ли им переправляться через Ому или отложить это на утро. Наконец оба префекта всё-таки решили перейти реку. Главную роль в принятии такого решения сыграла ровная возвышенность на том берегу, очень удобная для ночёвки такого большого отряда.

Тут же был найден брод. Переправу завершили слаженно и быстро, как это и было принято в римской армии. Актис и опомниться не успела, как оказалась на том берегу. Какой-то седовласый центурион крепко взял под узды её лошадь и без раздумий зашёл в воду.

Актис почувствовала какая холодная вода в реке, хотя уже давно стоит тёплая погода. Однако легионеры не обращали внимания на такую мелочь, как холодная вода. Они без опасения снимали одежду, поднимали её над головой и шли по пояс в воде со всей своей поклажей и оружием. Оказавшись на сухой земле, они быстро одевались и бежали к месту, где уже собирался лагерь. Возводились палатки и разжигались костры, на которых уже готовилась пища.

Две самые высокие палатки взметнулись на небольшом расстоянии друг от друга. Они предназначались для командиров. Длинные и узкие палатки предназначались для рядовых, а квадратные — для центурионов. Все делалось с фантастической быстротой, без лишних разговоров и движений. Недаром римские легионы завоевали почти весь мир. Ведь не менее важно как воины ведут себя вне боя, в простой солдатской жизни. Выручка и дисциплина — вот что главное в войне, а не только умелое владение оружием.

Ночь Актис встретила в лагере, в палатке Клодия на его походной постели, куда заботливый муж накидал разных тюфяков, чтобы мягче было спать. Сам он лежал рядом. Было тесновато. Но это даже к лучшему. Супруги явственнее ощущали тела друг друга.

Накануне, перед тем как лечь спать, Клодий всё-таки раскрыл секрет, как он собирается спасать её от козней Картимандуи. Он вошёл в палатку с каким-то свёртком.

— Посмотри, что я тебе принёс.

Актис подошла к нему и склонилась к свёртку.

— Что это? — опасливо спросила она.

— Разверни.

Актис медленно стала разворачивать, а когда развернула, то недоуменно посмотрела на мужа, не в силах понять, что происходит. А перед ней в полном наборе лежали наряд, доспехи и шлем центуриона.

— Что ты этим хочешь сказать? — спросила Актис. Она так ещё и не поняла, что от неё хочет Клодий. Её большие глаза от стоявшего в них вопроса стали просто огромными. Клодию захотелось утонуть в них. Прилив нежности охватил римлянина. Он поцеловал Актис в губы, затем взял шлем и надел ей на голову.

— Я хочу сказать, — таинственно произнёс он, — что с сегодняшнего дня больше нет Актис — жены префекта Эллиана, а есть молоденький центурион при своём командире. А если ты будешь хорошо исполнять обязанности, то может быть, я дам тебе под команду центурию.

Говоря это, Клодий переодевал жену в костюм легионера. Делал он это с такой заботой и нежностью, с какой ни один отец не одевает своего любимого ребёнка. Слова свои он скреплял поцелуями.

Актис была в растерянности, она стояла перед ним и беспрекословно позволяла делать с собой всё, что угодно. Вскоре метаморфоза с переодеванием была закончена, и перед Эллианом стоял юный центурион, который, казалось ещё не успел сменить детской тоги на взрослую.

— Ну вот и всё, — вздохнул Клодий. — Прелестный мальчик.

Сказав это, он громко чмокнул центуриона в губы.

— Теперь тебя зовут Гай, — прервав поцелуй, сказал Клодий, — Гай Клавдий Цериал — племянник Петилия Цериала, нашего легата.

— А что я должна, то есть должен делать? — наслаждаясь губами Клодия, спросила Актис.

— Только одно.

Клодий ещё крепче обнял её.

— Что же?

— Всё время быть рядом со мной.

— О, это самый лучший приказ, который когда-либо был кем-то получен во всех легионах.

— Просто ни у одного из префектов никогда не было такого адъютанта.

— Нет, — не согласилась Актис, — это ни у одного из центурионов не было такого префекта.

— О, мальчик, ты будешь трибуном. Только теперь нам грозит другая опасность.

— Какая?

— Картимандуя может влюбиться в самого красивого центуриона римской армии.

— Тогда это будет самая безответная любовь царицы, — улыбнулась Актис.

Во время этой беседы они не прекращали обнимать, целовать и ласкать друг друга. И если только что Клодий одевал на Актис одежды центуриона, то теперь он наоборот снимал их.

Пусть солдатская постель жестка. Когда любишь, она становится мягче пуха. Супруги наслаждались друг другом почти всю ночь, испытали такое блаженство, какого ещё не достигали ни разу за всё время, что уже были вдвоём. Они восторженно смотрели друг на друга, поражённые, что такое могло случиться. Любовь просто сжигала их.

Усталости от бессонной ночи не было, и когда заиграла по утру труба, и лагерь ожил и наполнился шумом, Клодий уже готов был к предстоящему дню. Рядом с ним неотлучно находился молоденький центурион, которого Клавдий Публий Вителий осмотрел с досадой, которую даже не смог скрыть.

Утро началось тревожно. Разведчики галлы и дозорные донесли, что всю ночь вокруг лагеря шло непонятное движение. Варвары крутились неподалёку, и их всадники появлялись то здесь, то там. На близкое расстояние они не приближались.

Клодия мало встревожили эти сообщения, зато Вителий разволновался и сказал префекту седьмой когорты, что немедленно надо добраться до Эбурака.

— Четыре часа пути, — говорил он. — Зачем мы остановились на ночь? Сейчас бы были на месте назначения, и Кубон поил нас фалернским.

— Откуда там у него фалернское? — возразил Эллиан. — Идти ночью по малознакомой местности, которая как муравейник кишит враждебными варварами, не очень мудрый поступок. Зачем повторять ошибки Вара? Я не очень-то доверяю нашим проводникам. Днём они нас никуда не заведут, а ночью возможна любая неожиданность.

— Наверно ты прав, — согласился Вителий. — Но чем быстрее мы будем в Эбураке, тем спокойнее я буду себя чувствовать.

— Будем каждый при своих людях, — сказал Клодий. — Пятьдесят конников будут ехать перед моей когортой, пятьдесят — перед твоей. Столько же будут нас замыкать, а сто закрывать фланги. В разведку пошлём пятьдесят галлов, а испанцы будут контролировать тыл. Всё будет в порядке. Твоя когорта пойдёт второй.

Вителий вышел из палатки Клодия.

Через полчаса после этого разговора, точно в таком же порядке, который описал Клодий, римляне тронулись в путь. Они шли быстрым боевым шагом, сопровождаемые тремя сотнями конницы. Тысяча отборных легионеров, и такая конница — это была внушительная сила, и в любой другой провинции никто бы и не помыслил напасть на этот отряд. Но здесь в Британии, только что покорённой, да и то не до конца, можно было ожидать всего. Поэтому все были настороже.

И даже Актис передалась общая напряженность, так не сравнимая со вчерашней беспечностью. Она даже не обращалась с разговорами к мужу, ехала молча на своей лошадке, изредка постукивая её по бокам ножками, обутыми в солдатские сапоги.

Прошло наверно минут сорок, когда вдруг прискакал назад отряд галлов, который должен всегда находиться на расстоянии в пять полетов стрелы. Все от рядовых до префектов поняли, что случилось нечто весьма важное.