существа, с различным образом мыслей и стилем поведения. Днем Навуходоносор был царем Вавилона, отдавал приказы о строительстве дорог, закладывал новые храмы, назначал министров. А ночью… ночью он становился совсем другим. Великий Хозяин, повелитель кровавого царства теней… властитель малой секты ночного народа из нескольких сотен существ… обожавших его, словно бога, сошедшего с облаков над зиккуратом. Подумать только – сегодня ему угрожала гибель. Только из-за того, что его личность всерьез раздвоилась на двух созданий, живущих отдельной жизнью, он мог погубить самого себя. И что бы тогда случилось с царством теней? Без него оно существовать не может, как младенец без груди матери. Да, все дети сегодня превращены в прах. Но ничего страшного. Он создаст их заново. Создаст больше, чем раньше. Тысячи. Сотни тысяч. Столько же, сколько звезд на небе. К чему нужна власть в Вавилоне, если человеческая плоть бренна? Ему осталось жить от силы пару лет. Дворцовые лекари не остановят боли в груди, они уложат царя в могилу… Хозяина же ждут вечность и сладкое бессмертие: мириады детей припадут к его лапам, он обретет власть над всем миром – отныне и НАВСЕГДА. Тело царя согнулось, содрогаясь в превращении. На подушечках белых пальцев показались острые кончики волчьих когтей.

…Мардук отступал к дверям, хотя и знал, что это ему не поможет. Он сам приказал страже запереть их изнутри – на случай, если Нергал, как последний представитель экимму, вздумает сбежать. Царевич пытался поднять меч, но руки почти не действовали. Глаза застлала пелена. Он ощущал себя ослабленным, бессильным – как тогда в Висячих садах, перед демоном-Шамашем. Только на этот раз все было намного хуже.

– Отец, такое не могло случиться, – шептал он. – О боги, мне все это кажется… КАЖЕТСЯ! Ведь Хозяин – вовсе не ты, это тень Ликаона…

Смех мертвого жреца смешался с другим смехом – старческим, визгливым и торжествующим. Это смеялся узник Иехония: слыша звуки со стороны трона и реакцию Мардука, он догадался, ЧТО происходит. Хохот резал уши пронзительным тембром: пленный царь наслаждался победой.

– Нет, царевич, – извиваясь, веселился Иехония. – ЛИКАОН – ЭТО ТЫ…

В голове у Мардука помутилось. Зазвенев, меч упал на каменные плиты. Он слушал то, что неслось через кашель и хрип, и не верил своим ушам…

– Согласно последнему приказу ха-гадоля, – мелех Иехония то и дело сбивался на истерическое хихиканье. – Тень Ликаона пришла в Вавилон. Скрываясь в окрестных пещерах у города, чей смрадный труп сочится развратом и золотом, впитав в кожу черное зло, спустя годы он наконец-то облекся в плоть и кровь. Но предназначение было иным… Ликаон передавал жажду крови по наследству. Человек, в сердце которого он обязан был вселиться, это ты, царевич. Так решили я и ха-гадоль. Едва лишь душа кровожадного Ликаона вошла в твою грудь, тело мелеха Аркадии обратилось в прах. С тем, в кого первым вселяется подземный дух, обращения не происходит… Ты не чувствуешь ничего, меняются только сны – вот почему тебе снятся океаны крови.

Это твое будущее, Мардук. Твоя кровь отныне проклята. Едва лишь ты смешаешь ее с другой кровью, и все – первый человек, воспринявший ее в своих жилах, превратится в Хозяина: ночное существо, одержимое безудержной жаждой, способное заражать ею новых и новых людей. О, царевич… в Ерушалаиме мы знали обо всех ритуалах вавилонян в честь ваших неправедных богов. На закладке каждого нового храма в Эсагиле[69] царь и его старший сын режут себе руки. Сжимают ладонью ладонь, смешивая кровь, а потом ее капли кладутся в фундамент святилища. Твой отец, Навуходоносор, очень религиозен… в Эсагиле уже пятьдесят три храма, чьи камни покоятся на крови царя царей. Вспомни, когда ты в последний раз резал руку? На закладке храма славной богини Иштар?

