богачи все настаивали, — «Веди, Август, легионы, захвати Британию». Два раза собирался предпринять поход на остров император, но природная осторожность взяла свое, — много лет потребуется, чтобы подчинить племена, населявшие туманный Альбион, всякое может случиться… Нет! Довольствуйся тем, что есть! И поход в Британию не состоялся. Император Тиберий, пасынок Августа соблюдал предначертания приемного отца. Империи не нужны новые войны! Удержать бы то, что есть. Британцы так и не увидели в годы правления Тиберия на своей земле походных шеренг римских легионеров.

Калигула, Сапожок, ласкающее слух имя! Что имя! Ты скажи, что у него за душой! Император, сменивший Тиберия, был сумасбродного нрава. «Я велик и подобен богу, — говорил он своим приближенным. — Вы сказали, что Британия все еще не покорена? Не может быть! Шлите гонцов, пусть ожидают меня с войском. Я завоюю эту страну!»

Император дал слово, и поход состоялся. Но поход ли это был? Калигула — любитель забав, провел великолепный маскарад. Передовые когорты дошли до Океана, но там и остановились. Богатой добычей оказались морские раковины, собранные легионерами на берегу, да Админий — сын британского Кинобелина, изгнанный отцом за покушение на его жизнь. Эх! Зачем ты, Админий, поднял руку на отца? Дожидался бы спокойно своего часа. Британия страна храбрых варваров, ты пока ещё свободна.

Настал сорок третий год. У власти император Клавдий. Шестнадцать дней и южная часть Британии завоевана. За шестнадцать дней, без единого боя и пролитой крови — варвары подчинились римскому могуществу. Блестящий поход и выдающийся триумф. Но Клавдий разжег огонь ненависти у тех племен, которых испугала возможность утраты свободы и независимости. Британцы сдаваться добровольно не намерены.

И вот, когда «Форсалия» и другие корабли приближаются к Лондинию в Британии неспокойно. Гейдумны, грудии, леваки, плеумоксии — эти племена, боровшиеся еще с Юлием Цезарем, где они? Где адуатаки, нервии, эбуроны? Они либо покорены и уничтожены, либо влачат жалкое существование, став союзниками римлян. Теперь два сильных племени — силуров и бригантов ведут борьбу с захватчиками. Только на них надежда избавиться от римского гнета…

Брошены якоря, пропета сигнальная песня трубачом, означавшая конец плаванию, и вот уже началась высадка пассажиров и разгрузка товаров на пристани Лондиния. Флотилию уже давно с нетерпением поджидали, привезена почта легионерам и ветеранам, доставлены новые чиновники вместо тех, кто отслужил свой срок, и тех, кто был замещен в должностных преступлениях, перетащены на берег восточные пряности — будет, что обменять у местных вождей и царьков, да и останется еще изнеженным римским сибаритам. Новичкам, вступившим первый раз на британскую землю, все здесь казалось диковинным. По перекинутым на берег сходням, придерживая Актис под руку, сошел с триемы Клодий. Его уже ждали несколько человек, чтобы сопровождать в походный лагерь, где предстояло нести службу префекту когорты. Вот и Касперий спешит, покинув актуарию, на которой он приплыл вместе с новобранцами и с теми, кто прислан сюда с других легионов.

Звучит команда, строятся в колонны легионеры. Путь до лагеря не близок.

Актис оглядывалась по сторонам. Движутся по ухабистой дороге повозки, груженые зерном. Коней понукают хмурые люди, везущие хлеб в римские государственные склады. Покоренные племена таким образом должны нести повинности римским властям. Урожай в этом году небогат, но что поделаешь. Чиновникам нет дела до того, что отдаешь последнюю меру пшеницы или ячменя. Им самим грозит смерть от меча, если не пошлешь в Рим, город всех городов, для пропитания караван с зерном. Не придет хлеб в урочный час, взбунтуется плебс. Поднимется на мятеж простонародье, да и рабы не останутся в стороне. И тогда подстерегает империю непоправимая беда…

Телеги замерли у государственных складов. Кони ржут от нетерпения, люди просто приходят в бешенство. Варвары негодуют. «Проклятые римляне! Сколько же можно от вас претерпевать издевательства?» Зреет среди покоренных племен недовольство. Вот-вот повернут они свое оружие против своих поработителей.

