– Апельсинов им дай.

Ингрид стала бросать апельсины, но мартышки успели подобрать только один. Вдруг заверещали, метнулись в сторону, взобрались на пальмы.

– Чего они?

– Это, верно, негры идут. Они негров боятся.

И точно, вдалеке за кустами Ингрид увидела три курчавые головы. Мелькнули и исчезли.

– Они белых не боятся. Местных боятся. Борьба за выживание, – сказал Георг.

Он привстал. По песку крадучись к ним шли трое негров – босые, в линялых камуфляжах. У каждого у бедра болталось по «Калашникову».

– Солдаты, – сказала Ингрид.

Георг едва заметно напрягся. Оглянулся на океан – на волнорезе сверкнули над кромкой воды велосипедные рули и тут же исчезли.

– Пойдем, пойдем, – сказал он скороговоркой.

– Привет! – хрипло произнес по-португальски шедший впереди и слегка поправил автомат рукой так, что дуло уставилось прямо на датчан.

– Привет, – процедил Георг, делая шаг к берегу.

– Стой, ты куда?! – крикнул передовой.

– Купаться… – ответил Георг на ходу. Ингрид вцепилась в его руку.

– Стой! – уже приказал передовой, в несколько прыжков добежал до датчан и упер ствол в спину Ингрид.

– Чего тебе? – крикнула та.

– Пойдете с нами, – ответил негр. Подошли и двое других, поигрывая оружием.

– Куда?

– Тут недалеко! – сказал старший и рассмеялся.

– Мы – датчане, понимаете? – сказала Ингрид, оглядываясь на Георга. Тот молчал.

– Ничего, ничего, пойдемте.

Негры слегка подтолкнули датчан автоматами.

– Слышь, наркота, чего они хотят? – спросила Ингрид.

– Попались, – отвечал он. – Не делай резких движений. Никуда не беги. Делай, что говорят. Это повстанцы, мы – заложники.

– Что?! – завопила Ингрид. – Мы – заложники?! Здесь?!

– Да.

– Да что вы хотите?! – заорала Ингрид. Она сжала ладони в кулачки и набросилась на негров.

Те подтолкнули ее:

– Иди, иди… Кукуруза!

– Как они меня назвали, наркота? Ку?… Кукуруза?

– У тебя волосы, как у початка. Как волокна, – сказал Георг. – Они ловко клички клеят. Не кричи – пристрелят.

И они пошли. Около часа шли вдоль океана на север, удаляясь от города. Пересекали ручьи и почти пересохшие болота, ноги вязли, жара, жажда. Дошли до какой-то реки, повернули на запад вверх по течению. Шли молча. Часа через два примерно (часы бандиты с них сняли) остановились. Двое остались сторожить, третий исчез в высокой траве. Ингрид подошла к воде.

– Не вздумай пить, – предупредил Георг. – Лицо ополосни.

Ингрид стянула с себя майку, обнажив маленькую грудь, стала плескаться. Негры полулежа наблюдали за ней.

– Тут, наверное, полно крокодилов? – спросила она, выходя на берег.

– Хватает, – ответил Георг.

– Что они хотят? Выкуп?

– Кто их знает, – отвечал Георг. – Может, обменять на кого-нибудь. Война. Думаю, они в деревне были. Когда мы рыбу принесли. Или рядом. Увидели нас и взяли. На всякий случай. Тащить не нужно – сами идем. У них где-то лагерь.

Вернулся третий, принес небольшую пластиковую канистру с водой и корзинку – точь-в-точь как ту, оставленную на пляже. Поставил перед товарищами. Дно корзины было покрыто куском грязного полиэтилена, на нем лежало теплое еще варево – кукурузная каша.

Бандиты принялись за еду: кашу брали руками, глотали, вытирали руки о штаны и снова зачерпывали. Запили водой. Остаток – пять-шесть горстей – ногой пододвинули в сторону датчан.

– Ешь, – сказал Георг.

– Не хочу.

– Ешь. Неизвестно, когда придется. Устанешь – пристрелят. Волочить с собой не станут.

С видимым отвращением Ингрид съела пару горстей, Георг доел. Поднялся, подошел к неграм, взял канистру. Те равнодушно глядели на него. Точнее, один глядел, двое других дремали в жидкой тени акации. Георг протянул канистру Ингрид, опять же наказав пить медленно. Не успела она закончить, как стороживший сказал:

– Вода любит кукурузу. Вода хочет, чтобы Кукуруза стала толстой, вкусной! – и рассмеялся как-то, ей показалось, зловеще.

– Что он сказал? – спросила у Георга.

– Хочет тебя трахнуть, – равнодушно произнес тот.

– Скажи ему: у меня СПИД. Скажи, это смертельно. Так и скажи.

– Тогда они тебя убьют.

– Нет, ты все равно скажи, скажи, скажи! – истерично повторяла Ингрид.

И Георг сказал. Негр спросил:

– Правда?

– Она говорит – правда. Она в Дании была наркоманкой.

– Где-где? – переспросил негр.

– В Дании. Это в Европе.

– Англию знаю, Францию знаю, Португалию… Дании не знаю.

– Копенгаген должен знать, туда ваши самолеты тоже летают.

– Копенгаген… Копенгаген знаю. Данию – нет, – повторил негр, глядя на голую грудь Ингрид. – И что, она совсем не трахается? Даже с тобой?

– С презервативами. Но у меня их нет. Там остались, – Георг махнул рукой в сторону океана.

Сторож кивнул, закрыл глаза, задремал.

Лежали долго, пережидали жару, датчанам даже удалось немного поспать. Потом отправились дальше, оставив на берегу канистру, в которой еще плескалась вода, зафутболили ее в кусты.

– Зачем они ее бросили? Значит, идти близко? – спросила Ингрид.

– Им лень тащить.

– Идиоты.

– Просто беспечные.

Вдоль реки шли остаток дня, остановились, когда стемнело. Ингрид очень боялась змей, но ни одной так и не увидела. Они вообще не видели никакой живности – только пару раз птиц, взлетавших из кустов. Это несколько успокоило Ингрид, Африка всегда казалась ей смертельно опасной – так оно и оказалось, вот только опасаться нужно было людей, а не пресмыкающихся. Для ночлега вышли из прибрежного буша и устроились на пригорке у ствола раскидистого мо-пане – меньше комаров. Ни ужина, ни глотка воды.

– Утром найдут деревню, награбят, – успокоил Георг.

Перед рассветом пошел дождь.

– Слышь, наркота, сдается мне, что мы помрем раньше, чем они получат выкуп. От малярии помрем, – Ингрид, которая почти не сомкнула глаз, стала теребить Георга за плечо.

– Ничего не поделать, – отвечал он, – старайся заснуть.

– Но я не могу спать под дождем, мне сыро, у меня все чешется от укусов! Знаешь, наркота, я лучше сбегу, пусть подстрелят, чем так.