Округлая, тяжелая, с глубокими насечками по всему корпусу для большего эффекта поражения, она пугала своей молчаливой мощью: «А что, если сейчас выскользнет из рук и грохнется о землю…»

Гоня от себя эти панические мысли, Клавдий осторожно положил мину обратно в саквояж.

– На мотоцикле умеешь ездить? – глухо спросил Федосеев.

– Приходилось, – широко заулыбался Егор. – Я ведь на курсах учился.

– Поставь мотоцикл на нейтралку и откати его пока за комендатуру. Отвечаешь за все, чтобы ничего из него не пропало. А мне с товарищем майором потолковать нужно.

– Понял, – обрадованно кивнул Егор. Лицо его засветилось радостью, соскучился парень по технике – последние полгода служил в моторизованной роте.

Федосеев подошел к группе милиционеров, стоящих у комендатуры и, встретив понимающие и серьезные глаза, заговорил:

– Не отходите от меня ни на шаг. Наш майор совсем не тот человек, за кого он себя выдает. Боюсь, как бы фокус какой-нибудь не выкинул.

– Так точно, товарищ старший лейтенант, – отозвался за всех сержант с тонкими щеголеватыми усами.

– Надо выяснить, что это за птица такая. И постарайтесь обойтись без стрельбы. А теперь пойдемте за мной!

Почти все милиционеры прошли через фронт, а потому им не следовало объяснять лишний раз, что делать. Двое встали у входа (на всякий случай), еще трое разместились на лестнице.

Федосеев вытащил из кобуры пистолет, взвел курок и, спрятав руку за спину, вошел в кабинет.

Майор Маврин сидел на прежнем месте. «Правда» его, похоже, не интересовала – подшивка лежала рыхлой стопкой на краю стола. Вряд ли он открывал ее даже ради интереса.

Клавдий неторопливо прошел в глубину кабинета, давая возможность рассредоточиться остальным.

Майор удивленно посмотрел на вошедших.

– Что же это вы, товарищ майор, Звезду Героя не так нацепили? А может, в абвере этому не учат? – простовато поинтересовался Федосеев. – Я-то сначала думал, что просто ошибочка произошла, ведь новое положение о наградах не так давно вышло, думал, что вы просто запамятовали, а теперь понял, что положенье-то это до немцев еще не дошло.

– Что?! – приподнялся Маврин. – Да вы что, сдурели, что ли, старший лейтенант?! Вы знаете, куда я вас после этого запрячу?! – Рука майора потянулась к кобуре.

– Руки подними, немецкая сволочь! – мгновенно поднял Федосеев пистолет.

Ствол смотрел точно в лоб диверсанту. В какой-то момент Клавдий поймал себя на том, что ему нестерпимо хочется нажать на курок. Ему даже пришлось сделать над собой некоторое усилие, чтобы ослабить напряженный палец. Спокойнее, спокойнее…

Руки майора медленно поднялись вверх.

– Ты еще ответишь за свое самоуправство, – свирепея, пообещал Маврин.

– Отвечу, обязательно отвечу, – презрительно скривил губы Федосеев. – Только и тебе за все придется ответить. Вот что, – повернулся он к милиционерам, продолжавшим стоять вокруг с оружием в руках. – Если он надумает дергаться, пристрелите его!

Клавдий подошел к Маврину, внимательно посмотрел ему в лицо.

– Вот, значит, как может выглядеть враг. Никогда бы не подумал. – Приподняв китель, удовлетворенно хмыкнул – за поясом торчали рукояти двух пистолетов. – Они у тебя такие же именные, как и те, что в мотоцикле лежат?

– Значит, заглянул все-таки… За это ты тоже поплатишься.

– Не переживай, за все отвечу. За тебя мне даже орден дадут. Что за пистолеты в мотоцикле?

– Я не обязан тебе отвечать. Я докладываю лично начальнику Главного управления контрразведки!

Вытащив из-за пояса Маврина «вальтер», Федосеев внимательно осмотрел оружие:

– Заряженный. – Вытащив магазин, положил его в карман. – И для кого же ты берег его? Уж не для меня ли?

