несчастным невыносимые страдания. Затем, позабавившись вволю, варвары с помощью ребра меча или топором раздробив колени, медленно с помощью длинных ножей отрезали ещё живым людям головы.

Увидев это, Актис чуть не потеряла сознание и поспешила уткнуть лицо в грудь Парменио. Центурион погладил девушку по голове. Актис почувствовала, как дрожит рука старого солдата.

Актис и её спутники находились в таком месте, где возвышенность, на которой было сражение, закрывала им реку и переправу через неё. Поэтому они не видели, как спаслись Клодий и его солдаты. И они не видели, как идёт к земле бригантов Девятый легион.

Не видели беглецы, утомлённые усталостью и нервным потрясением, как в тот лесок, где они укрывались, въехали десять всадников в сопровождении отряда воинов.

Британцы тут же растянулись цепью и стали прочёсывать местность, заглядывая под каждое дерево или куст.

Обычно варвары мало отличались дальновидностью или упорством, но в эти дни они показывали себя, как воины достойные уважения и страха.

Слишком поздно увидели римляне опасность. Когда Парменио увидел бриттов, вернее он увидел, как мелькнул в зелени деревьев синий щит, он крикнул товарищам, что надо бежать, первым побежал в лес, туда, где не было варваров. Он чуть было не вывернул Актис руку, но девушка помимо своей воли бежала за ним. Храбрый солдат исполнял приказ командира — следить за Актис и оберегать её.

Едва опомнившись, остальные бросились за центурионом Парменио и за «центурионом Гаем Петилием». Всё-таки двоим не повезло. Запела тетива луков со стороны бриттов, закружили и засвистели стрелы, и два римлянина замертво свалились на землю. В каждого попали три-четыре стрелы.

Бриганты не бросились сломя голову в погоню. Нет, они шли тем же спокойным размеренным шагом, твёрдо уверенные в том, что добыча от них никуда не денется. Они знали, что навстречу беглецам тоже идут воины их племени. Зачем спешить?

Но Парменио, Актис и ещё один легионер этого не знали, и когда им навстречу вышли четыре воина, они на мгновение растерялись. Но только на мгновение. Они остановились резко и неожиданно. Актис опять в изнеможении упала на траву.

Парменио и его спутник выхватили мечи и без страха бросились в бой. Какой тут может быть страх для привыкшего к сражению римлянина. Варвары были с щитами, легионеры — без. Но римляне так яростно налетели на бриттов, что те растерялись, не ожидав такого сопротивления. Один из синих щитов сразу же упал зарубленный мечом Парменио. Один из бригантов напал на легионера, Парменио вступил в битву с двумя другими.

Всё-таки римляне были лучшими в мире бойцами. Легионер быстро справился со своим противником и пришёл на помощь центуриону. Силы сравнялись.

Актис, прислонившись к дереву, безучастно наблюдала за тем, что происходит. Она хотела разрыдаться, но не могла. Ей стало тяжело дышать. Девушка дрожащими пальцами пыталась расстегнуть ремешок своего шлема. Она расстегнула, но снять с головы тяжёлый шлем, от которого невыносимо болели шея и голова, уже не смогла. Рука безвольно опустилась вниз к бедру.

А к тому времени в живых остался только Парменио и один бритт. Ещё один варвар и легионер лежали мёртвые на траве. Парменио был стар и опытен. Его меч вскоре вонзился в грудь противника, и центурион верный долгу повернулся вновь в сторону Актис. Он хотел что-то сказать, но не успел. Неизвестно откуда взявшаяся стрела со стуком вонзилась ему между бровями, туда, где уже не защищает шлем.

Парменио вздохнул, закатил глаза и рухнул на спину, широко раскинув руки в стороны.

Актис закусила губы, чтобы не закричать. Вдруг с дерева, под которым она находилась, спрыгнул лучник. Он был в одних штанах, на ремне у него висел короткий меч. Девушке показалось, что это дьявол из преисподней. Варвар был синим до черноты. Актис не знала, что это боевая раскраска, которую бритты наносят на тело вайдой перед каждой битвой. От этого они действительно выглядят ужасно, словно сказочные демоны.

