дыма.

– Не то чтобы очень часто. Просто в нашей разведшколе готовили четыре десятка диверсантов. Направляли их в прифронтовую зону, в тыл и в места дислокации штабов армии и крупных воинских соединений. Некоторые теракты против высоких чинов проходили весьма успешно. Если террор устраивался в отношении заметных военачальников, то почему бы не попробовать убрать Сталина? Примерно в таком духе говорилось…

Абакумов задумчиво кивнул.

– Тоже верно.

– Наша школа считалась одной из лучших. Преподаватели – в основном бывшие белогвардейцы. Были и такие, что прошли школу разведки и контрразведки еще в царской России. Так что много чего могли рассказать и показать. – Тойво вдруг задумался: – Хотя наблюдались и некоторые странности. Вот я вспоминаю, примерно месяц назад в школу прибыл один курсант в звании майора и со Звездой Героя на груди.

– Так вы что там, в советской форме ходили?

– Только в советской форме и с орденами! Это одно из условий. У меня, например, три ордена Красного Знамени было! – Виктор Семенович сдержанно улыбнулся. – Так этого майора по индивидуальной программе готовили. С нами он не общался. Видно, ему было запрещено, но и мы к нему в друзья не набивались. Но сразу было видно, что готовят его для чего-то очень важного. Большого полета птица… Да и держался он соответствующе. Вот такой, как он, и мог быть нацелен на Сталина, – после некоторой паузы предположил Тойво.

– Как он выглядел?

– Высокий. На лицо приятен, круглолицый, правильные черты… Холеный. Лет тридцати пяти.

– Особые приметы имеются?

– Никаких, – отрицательно покачал Тойво головой. – На серьезные операции немцы не привлекают людей с особыми приметами.

– Как его фамилия?

– В нашей школе у него был псевдоним Полипов.

– В последние месяцы немецкие спецслужбы активизировались. Много через разведшколы проходит народу?

– Много! Немцы по-прежнему делают ставку на массовость. Они считают, что если хотя бы один из полсотни диверсантов даст результат, так это уже хорошо.

– Основную их часть мы, конечно, вылавливаем, но отдельные единицы все-таки просачиваются. И даже кое-что делают. Но они тоже никуда не денутся.

– Вскоре из нашей разведшколы должны забросить группу из восьми человек. Решили использовать санитарные машины, агентуру будут перевозить под видом раненых.

– Это нам уже знакомо. Неподалеку от Пскова перехватили три такие машины.

– Мне известно, что немцы организовали разведшколу для подростков. В основном тринадцати- четырнадцати лет. Есть и помладше – лет десять-одиннадцать. Ребятишки готовы работать на немцев за кусок хлеба.

– Где они их берут-то?

– В основном это дети полицаев и тех, кто работает на немцев. Месяца два-три их обучают, а потом переправляют за линию фронта.

– Это самый беспроигрышный вариант. На детей, как правило, редко обращают внимание. Сегодня же прикажу составить спецсообщение об использовании немецкой разведкой детей и подростков. Где они держат детей?

– Обычно при штабе. Потом по мере надобности их заставляют переходить линию фронта. Дети – ведь они маленькие, и там, где взрослый не пройдет, они обязательно протиснутся. На них действительно внимания особо не обращают.

– Понятно. Что еще?

– Я тут узнал, что в расположении тридцать второго армейского корпуса базируются три русские диверсионные группы, каждая по пятнадцать человек. Старший в первой группе Туманов Матвей Герасимович, кличка Квелый. Знаю, что он из бывших советских офицеров. Руководитель второй группы – Соколов Алексей Панкратович, кличка Шпак. Мне известно, что он из Москвы, попал в плен, где и был завербован. Третьего зовут Феофанов Гурий Нестерович. С какого он года рождения, мне неизвестно, но знаю, что в свое время он служил у Колчака, командовал ротой. Всеми тремя группами руководит некто Лакербатт. Кроме фамилии, ничего о нем узнать не смог. Думаю, что сосредоточение в этом районе подобных групп не случайно. Скорее всего, в этом направлении намечается прорыв. Но, кроме этого, я слышал, что намечается какая-то серьезная акция под Москвой.

– И как ты думаешь, что это может быть?

– Очевидно, собираются взорвать какой-нибудь важный военный объект.

– Но нападение может, наверно, произойти на какое-нибудь правительственное здание?

– Какое, например?

Абакумов задумался – стоит ли разглашать информацию, полученную им накануне. Но после некоторого раздумья решился: все-таки Тойво Пюхавайнен человек проверенный.

– Скажем, на дачу Сталина…

Тойво внимательно посмотрел на Абакумова. Не самое подходящее время для шуток, да и не шутят подобными вещами.

– Вряд ли, – с сомнением покачал он головой.

Их разговор прервал резкий телефонный звонок. О том, что Абакумов находился на конспиративной квартире, знали немногие. В конце концов, у начальника контрразведки по роду его деятельности имелось множество секретных дел, требующих глубочайшей конспирации. Вместе с тем он должен был всегда находиться в зоне досягаемости. Мало ли что? Вдруг, например, Верховный потребует…

Помешкав, Виктор Семенович поднял трубку.

– Слушаю.

– Товарищ Абакумов… – услышал он взволнованный срывающийся голос Маркова.

По его встревоженным интонациям было ясно, что случилось нечто серьезное.

– Слушаю вас, Степан Дмитриевич, – холодным тоном, настраивающим на деловой лад, ответил Абакумов.

– Совершено покушение на товарища Сталина! – выкрикнул Марков.

– Что?! – невольно вскочил Абакумов. – Где?! Когда?!

– Подробности мне пока неизвестны… Только что сообщили. Покушение произошло на Васильевском спуске. Товарищ Сталин ехал после работы…

– Что с товарищем Сталиным?

– С товарищем Сталиным все в порядке.

– А те, кто покушался? Сколько их? Кого-нибудь задержали?

– Один убит. Только что закончилась перестрелка. Я пока не знаю всех подробностей…

– Поднять всех! И на Васильевский спуск. Усилить охрану всех объектов, в которых может появиться товарищ Сталин. Не исключаю, что нападение может повториться и там.

– Уже усилили, Виктор Семенович. На «ближнюю дачу» отправили дополнительное усиление. Весь гарнизон Кремля находится в боевой готовности.

– Выезжаю! – Абакумов бросил на рычаги трубку. – Ты все понял? – спросил он у Пюхавайнена, направляясь к двери. По пути он взял со стола недокуренную пачку папирос и сунул ее в карман брюк, небрежно сорвал с вешалки фуражку.

– Да, понял… – Тойво поднялся, выжидательно глядя на Виктора Семеновича.

– Поедешь со мной. Возможно, понадобишься.

– Понял.

– Из машины зря не высовываться.

– Не буду. – Тойво поспешил следом за Абакумовым.

Лейтенант, дежуривший у подъезда, с интересом посмотрел на человека, с которым так долго