Ответом на вопрос было полнейшее безмолвие.

– Мы были уверены, – обессилев, хрипел слепой узник. – Чужаку невозможно пробиться к Навуходоносору: слишком, уж слишком много охраны. А ведь для вселения в тело Ликаон обязан подойти к человеку вплотную, коснуться его. Наследник же трона в Вавилонии всегда свободно передвигается по дворцу. На царевичей никогда не покушались. Я не знал, кто это будет. Мелех Аркадии получил от Навина задание вселиться в душу первого сына царя. ТЫ ЗАРАЗИЛ СВОЕГО ОТЦА ПРОКЛЯТИЕМ ЛИКАОНА. Сделал так, что он превращается в волка. Убей же меня прямо сейчас. Моя месть завершена – отныне Вавилон обречен.

…Царевич почти потерял сознание: все происходило как в бреду. Его туловище превратилось в мешок с потрохами, руки безвольно болтались вдоль тела. Язык не желал повиноваться: он мычал, но не мог открыть даже рта – слюна склеила зубы, словно строительный раствор. Сквозь сияние ярких звезд Мардук наблюдал: огромный волк подошел к Нергалу и заговорил с ним человеческим голосом… голосом его отца.

– Спасибо, жрец, – щелкнул клыками черный монстр. – Отныне – я твой вечный должник. Нас осталось только двое, и мы обязаны начать дело заново. Работы будет много. И я знаю, что смогу рассчитывать на тебя.

Нергал склонился перед Хозяином, облобызав каждый коготь.

– Беспросветная ночь накроет весь мир, – прорычал волк. – Мы окажемся его полноправными властителями. О чем еще можно мечтать? Конечно, жрец – тебе хорошо бы отдохнуть. Но нам пора за работу. Время не ждет.

Он повернул голову в сторону слепца, сидящего на ступенях трона: тот раскачивался из стороны в сторону, сухие губы кривились в улыбке.

– Тебя никто не собирается убивать, Иехония, – отчеканил Зверь. – Я оставлю мелеха Иудеи служанкой на нашем празднике. Мы обратим твое тело, но ты не станешь одним из нас. Сделаешься жалким рабом, каким был и при жизни. Ты хотел отомстить? Извини, не получилось. Раньше я был царем Вавилона, а теперь превращусь в бога – повелителя Вселенной.

Улыбка Иехонии мгновенно угасла. Волк прыгнул, оттолкнувшись от лап золотого дракона: скрипя когтями, огромный зверь двинулся в направлении царевича. Мардук стоял не в силах пошевелиться. Он судорожно сглатывал – кадык на шее двигался туда-сюда. Им овладело полное безразличие. Волчья пасть со струйками слюны, свисающими меж кривых зубов, приблизилась: дыхание отдавало застарелой гнилью.

Существо издало рокочущее урчание – оно могло показаться любовным.

– Разумеется, ты не виноват, Мардук. Я сам не знал, кто я такой: как же я могу винить в этом незнании тебя? Мое желание захватить дворец было ошибкой, вызванной глупым, смешным нетерпением. Я и забыл, что у меня впереди вечность… куда торопиться? Мне преподан хороший урок: теперь я буду действовать мудро и осмотрительно. Обращать людей постепенно, шаг за шагом создавая бессмертную армию верных слуг. Мы уйдем из Вавилона, начнем творить детей в других городах, увеличивая войско тьмы. Через год будет объявлено, что я заболел и скоропостижно умер. Проведя мои пышные похороны, вступишь на трон Дракона. Через год-полтора «умрешь» и ты сам: разыграем болезнь либо отравление – и мы исчезнем. Зачем нам Вавилон, сынок? Нас ждет власть над Вселенной.

Пасть широко раскрылась – Мардук почувствовал запах крови.

– Закрой глаза, – приказал ему волк. – Это не будет больно…

Царевич не издал ни звука. Его глаза остались широко открытыми.

…Как еще раньше предупреждал Мардука мертвый Шамаш, это действительно оказалось совсем не больно. И быстро – словно вспышка.