— Да выбор не велик, — вздохнула матрона.

Она заставила девушек скинуть одежду и критически их осмотрела. Лишь одна из рабынь привлекла ее внимание. Матрона велела всем одеться и выйти вон. Выбранную девушку она оставила при себе. Долго с ней разговаривала. Расспрашивала о возрасте, о происхождении, о бывших хозяевах, что умеет делать и множество подобных мелких вопросов. Напоследок спросила:

— Как твое имя?

— Актис.

Бебия вздохнула. Девушка понравилась ей.

— Слушай, Актис, ты будешь женой моего сына. Не благодари меня. Так решили боги.

Так еще раз крупно изменилась жизнь Актис — рабыни с острова Лесбос. И этим она была обязана не только Бебии, Клодию и капризному характеру Поппеи Сабины, но и, как это ни странно, Петронию Леониду.

Дело в том, что легат, как только подавил восстание своего племянника тут же начал искать лазейки, каким бы образом сласти тех рабов, кто не присоединился к мятежникам, но которые по закону должны были быть истреблены, как соучастники убийства Фабии и Валерия. Леонид дал крупную взятку претору Капуи и вписал почти сотню рабов и рабынь из своего дома и из виллы Валерия в список по завещанию, таким образом, будто те находились с Гаем Вецием в Байях, или в его римском доме. Сделал он это отнюдь не из- за человеколюбия, а по простому хозяйственному расчету. Вот как получилось, что Актис из рабыни Деции Фабии превратилась в рабыню Марка Клодия.

Трудно описать состояние и мысли Актис после того, как она узнала, что ее ждет в ближайшем будущем. Трудно представить себе, чтобы из рабыни, вдруг, без всякой видимой причины, девушка превратилась в свободную римлянку, да к тому же ставшею женой знатного и богатого патриция. Судьба подкинула Актис такой неожиданный подарок, что она готова была потерять рассудок.

То, что не смог осуществить Валерий с тремя тысячами вооруженных до зубов рабов, сделали обыкновенные стечения обстоятельств. Неделю назад девушке исполнилось шестнадцать лет, и самой судьбой было предназначено, что на семнадцатом году жизни, после семи лет неволи, Актис получала свободу из рук богов, после долгих и удивительных испытаний.

Оставшись одна, Актис вспомнила своего любимого, погибшего ради нее, и залилась слезами. Все это время, с той минуты как навсегда закрылись глаза Валерия, она почти ни разу не плакала. Лишь тяжелым камнем ныла боль у нее в груди. И вот сейчас слезы хлынули наружу. Бурные рыдания сотрясали тело Актис. Девушка почувствовала, как неумолимый рок снова завертел ее в своем вихре, и как она опять не в силах хоть как-то противиться ему. Актис видела, что жизнь опять бросает ее в круговорот событий. Будущее вновь представилось неясным и пугающим. Актис восприняла это событие, как некий символический переход от одного вида зависимости рабства в другой — замужество. Она знала из-за чего и по какой причине, ее новый хозяин решил жениться на ней. Актис вдруг ясно представила свою будущую жизнь — жизнь супруги, на которой муж женился лишь по недоразумению и жестокой необходимости. Что ждет ее? Естественно ничего хорошего. Ведь муж всегда будет помнить, кто она на самом деле. Презрение, унижения и вероятно побои, скрепленные ненавистью, вот что ее ждет от супруга. Такая жизнь мало чем отличается от рабской доли. Она просто становится узаконенной наложницей. Выполнять супружеские обязанности в постели, рожать наследников дому Клодиев. Актис вздрогнула и снова вспомнила Валерия. С ним это было бы таким счастьем. Но боги не допустили этого. Они по-своему распорядились жизнью Актис. Любить и быть любимой одним, но потерять его и стать женой другого, совершенно чужого человека. Было от чего сойти с ума. Но с другой стороны, в Актис заговорил рассудок, стать свободной, не об этом ли мечтает каждый раб, даже самый обласканный своим господином? А она не просто получает свободу, но получает ее с богатым мужем в придачу. Такие вещи в Риме случаются лишь раз в пятьдесят лет. Актис не вправе ругать богов. Да, они отняли у нее Валерия. Бесценная невозвратимая потеря. Но они же награждают девушку новым подарком. Нельзя ругать щедрую судьбу, если находишься в Риме. Здесь она очень капризна. И тотчас же наказывает тех, кто ропщет на нее. Актис понимала это и покорно стала ждать, что будет дальше.

