Можно ручаться, что последующую ночь женщина не уснет.

В какой-то момент лицо Волостнова дрогнуло, выдавая внутреннее напряжение. Правая рука крепче обычного вцепилась в плетенку руля.

Перемены в настроении Волостнова не ускользнули от Фомича. Несколько тише, как если бы он сумел докопаться до его затаенных мыслей, продолжил:

– Пришлось помучиться, но ничего, открыл. Что-то не так?

Женщина и карапуз уже скрылись за фургоном автомобиля, и Волостнов почувствовал некоторое облегчение.

– Все в порядке, – кивнул Георгий. – Они назвали тебе хату, которую ты должен вскрыть?

Кирилл едва кивнул:

– Назвали. Крепкий такой домишко на Рублевском шоссе. Придется подумать, что с ним делать.

– Адрес с собой?

– Вот, – протянул Кирилл клочок бумаги, – здесь написано.

Волостнов взял листок. Внимательно прочитал адрес, после чего, сложив его вчетверо, положил в нагрудный карман.

– Что они хотят получить?

– Сказали, что это дом какого-то коллекционера. Их в этом доме интересует наконечник копья.

– Копья? – подивился Волостнов.

– Вот именно. Человек, который со мной встречался, даже показал мне фотографию этого копья.

– И что же это за копье?

Пожав плечом, продолжил:

– Ничего такого в нем не было, самое что ни на есть обыкновенное. Со следами давней ржавчины. Я бы такое даже поднимать не стал. Ну, может, только из любопытства.

– Странно, однако, – протянул Волостнов, продолжая смотреть в сторону грузовика.

Девушка более не появлялась. Счастливая семья, похожая на многие другие. По всей видимости, направлялись куда-то за город на выходные и, не удержавшись от соблазна, решили перекусить в придорожном кафе.

– Мне тоже так показалось, – охотно согласился Фомич. – Тем более что в его коллекции находятся настоящие шедевры.

– Откуда ты это знаешь?

– Заказчик об этом рассказал. Но он добавил, что остальное его не интересует. И наказал, что брать их не следует.

– У тебя есть какие-нибудь соображения по этому поводу?

Фомич отрицательно покачал головой.

– Абсолютно не представляю.

– Когда ты с ним встречаешься?

– Договорились созвониться сегодня вечером.

– Хорошо. Расскажешь, как пройдет с ним встреча. И еще вот что, возьми вот это, – протянул он небольшую коробочку.

– Что это?

– Здесь крохотная видеокамера. Попробуй его заснять.

– А он не заметит? – насторожился Кирилл.

Волостнов улыбнулся:

– Не переживай, она очень маленькая, сработана под обычную зажигалку. Но имеет большую разрешающую способность. Положишь, предположим, на колени, и она снимет все. А можешь пристроить куда-нибудь в сумку, так, чтобы глазок торчал наружу. – И, предвосхищая возможный вопрос, добавил: – Глазок не больше спичечной головки. Так что он ничего не заподозрит.

– Хорошо, – взял коробочку Кирилл. – Ну что, я пойду?

– Давай, ступай!

Кивнув на прощание, Фомич распахнул дверцу и вышел из машины. Серебристый «Лексус», включив поворотник, выехал на трассу.

Наконечник копья покоился под бронированным стеклом, которое несколько увеличивало его размеры. Если прикинуть все то время, какое в общей сложности Савва Платонович Саторпин простоял перед копьем, то оно легко перевалило бы за год. Он помнил каждую царапинку, каждую щербинку на неровной металлической поверхности. И все-таки всякий раз его охватывало невольное волнение, как только он подходил к витрине.

Савва Платонович редко брал копье в руки. Опасался, что даже легкое прикосновение может принести реликвии непоправимый вред. Последний раз он взял копье в руки в день похорон жены. Нужно было заглушить навалившееся горе, а для этого потребовалось нечто большее, чем традиционный стакан водки. Неосознанно, подчиняясь зову, который прятался внутри него, Савва Платонович подошел к витрине и, открыв ее, вытащил наконечник копья.

Позабыв о времени, он держал его в руках, внимательно разглядывая. Странное дело, но боль от утраты близкого человека как-то незаметно притупилась. Нельзя было сказать, что горе ушло, он продолжал размышлять о почившей супруге, вспоминать ее теплые руки, ласковые слова, которые она всегда находила для него в минуты горести. Но вместе с тем случившаяся утрата не чувствовалась столь остро.

В душу возвращался долгожданный покой.

В этот раз ничего не произошло, но вместе с тем Савва Платонович почувствовал сильное желание подержать наконечник копья. Трудно было поверить, но обычный на первый взгляд кусок металла содержал в себе невиданную энергетику и способен был унять как душевную, так и телесную боль.

Открыв витрину, Савва Платонович вытащил металлический наконечник. Кованый кусок металла вобрал в себя историю человечества на протяжении двух последних тысячелетий. Именно этим копьем доверенное лицо проконсула Иудеи центурион Гай Кассий, не желая оставаться сторонним наблюдателем на казни Иисуса Христа, ударил его, повисшего на кресте, угодив между четвертым и пятым ребрами.

В какой-то момент Савве Платоновичу показалось, что он различил на металле, покоробившемся от времени, крохотные частички ржавчины, которые могли быть нечем иным, как кровью мученика.

Одного только удара в плоть Христа было достаточно, чтобы приобщить копье к самым почитаемым святыням. Существует легенда, что еще задолго до рокового удара этим копьем владел царь Ирод Великий, повелевший уничтожить всех младенцев иудейских, среди которых должен быть и будущий царь.

За многие столетия копье неоднократно меняло своих владельцев, среди них были как величайшие правители, так и величайшие злодеи. Кого среди них не было, так это посредственностей, потому что копье награждало своего хозяина сверхчеловеческими способностями.

Вот только не каждому столь тяжелая ноша была по плечу.

Одним из его хозяев был Адольф Гитлер, считавший, что для того, чтобы заполучить мир, он должен непременно завладеть Священным копьем...