— Почему ты дал мне такое медлительное существо? Она же идёт, как не доенная коза.

Клодий захохотал. Страх, неизвестно откуда взявшийся, страх, при встрече с местом, где жила Вирка, исчез. Он улыбнулся Актис и, подъехав в ней, потрепал у её лошади гриву.

— Хоть она не скора в беге, но достаточно рассудительна. Зачем же ей утруждать себя и стирать свои копыта в бешеной гонке?

Теперь уж Актис звонко рассмеялась. Её глаза весело засветились.

Она нежно глядела на мужа, не в силах сдержаться, чтобы не броситься ему на грудь. Клодий забыл всё на свете, лишь только начал беседу с Актис. Время для них летело незаметно. Легионеры, видя, что их командир непринужденно и беззаботно беседует со своей женой, реагировали на это по-разному. Бывалые солдаты, которым вот-вот подходил к концу срок службы, усмехались втихомолку, а молодые воины с жадностью взирали на молодую влюблённую пару, то и дело толкая друг друга и показывая на Клодия и Актис.

К вечеру, пройдя треть пути в Эбурак, отряд сделал привал, расположившись лагерем на широком зеленом лугу. Место было выбрано удачно. И лес рядом, и ручей недалеко. Место, где остановились римляне, ранее было спорной территорией, и поэтому за эту землю постоянно шла борьба между племенами. Казалось бы, и немного здесь земли, но уж очень плодородна была эта равнина. Но, после того как римляне разрешили спор довольно просто, — пусть племена пользуются этой территорией поочерёдно в течение года, — междоусобица прекратилась сама собой.

Теперь земля принадлежала племени эбуранов. Хотя это племя было малочисленным, попавшим под власть бригантов, тем не менее, притязания других варваров на эту территорию пресекались беспощадно.

Считается, что от имени эбуранов и появилось название резиденции Картимандуи — Эбурак.

Ночь прошла спокойно. И опять в поход.

По обе стороны дороги тянулись варварские поля. Земледельцы, подгоняя быков, рыхлили землю плугом. Участки напоминали шахматную доску, ибо для того, чтобы как следует вспахать землю, приходилось несколько раз прогнать из конца в конец животных. Прошёл борозду раз, другой, но этого было недостаточно. Нужно было ещё пройти плугом вспаханную землю поперёк. Крестьяне, устало оттирая пот со лба, прислонив ладони ко лбу вглядывались в римский отряд. Какие мысли беспокоили пахарей, собиравших крохотный урожай со своей земли, часть которого потом отдавалась на римские склады? Неизвестно.

Римляне же, те, которые ещё недавно сами ходили за плугом, погружались в свои воспоминания…

В воздухе потянуло гарью. Запах пожара ощущался всё ближе и ближе и, поднявшись на холм, римляне увидели сожжённое селение.

Кто сжёг это селение? Природа или люди? Если люди, то сами бриганты вследствие неосторожного обращения с огнём или из мести друг к другу, или же это сделали их завоеватели и поработители — римляне?

Судя по тому, с какой ненавистью смотрели на легионеров Клодия варвары, вероятнее всего, что именно римляне сожгли это селение.

Что ж, таковы законы войны. Легионеры шли по пыльной ухабистой дороге (ведь только через сто лет, не раньше в Британии начнут строить дороги по римскому образцу), пропахшей гарью от сгоревшего селения и даже внимания не обращали на чёрные останки хижин, и покрытую золой землю.

Клодия совершенно не тронула эта картина. Бывалый солдат, он видел и не такое. Зато Актис разволновалась и сразу стала приставать с расспросами к мужу. Эллиан отвечал неохотно. Но всё-таки рассказал девушке о том, что если в каких-либо селениях завоеванной провинции причиняется какой-либо вред римским гражданам, или хуже того насилие, то всё селение безжалостно уничтожается, а окружающее его поля засыпают солью.

— А люди? — широко раскрыв глаза от изумления, спросила Актис.

— Что люди?

— Ну, люди, которые жили, что сталось с ними?

— Трудно сказать, — задумался Клодий. — Чаще всего люди знают, что их ожидает, и поэтому огонь пожирает уже покинутые дома, — если же нет, если же они осмеливаются бросить вызов Риму, и не бегут, то…

Клодий, не глядя на Актис, секунду помолчал, затем закончил:

— Пощады никому не бывает.

Увидев, как побледнела Актис, он поспешил успокоить её:

— Иногда всех продают в рабство.

После этого они долго ехали молча. Но погода была изумительно хороша.

Сгоревшая деревня осталась позади, серые не цветущие поля тоже. И настроение Актис снова улучшилось. Она постаралась прогнать все самые дурные мысли, и это ей удалось.

Римляне шли по ровной долине, где чуть ли не до горизонта расстелились вересковые поля.

— Когда кончится эта долина, — сказал Клодий, — мы перейдём речку, которую варвары называют Ома, на латыни это означает чёрные глаза. За этой речкой начинаются владения бригантов. Ещё дальше их столица Эбурак. Туда мы и направляемся, чтобы защитить царицу Картимандую от гнева мужа.

— Венуция? — спросила Актис.

— Да. А откуда знаешь? — удивился Клодий.

— Боудикка рассказала мне про них.

— Видимо ты очень понравилась Боудикке, — улыбнулся Клодий. — Она хорошая женщина, и на земле иценов у римлян никогда не будет проблем.

— Я тоже в этом уверена.

— Вот как, — улыбнулся префект, — а сказала ли тебе Боудикка, что Картимандуя терпеть не может молодых и привлекательных девушек. Что она ревнива, как кошка?

— Нет! — ответила пораженная Актис.

— Да, она озвереет, когда увидит тебя! — расхохотался Клодий. — Ведь рядом с тобой она будет выглядеть старой уродливой колдуньей.

Внезапно Клодий перестал смеяться и сразу стал серьезным.

— Зря я взял тебя с собой в эту поездку, — вдруг неожиданно заявил он.

— Почему?

— Не знаю. Но что-то мне перестало это нравиться. Ведь это же не прогулка. А царица действительно такая, как я о ней рассказал. О, боги! Как бы она, позавидовав твоей красоте, не захотела извести тебя ядами. В Британии каждая женщина Лакуста.

Клодий совсем помрачнел.

— Что же делать? — сокрушённо спросила Актис.

— Не знаю.

Некоторое время они ехали молча. Затем Клодий улыбнулся и хитро взглянул на жену.

— Кажется, я нашёл выход, — сказал он.

— Какой?

— Пока не скажу. Это будет для тебя приятной неожиданностью.

У Актис даже порозовел кончик носа от любопытства.

— Ну, скажи, что ты такое придумал! — тоном капризного ребёнка протянула она.

Но Клодий был неумолим.

— Всё узнаешь, — улыбаясь, говорил он. — Только немного наберись терпения.

Терпения у Актис было совсем мало, и поэтому она сразу надулась.

Вскоре вересковая долина кончилась и зеркальной лентой перед римлянами расстелилась Ома. На другом её берегу уже было очень много деревьев. Даже целые рощицы купали корни своих деревьев в воде этой небольшой реки, вода которой была настолько спокойной и гладкой, что течения не было видно, а брошенная в воду щепка полчаса могла оставаться на месте.

Вторая и седьмая когорта остановилась у реки. Союзники галлы стали поить лошадей, а испанцы и германцы вспомогательных отрядов тут же без приказаний стали расставлять сторожевые посты. Вителий подъехал к Клодию. Он был хмур и недоброжелательно смотрел на Актис. Префекты стали обсуждать сразу