Имя Марка Клодия теперь было на слуху у каждого жителя Рима. Первый раз молва шла о богатстве молодого Патриция, в один день ставшего обладателем состояния в несколько миллионов сестерциев. Во второй раз весть о его женитьбе на рабыне была куда более ошеломляющей. Разговоры о будущей свадьбе, хотя это событие и было из ряда вон выходящее, тем не менее, постепенно меркли по сравнению с другими делами, происходившими в Риме.

— Мало ли чудачеств у богачей? — говорил оборванец-плебей и скорее спешил на ипподром, чтобы насладиться ездой колесничих, или в какое-нибудь другое место, где можно было бы неплохо развлечься.

Среди равных Клодию не было определенного мнения по поводу поступка молодого человека. Но все, от бродяги до знатнейшего сенатора, были согласны с мыслью, что Марк Клодий Эллиан волен сам распоряжаться судьбой.

Забрезжил рассвет. Сквозь неприкрытое занавесями окно, пробивались первые лучи восходящего солнца. Клодий, плохо спавший ночью, зевнул и, откинув одеяло, еще немного понежился в постели. Затем сонным голосом призвал к себе слугу. В этот день предстояло сделать столько дел…

Час спустя, одетый в голубую тунику и освеженный ванной, Клодий встречал претора Рима Педания Секунда. Молодой патриций поприветствовал гостя, даже не гостя, а лицо, уполномоченное совершить акт освобождения рабыни по имени Актис, которая в скором будущем станет женой Марка Клодия Эллиана.

— Что ты задумал, Клодий? О твоей клятве в доме Поппеи Сабины говорит весь Рим. Неужели ты возьмешь в жены рабыню? — спросил Педаний Секунд, когда вошел в дом.

— Именно так. Иначе, зачем же тебя вызывали? Скоро приведут мою невесту, и я в твоем присутствии сделаю ее свободной.

Претор усмехнулся.

— Ну-ну. Это твое дело. Делай, как знаешь.

Послышался шорох, это вошла Бебия, ведя за собой юную рабыню. Клодий внимательно разглядывал Актис, когда та понуро опустив голову, и лишь изредка вскидывая прелестные глазки, смиренно шла за хозяйкой дома.

— Вот, сынок, погляди, какую тебе невесту подыскала старуха мать. Не обессудь, если она тебе не по нраву.

— Назови своих прежних хозяев! — потребовал претор.

Актис назвала Флавию, а что сказать насчет Петрония Леонида, она не знала. Претор понял ее затруднения и молвил:

— Хорошо! Теперь стой спокойно, иначе навлечешь на себя гнев богов.

Актис и так стояла, не шелохнувшись, слова Педания Секунда были излишни. Претор поднял жезл, который назывался так же, как и акт освобождения, виндиктом, и коснулся им головы Актис. В комнате воцарилась тишина. Наконец претор громогласно провозгласил:

— Бывшая рабыня по имени Актис, рожденная на Лесбосе, по воле ее господина Марка Клодия Эллиана и в моем присутствии, также при свидетелях получает волю и становится гражданкой Рима. Да будет Актис свободна!

Девушка закрыла глаза. Ей просто не верилось, что все происходит именно с ней. «Это сон. Приятный сказочный сон, — думала она. — Разве подобное возможно?»

Когда процедура освобождения окончилась, Бебия впустила в комнату других рабов и рабынь, и те кинулись поздравлять Актис, которая теперь становилась их госпожой.

Клодий, как только рабыня по совершенному акту обрела свободу, поспешил удалиться с Педанием Секундом. Актис с недоумением проводила их взглядом. Потом Бебия повела Актис в ее комнату, где она должна была дожидаться дня свадьбы. Здесь все было прибрано и предназначено для отдыха. Когда Бебия оставила Актис одну, девушка заворожено обвела взглядом комнату. На стенах, подвешенные на цепочках, висели бронзовые светильники, выполненные в виде всевозможных птиц и зверей. Свет от них отражался в бронзовых и серебряных зеркалах, повсюду расставленных на туалетных столиках. Пол был покрыт мозаикой, и световые блики на нем создавали гармонию вечного бытия. Актис обошла комнату, непременно заглянув в каждый уголок, в каждый ящичек. Она распустила свои каштановые волосы, и сев в кресло, задумчиво стала глядеть в зеркало. Невзгоды ничего не могли поделать с ее красотой. Тонко очерченные