Вот и сейчас Абреку не терпелось вкусить крови человека, сидящего в болоте.

– Чего же ты остановился, тварь! – яростно шипел Фартовый. – Иди сюда. Я тебя сейчас утоплю!

Абрек отозвался глухим рычанием и сделал еще один шаг вперед, осторожно ступив на крепкую кочку. Ему оставалось лишь перебраться на крошечный мысок, а с него уже можно было достать пленника. Чтобы спастись, Фартовому нужно было бы отступить на шаг, но дальше – топь! А уж черти, которые затаились на самом ее дне, только и ждут момента, чтобы утянуть его до самой преисподней.

Фартовый приготовился умирать. Приподняв правую руку с заточкой, он нацелил ее точно в горло псу. Пусть это будет последний бой в его жизни, но просто так он не сдастся! А уж если ему предстоит гореть в адском пламени, так только на пару с лагерным кобелем.

Похоже, что и пес почувствовал настроение Фартового, не отводя взгляда, он буквально прожигал его карими умными глазами, готовясь к последнему броску. Жора отпустил березовую ветку и приподнял свободную руку. Пес угрожающе зарычал и перевел взгляд на поднятую ладонь.

– Наученный, падла! – Пальцы заключенного слегка зашевелились, он как будто бы приглашал Абрека к себе. – Ну, чего же ты остановился? Иди ко мне.

Пес угрожающе зарычал.

Фартовый слегка двинулся вперед, продолжая привлекать внимание пса движениями пальцев. А когда расстояние сократилось до вытянутой руки, он с силой ткнул заточкой, зажатой в другой руке, в поджарое брюхо, повернув при этом кисть. Собака увидела взмах руки в самый последний момент и, дернувшись, попыталась дотянуться клыками до кисти, но уже в следующую секунду металлическое жало глубоко проникло вовнутрь, распоров кишечник.

Пес обиженно заскулил и отскочил в сторону.

– Паскуда! – раздалось совсем рядом. – Он же Абрека пырнул. Сдохнет теперь пес… Может, его пристрелить?

Фартовый повернул голову. В трех шагах от него стояло два человека: один высокий и худой, другой на полголовы пониже, но крепкий. Старшим в этой паре был долговязый с перевязанной рукой, тот самый офицер из «тройки». Фартовый никогда не видел его вблизи и обратил внимание на крупную бородавку на правой щеке. Странное дело, но сейчас, не замечая ничего вокруг, он смотрел именно на нее.

Молодой боец держал в руках поводок, наверняка он и был хозяином пса.

А ведь Гуньков даже не заметил их появления. Такое впечатление, что оба, подобно бесплотным духам, материализовались из сгустков тумана.

– Не нужно, – лениво отозвался старший. – А тачку ты вместо него толкать будешь?

Тонко поскуливая, Абрек отполз в сторону, оставляя на траве влажный красный след.

Фартовый приподнял голову. Прямо на него смотрело черное дуло карабина. Палец солдата привычно лежал на спусковом крючке, но, похоже, убивать его не собирались. Во всяком случае, пока. Хотя у каждого дубаря из караульной роты имелся приказ, просто обязывающий его пристрелить любого лагерника, совершившего побег.

Фартовый поймал себя на том, что он не боится смерти. Его раздражала только пороховая кислятина, исходившая из темного нутра ствола. Более отвратительного запаха ему не приходилось вдыхать за всю свою жизнь.

Пес лежал в сторонке и жалобно поскуливал. Теперь это было совсем другое существо, чем каких-то несколько минут назад. В огромных карих глазах сквозила невысказанная тоска. Встретившись с Фартовым взглядом, кавказская овчарка слегка обнажила острые зубы. Ненависть была мимолетной, как искра, вспыхнула и погасла.

Фартовый перевел взгляд на красноперых. Офицер с пистолетом в здоровой руке сказал:

– Пристрелить надо пса, чтобы не мучился.

