А горы все выше, а горы все круче, а горы уходят под самые тучи! Откуда это? Не помню. Высота такая, что память работает отвратительно. Так, какие-то невнятные куски, обрывки воспоминаний. Кажется, я даже забыл, как меня зовут. Ах да, вспомнил, я же Адал Атрейосс, герцог и этот, как его, президент пятой квинтсекции триста двадцать седьмого сектора. Супермужчина. Крутой Пришелец! Только сейчас вся моя крутизна куда-то бесследно исчезла. Остался только первобытный животный страх. Если эти летающие ведьмы меня уронят, то будь я хоть тысячу раз инопланетянин, останется от меня только мокрое место.

Но дальше началось вообще что-то невообразимое. Откуда-то сбоку послышалось пронзительное карканье и громкое хлопанье крыльев, и наш курс пересекли еще пять гарпий.

– Эй, Пенелопа! – закричала одна из них хриплым, как у вороны голосом. – Можно поздравить тебя с добычей?

– Ты свой глаз на моего петушка не ложи! – прокаркала в ответ моя гарпия.

Господи! Неужели и тут то же самое? Не надо! Прошу вас! Не надо. Эта курица с женской головой, что тоже хочет, чтобы я с ней что-то имел? Надеюсь, они имеют в виду не секс? С какой стороны к ним подходить-то? Это уже не зоофилия, это уже орнитофилия получается. Нет, тогда уж лучше вернуться к Флоре. Хотя, нет. Она меня уже не любит. Променяла на мужика с конским низом. Вряд ли после этого она уже сможет иметь дело с обыкновенным парнем. В этом мире все извращенцы!

– Не жадничай, Пенелопа! – опять закаркали гарпии. – Нам тоже хочется отведать свежей человеченки.

Ни фига себе! Так они что же, нас съесть хотят? А что, секс отменяется?

– Эй, а собственно говоря, куда мы летим? – завопил я. – Лично мне надо в Израиль, и если вы будете так любезны, и отвезете меня туда, буду очень обязан.

– Я несу тебя в свое гнездо, – ответила гарпия Пенелопа. – Если конечно мои подружки дадут нам долететь.

Подружки Пенелопы явно были настроены по-боевому. Они выстроились в клин и молнией набросились на нас. Визжали они при этом как пожарные сирены. Нет, как идущие на таран мессершмидты! У меня даже уши заложило. Но потом начался настоящий кошмар, потому что они схватились за меня со всех сторон и стали тянуть.

– Мама! – закричал я.

– Наташа! – закричал где-то рядом Диоген.

Спрашивается, кто из нас по-настоящему любит Наташу Серебрякову? Я или он? Получается, он. Ну, Купидон, погоди!..

Да, еще неизвестно, дождется ли кого-нибудь из нас Наташа. Гарпии устроили в небе самый настоящий бой. Они громко вопили и дрались друг с другом за право обладания нами.

Кошмар! Так жестоко даже отпетые уголовники не машутся! Они по-настоящему били друг друга по морде, с хрустом разбивали носы (понятно теперь, откуда у них такие кавказские профили!), сшибались, так что вокруг только перья летели. Перья и куски нашей одежды. Что, думаете, нам с Диогеном приходилось только наблюдать? Фигушки! Это вам не кинотеатр со стереозвуком. Все пришлось испытать на собственной шкуре. Я пару раз словил по физиономии, несчетное количество ударов по ребрам, а уж царапин и ссадин и вовсе не счесть. Когти на ногах у гарпий словно ножи. Запросто могут вырвать из груди сердце. В первые же минуты Пенелопа потеряла меня, и я оказался в руках и лапах Маргариты. Потом у Сусанны, и, наконец мною овладела Леопольдина, самая крупная из гарпий. Это была по-настоящему громадная гарпия. Динозавр! Почему? Да потому что одной рукой она схватила под мышку меня, в то время как под другой мышкой у нее уже болтался отнятый у кого-то Диоген. Она появилась неожиданно и самой последней, но рядом с остальными истребителями это был тяжелый бомбардировщик СУ-36. Она с легкостью разметала Пенелопу и ее неудачливых конкуренток и полетела, куда мы уже понять не могли. От страшной болтанки и всего пережитого я уже ничего не понимал. И вообще меня так укачало, что я даже про боль забыл, так было плохо. Мне хотелось только одного – лечь и тихо умереть.

Позади нас летели обиженные гарпии и пытались договориться с Леопольдиной.

– Ты, ублюдина! – надрывалась Пенелопа. – Сейчас же отдай мою добычу. Или, когда тебя не будет, я из твоего гнезда все яйца повыкидываю!

Леопольдина презрительно отмалчивалась.

– Ну, дай хотя бы заднюю ногу! Или руку!

Диогена вырвало, и его красная после вина блевотина упала на Сусанну, которая как раз летела под нами.

– Этот толстяк принадлежал мне! – зарыдала Сусанна. – Могу я хотя бы рассчитывать на потроха? Леопольдина, милочка! Я всегда делилась с тобой. Обещаю искать у тебя блох в перьях всю зиму!

– Так нечестно! – каркали остальные гарпии, всякие Маргариты, Арестиды и Парминии. – Оставьте нам хотя бы по стакану крови.

Диогена вырвало снова.

– Леопольдина, милочка! – завопил я. – Не слушай их. – Мы будем принадлежать только тебе.

– Это я и без тебя знаю! – спокойно ответил наш птеродактиль.

Еще через минуту она приземлилась и сбросила нас в свое заваленное снегом гнездо. Остальные гарпии еще несколько минут каркали, но потом увидели, что с Леопольдиной им не договориться, и улетели прочь. Леопольдина сложила крылья и прошлась по каменному выступу, на котором находилось гнездо. Критически нас рассматривала. Мы ее.

Что делается? Я еще до сих пор не успел привыкнуть к виду кентавра, а сейчас передо мной важно, как