полководец и доказал это. Просто мы оказались сильнее.
Если бы он знал, какой радостью наполнилось сердце Актис, когда она услыхала его первые слова. Значит, Клодий жив. И он спасёт её. Глаза Актис заблестели, и она, забыв про страх, гордо подняла голову.
— Мой муж даст тебе любой выкуп, — сказала она, — какой только пожелаешь.
— Ты достойная жена своего мужа, — сказал вождь. — Отныне ты моя пленница. Слушайте все. Она принадлежит мне, Венуцию, вашему королю.
Все воины почтительно склонили головы перед молодым королём. Затем Актис посадили на лошадь и два воина по разные стороны стали держать лошадь за узду и следить за пленницей. Венуций подал знак, и отряд двинулся на север.
Когда все ушли, на месте остался лишь лучник, у которого Венуций отнял его законную добычу.
— Погоди, Венуций, — пробормотал он, — не слишком ли рано ты стал называть себя королём? Ты ещё не вступил в брак со своим конём, и не отпраздновал ночь быка, а уже мнишь себя повелителем. Молодой король. Нет, молодой щенок, выброшенный собственной женой из дома! Так я тебе отомщу за своё унижение или не зовут меня больше Нудом!
А Венуций и его армия, уходили на север. Девятый легион, который пришёл на помощь своим разбитым и уничтоженным когортам, спутал все его планы. Теперь уже невозможно идти на Эбурак и покарать продажную Картимандую. Значит придется снова идти в изгнание и собирать по всей Британии воинов для борьбы за царство, поруганное царицей и римлянами.
Венуций был молод и полон сил. Он уже понял, что главный виновник в бедах Британской земли, это не только ненасытный Рим и его легионы, ещё и предательские соглашения отдельных племён и царей с поработителями-римлянами. Это несогласованность всех британцев. Одно племя, пусть даже самое сильное и могущественное не в состоянии бороться с врагом. Только все вместе, сообща, британцы могут сбросить ненавистное иго.
А Рим силен. Ещё четыре года назад юношей Венуций побывал в Вечном городе со своим отцом и видел всё его могущество и великолепие. Год он прожил заложником в этом гигантском муравейнике. Он учился латыни и греческому языку. Он общался с молодыми патрициями и часто видел Августа Клавдия, этого смешного императора. Ходил в цирк, в амфитеатр. Развлекался. Но всем сердцем стремился в пасмурную Британию. Когда же он вернулся, то его как младшего из сыновей, царь ордовиков женил на Картимандуе, которая уже тогда запятнала себя предательством. Так он стал бригантом. Гордостью этого племени.
Картимандуя была в своей комнате, когда ей сообщили, что разбиты римские когорты. Царица с тоской смотрела на большую деревянную кровать — ложе бригантских царей; теперь на ней валялся вечно пьяный Веллокат. Слуга, который принёс это известие, почтительно склонил перед царицей голову.
— К тебе хочет прийти Кубон, — прибавил слуга, прежде чем удалиться.
— Какое у него настроение? — спросила Картимандуя.
— Он чуть не покончил с собой от страха, когда синие щиты твоего мужа замелькали у стен Эбурака.
— Это самый трусливый римлянин, которого я встречала, — усмехнулась царица. — Хорошо, скажи ему, что он может войти.
Сама того не подозревая, царица переняла обычай знатных римских матрон — принимать посетителей в собственной спальне. Она щелкнула пальцем и из-за занавешенной звериными шкурами соседней каморки выбежала девочка лет одиннадцати в жалком поношенном платье. Девочка была босая, а на шее у неё отливался светом металлический ошейник. Маленькая рабыня подбежала к госпоже и стала расчёсывать ей волосы гребешком из слоновой кости.
В комнату вошёл, вернее даже вбежал Гай Юлий Кубон — римский трибун в Эбураке.
— Царица, ты слыхала ужасную новость? — пропыхтел Кубон.
— Да, я всё знаю. Это ужасно.
— Это катастрофа. Люди твоего мужа… — Кубон заметил, как и без того сердитая Картимандуя нахмурила брови, и поспешил поправить, — твоего бывшего мужа посмели напасть на наши отряды.
— Я предупреждала, что ты требуешь слишком мало солдат для нашей защиты, — возразила царица. — Но ты был так уверен в себе.
— Подлые бритты напали на них внезапно.
— Это война, Кубон. А в ней не выбирают средств! — гордо вскинула голову Картимандуя. — И этому нас британцев научили вы — римляне! Неужели вы думали, что Венуций трус? Он лучший воин на нашей земле и вы это скоро почувствуете. Вернее уже почувствовали.
— Зря ты насмехаешься, — глаза трибуна забегали.
Царица снова села, а испуганная рабыня вновь взялась за её волосы. Ловкие пальчики девочки стали плести косы, а большие серые глаза уставились на римлянина. Маленькой дикарке был интересен этот напыщенный и смешной человек.
Кубон продолжал:
— Зря ты издеваешься над нашими воинами. Просто они попали в засаду и героически погибли, сражаясь с десятикратно превосходящими их варварами. К тому же я уверен, что главной виной этому является проклятый туман, который наслали на нас ваши колдуны в серых одеждах.
— Ты говоришь о друидах?
— Да. Об этих созданиях дьявола. Это только они помогли твоему мужу.
— Мне обидно, что Мэрлок поддержал его, а не меня.
— Теперь мы в страшной опасности. С минуты на минуту Венуций нападёт на Эбурак. У тебя так мало преданных воинов. Тебя убьёт твой муж за измену. — В голосе римлянина на мгновение появилось злорадство, но тут же сменилось страхом. — И меня тоже убьёт. Если он не побоялся напасть на регулярные войска, что ему простой посланник и трибун.
Картимандуя посмотрела на Кубона с таким презрением, что тот втянул голову в плечи.
— Не бойся так, римлянин, — сказал она. — А то над тобой будет смеяться даже моя рабыня, хоть она и не понимает латыни.
— Как ты смеешь обвинять меня в трусости?
— Никто не обвиняет владык мира в трусости. Но пока ты бегал возлагать жертвы своим богам, я действовала. Как только Веллокат сообщил, что готовится засада на римлян, я тут же послала в обход своих людей к вашему вождю Цериалу за помощью.
— К Петилию? — брови Кубона взлетели вверх. — Значит Девятый легион скоро будет здесь?
— Я надеюсь на это.
— Слава Юпитеру Капитолийскому, у меня появилась надежда. Венуций не осмелится напасть на целый легион. Скорее он побежит от него, как заяц.
— Да, чтобы затем снова явиться. Он скорее умрёт, чем отступится от своего.
— Зачем ты вышла замуж за этого упрямца?
— Так решили старейшины. Друиды поддержали их выбор, и сама Вирка освятила наш брак. Но Венуций был слишком молод, чтобы противостоять решению мудрых, а я после того, как Каратак попал в плен к вашему Августу, вовсе не могла слова сказать.
— Что же было дальше?
— Дальше вздорный мальчишка решил нарушить вековые традиции бригантов.
— Что ты говоришь, это какие же? — впервые видя царицу столь откровенной, спросил трибун.
— Всегда, даже тогда, когда наш народ жил далеко от Британии, на Великой земле, бригантами управляли женщины, потому что наш народ живёт под покровительством великой богини Бригантин.
— Ну и что?
— А он захотел стать таким же царём, как и я, вместо того, чтобы заниматься только войной и охотой. Его богам были не Бригантия, не Езус и Тевтат и даже не Белатукар.[17]
— А кто же?
— Каратак! Вот кто. Он молился на этого силура днём и ночью. И чем больше любил Каратака, тем
