться к нему в офис, перевернуть все вверх дном, арестовать его секретаря.
Лена встала под душ – вода текла еле-еле и была обжигающе холодной.