Бритт кинулся к Актис и, схватив её за тунику, привлёк к себе. Он дико захохотал и, выхватив меч, занёс его над своей добычей. Тут Актис в ужасе завизжала, чисто по-девичьи, так громко, что у бритта заложило уши. Рука варвара остановилась сама собой. Он был до того изумлён, что секунду молча смотрел на искажённое страхом лицо Актис. Затем осторожно, словно боясь обжечься, рукой снял с римлянки шлем и бросил его на землю. Волосы рассыпались по плечам девушки. Глаза бритта округлились ещё больше. Он чуть отпрянул, затем, чтобы рассеять последние сомнения в увиденном, распахнул ворот её туники и с силой рванул его вниз.

Его глазам предстала обнажённая женская грудь. Актис вскрикнула. Это послужило для воина сигналом, и он повалил девушку на землю.

Актис попыталась сопротивляться, её пальчики с острыми ноготками вцепились в синее лицо бриганта. Но того это не остановило. Девушка поняла, что сопротивление бесполезно, — грубые руки уже гуляют по её телу, собираясь осквернить его, — и призвала богов послать ей смерть.

Дикарь закричал от восторга, предчувствуя наслаждение. Ещё мгновение, и насилие бы свершилось. Но громкий окрик остановил бриганта. Тот вздрогнул и обернулся. Актис воспользовалась этим и откатилась в сторону. Она была похожа на затравленного собаками зайчонка, когда испуганно стала озираться по сторонам.

Вокруг стояло множество воинов. Они с любопытством смотрели на Актис. Варвары поняли, что перед ними женщина в мужском наряде и поэтому просто не знали, что им с ней делать.

Для кельтов не было ничего необычного в том, что женщина воюет, как и мужчины. Очень часто, идя в поход или на войну, они брали с собой жен и дочерей, и те смело находились во время битвы рядом с мужьями, отцами и братьями. Но это кельты. Здесь же была настоящая римлянка да ещё в одежде легионера. Это вызывало недоумение, растерянность и… уважение.

Вперёд выехал воин, судя по роскошному вооружению и прекрасному коню — вождь. Это именно он окликнул воина, который собирался изнасиловать Актис. Он был молод, светлые волосы падали ему на плечи, а гордые глаза с любопытством глядели на Актис. Он соскочил с коня и пошёл к Актис. Проходя мимо лучника, он смерил его таким взглядом, что тот мгновенно исчез и смешался среди воинов. Вождь подошёл к девушке, которая смотрела на него, как на что-то самое ужасное. Руками Актис пыталась удержать на груди тунику.

Светловолосый вождь, при полном молчании воинов спросил её:

— Кто ты такая, и что ты делаешь среди наших врагов?

Язык не слушался Актис, и она ничего не ответила.

— Разве у Рима нет мужчин, — продолжал британец, — что он посылает на войну слабых женщин?

Не дождавшись ответа, он вынул из ножен кинжал.

— Отвечай же, — крикнул он, — когда с тобой говорит будущий король. — Отвечай или я убью тебя!

Актис с трудом проглотила ком, стоявший в горле и мешавший ей говорить.

— Убей, — сказала она, набравшись храбрости. — Убей меня — это будет один из твоих славных подвигов. Ты будешь хвастаться им на пирах.

Варвар был поражён такой дерзостью.

— Ты очень смелая, — сказал он. — Такая смелая, что если я убью тебя, то это действительно будет подвиг. Разве есть честь в том, чтобы убить труса?

— Так убей же! — крикнула, нет, почти взмолилась Актис. — Чего ты ждёшь? Но вождь спрятал кинжал обратно.

— Нет, сначала скажи, кто ты?

— Я жена Марка Клодия Эллиана, командира седьмой когорты Девятого легиона. Теперь ты знаешь кто я. Больше я тебе ничего не скажу.

Она отвечала как истинная римлянка, хоть и была родом из Греции, Рим мог гордиться своей гражданкой, которая ещё год назад была всего лишь рабыней.

Британец был поражён.

— Ты жена того великого воина, который сумел уйти за реку? — вырвалось у него. — Он хороший