– А может, все-таки выживет, а? – В голосе второго слышалась надежда. Он был хозяином собаки и теперь бестолково вертел поводок в руках, не зная, что же с ним. – Травы какой-нибудь поест, псы чувствуют лекарство…

По тому, как скривились губы офицера, было ясно, что этого оптимизма он не разделял.

– Сдохнет, – уверенно ответил он, почесав родинку на правой щеке. – Крови много потерял. – Ты сам пристрелишь? – Увидев, как болезненно дрогнуло лицо бойца, он тут же добавил: – Или мне помочь?

– Я сам, – вскинул карабин крепыш.

Пес равнодушно смотрел на направленный ствол и даже не попытался отвернуться. Может быть, он хотел рассмотреть пулю, которая должна была вылететь из черного отверстия?

– Нет, не могу, – честно признался коренастый боец, опустив оружие. – Как смотрит… даже не моргнет. Понимает.

– Не без того, – задумчиво протянул офицер.

– Может быть, вы? – с надеждой спросил крепыш.

Долговязый офицер согласно кивнул и, подняв пистолет, направил его точно в середину широкого лба собаки. Прозвучал выстрел, голова пса дернулась, и он завалился на бок.

Повернувшись к Фартовому, долговязый зло бросил:

– Уж не думаешь ли ты, что мы будем тебя вытаскивать? Считаю до десяти, если не вылезешь из трясины, тогда тебе в ней и лежать вместе с этим псом. Раз… Два…

Преодолевая сопротивление вязкой тины, Фартовый сделал один шаг, второй.

– Я иду.

Офицер равнодушно наблюдал за потугами лагерника.

– Пять… Подними руки и выброси заточку.

Подняв руки высоко над головой, Фартовый выкинул заточку в болото. Она утонула, с легким шлепком провалилась куда-то в грязь.

– Быстрее, – поторапливал офицер, слегка покачивая пистолетом. – Не вижу в твоих движениях усердия. Это может плохо для тебя закончиться… Шесть… Семь… – с усмешкой продолжал отсчитывать он.

Фартовый вышел на берег и остановился рядом с майором.

– Молодец, – сдержанно похвалил он, – уложился в норматив. Сегодня многие не успели этого сделать. Так что поздравляю тебя с воскрешением. А теперь на колени.

Фартовый упал на колени в высокую траву.

– Свяжи ему руки.

Красноармеец проворно исполнил приказ, связав руки зэка собачьим поводком.

– Ну, чего встал? – ткнул он в бок Фартового стволом карабина. – Пошел вперед! Не расслабляйся!

Фартовый ожидал, что его поведут к лагерю, но неожиданно они свернули с дороги и пошли по распадку куда-то в глубину леса. Часа через полтора вышли на небольшую поляну, на которой уже находилось десятка три заключенных. Их охраняли с десяток красноармейцев с автоматами, немного в сторонке стояла еще одна группа солдат. У многих бойцов на кителях поблескивали боевые медали, у троих по ордену Славы. Пороху эти солдаты явно понюхали.

По ничего не выражающим лицам было понятно, что стоять в охранении для них привычно. С такими лучше не шутить. Это не пацаны из караульной роты, в них чувствовались настоящие волчары, умеющие не только караулить, но и безо всякого раздумья приводить приговор в исполнение.

Заключенные затравленно посматривали на бойцов.

В десяти километрах от лагеря размещался батальон особого назначения, где каждый боец прошел фронтовую школу. Чем они там занимались, никто точно не знал, но похоже, что солдаты специализировались на выполнении специфических акций, выявление и поимка зэков было всего лишь одной из них. Истребительный батальон! Эти ребята не мучают себя долгими раздумьями. Сначала стреляют, а потом размышляют. Тоже ничего удивительного – боевой опыт, полученный за годы войны, они перенесли на зэков, может, потому и живы до сих пор.

Здесь же вместе с двумя офицерами из лагеря находился барин. Как показалось Фартовому, выглядел он огорошенным. Могло, конечно же, и показаться, но прежде с такой удрученной физиономией Жоре видеть его не доводилось. Да оно и понятно, полетят теперь погоны с полковника. Хорошо, если голова на