Актис смотрит на диковинную страну и удивляется: что за люди здесь живут. Вроде бы и дикари, а внешностью не уступают самым красивым мужчинам Рима. Высокорослые варвары с крепкими и стройными телами, как они могли подчиниться и теперь лобызать холеные руки чиновников и всевозможных римских дельцов? Русые волосы их длинны. Глаза манят за собой. Бритты бороду не отращивают, отпускают лишь усы, придающие лицу привлекательность. Теперь на их земле другие хозяева. Они лишь слуги, псы в услужении. Но смирение британцев обманчиво. Ведь еще недавно у них были свои авторитеты. Где они теперь? Убиты римлянами или же встали на их сторону. Еще недавно их угнетала лишь племенная знать, а прошелся римский сапог по их полям и посевам и попали они под двойное ярмо. Британцы не забыли прежней свободы, рвет сердце на части мечта об утраченной воле. Пока они сносят обиды, но терпение их не бесконечно.

— Как дела, воины? — спросил Клодий легионеров, прибывших встретить своего офицера.

— С твоего отъезда, командир, много воды утекло. Как говорится, живем потом и кровью, — ответил один из солдат, на загорелом лице которого у правого глаза зарубцевался шрам.

— Что, опять у варваров неспокойно?

— Не так уж, чтобы… Но все равно хлопот хватает. Легат даже приказал переправить легион в Линд. Клодий в изумлении вскинул брови.

— А прежняя колония. Она что, разрушена?

— Хвала богам, что такое бедствие обошло нас стороной. Да ниспошлет Юпитер нам удачу в делах, — легионер взглянул на небо, и со вздохом продолжал, — нет, командир. Линд невредим. В мерах безопасности Авл Дидий, чтобы защитить римских граждан от неожиданного вторжения бригантов, передвинул некоторые войска на север, и теперь мы служим в самом гнезде дикарей, совсем рядом с землей бригантов.

— Сколько дней пути до лагеря?

— Если до Линда добираешься отсюда за семь дней, то от него до лагеря, где мы сейчас вынуждены служить, ещё полдня пути.

Центурион, тот, что был сотрапезником Клодия в Гезориаке, весело сказал:

— Это что! Мы в Мезии и не такие расстояния преодолевали. Дорога не такая дальняя. Наверняка, мы будем делать остановку в каком-нибудь городке. Верно я говорю?

Легионер со шрамом смерил взглядом с головы до пят Касперия и сказал:

— Отдых будет в пути, ты прав в этом, незнакомец. Но дорога не так легка, как ты считаешь. Видимо сам главный бог варваров создает путникам одно за другим испытания. И мы, добираясь сюда, потеряли троих своих товарищей. Не нашли даже их тела.

Актис вздрогнула, но волнения ее никто не заметил. Касперий же не обратил на эти слова внимания, отошел от собеседников и побрел к другим солдатам.

К Клодию и Актис подвели лошадь. Пора было отправляться в путь. Когда Клодий увидел, что его жене не справиться одной, он подсадил её на своего жеребца, а потом и сам вскочил в седло впереди жены. На всех коней не хватало, и поэтому остальным новобранцам предстоял не легкий путь ходом. Авось, им повезет, и интенданты в других городах предоставят новым воинам из своих загонов новых лошадей.

Один из варваров, вскочив на низкорослую лошадь, вдруг резво поскакал по дороге, уводящей на север. Римляне последовали за ним. Актис, обняв Клодия и прижавшись к его спине, уже ни на что не обращала внимания. Она прикрыла глаза и убаюканная мерной поступью жеребца, предалась своим мечтам.

Они проехали по улицам Лондиния, провожаемые любопытными взглядами жителей города. В диковинку было, чтобы так, верхом на лошади ехала жена молодого офицера. Что это супруга, ни у кого не вызывало сомнения. Роскошное одеяние, которое носили богатые и знатные женщины, говорило об этом. Обычно жены римских патрициев следуют в закрытых носилках, не показываясь публике. А эта так не похожа на них. Всадников было чуть более двухсот человек, и вскоре они уже оставили Лондиний позади себя. Когорта новобранцев медленной поступью двигалась им вслед.