Аккуратно положил «вальтер» на стол. Пистолет тяжеловато брякнул о столешницу.

– А с этой стороны что оттопыривается? – продолжал он обшаривать майора. – Еще один… Да у тебя здесь целый арсенал спрятан. «Браунинг». Хорошая игрушка. Видно, вас там, в абвере, хорошо снабжают. А я ведь тебя сразу заподозрил, как только ты на своем драндулете к нам выехал. Мотоцикл вот наш, а гаечки на цилиндре хромированные, у нас таких не делают. Значит, немецкие! А стало быть, ты диверсант. Не повезло тебе, майор, что ты на такого глазастого, как я, напоролся. Сейчас, может быть, в сторону Москвы бы вовсю наяривал…

– Послушай, старший лейтенант…

– Это ты меня послушай, фашистский выкормыш! Что же это ты на мотоцикле собрался ехать, а дорог не знаешь? А не знаешь ты их вот почему – рассчитывал быть в одном районе, а оказался совершенно в другом. И баба твоя тоже дорог не знает. Руки вверх! – громко скомандовал Федосеев, заметив, что майор как-то нехорошо напрягся. – Если не хочешь, чтобы я тебе мозги вышиб. А ну повернись! – Похлопав майора по бокам, он провел ладонями по ногам. – Развернись… Василич!

– Да, товарищ старший лейтенант!

– Бабу его арестуй.

– Есть! – нырнул Василич обратно в коридор.

– Ладно, можешь опустить руки. – Маврин молча повиновался. – А теперь давай расскажи мне, фашистская сволочь, чего ты забыл в нашем районе.

– Я вам не скажу ни слова. Буду разговаривать только с представителем центра. Срочно свяжитесь с ним вот по этому адресу, – Маврин сунул руку в карман и вытащил клочок бумаги. – Если вы этого не сделаете в течение часа, то может произойти непоправимое.

Федосеев, не взглянув, взял бумагу. Аккуратно сложил ее вчетверо и сунул в нагрудный карман гимнастерки.

– Свяжемся, обязательно свяжемся, не сомневайтесь, – зло пообещал он. – А теперь отведите его в камеру и глаз с него не спускайте! А я сейчас в НКВД сообщу, пусть знают, что мы диверсанта поймали! Кстати, он себя заместителем начальника отдела контрразведки Тридцать девятой армии называет. Все, что узнаю, сообщу. Заодно поинтересуюсь, есть ли там такой майор Маврин.

Пересчет денег занял часа полтора. Их оказалось миллион триста тысяч, причем в разных купюрах. Так сказать, на все случаи жизни. По нынешним временам – весьма серьезная сумма. Была даже мелочь, которая могла пригодиться, например, при покупке билета в общественном транспорте. Сейчас, сложенные на столе в аккуратные пачки, купюры напоминали развалины какого-то старинного замка.

Деньги тщательно пересчитали трижды, переписали номера, что заняло целую тетрадь. На аккуратные стопки, разложенные на столе, приходили посмотреть все сотрудники (ну не прогонять же их!). Кто-то восторженно восклицал, иные – вздыхали (мне бы такую сумму, вот я бы распорядился!).

Но равнодушных не было.

Однако ни алчных взглядов, ни горящих жадных глаз. Вполне предсказуемая реакция. Чего же распалять воображение, если это тебе не принадлежит?!

Пересчитанные деньги аккуратно сложили в сумку и заперли ее в сейф, стоявший здесь же в кабинете. Сейф был простенький, его можно было бы отомкнуть кривым гвоздем, но другого в отделении просто не было.

Выглянув во двор, Федосеев приказал дежурному:

– Приведи арестованного.

Арестованных содержали в подвале здания, рассадив их по соседним камерам. Караул, выставленный у дверей, рассказывал, что немецкие шпионы держались на удивление спокойно, словно не сомневались в своем скором освобождении. Был даже момент, когда Федосееву показалось, что он совершил непростительную ошибку, и он готов был отпустить Маврина восвояси, но пакет, полученный с час назад, развеял все его опасения.