Балтиморе. «Но мы друг другу никогда не симпатизировали, и не без оснований: Бенни всегда был лишь чуть-чуть общительнее устрицы, не более».

Они вновь встретились с Норманом, который сообщил им, что его клиенты — с ними посоветовались — действительно согласились предоставить опцион сроком на три месяца. Для вида немного поторговались, поскольку Норман пытался добиться десятипроцентного платежа вместо пятипроцентного. Но было очевидно, что он сам не верит в это.

Через полчаса они вышли из здания и вернулись на Пайн-стрит, 18, к дому напротив банка «Хант Манхэттен».

— У меня здесь встреча, — сказал Реб, — с мистером Дэвидом Феллоузом. Ровно в час.

Реб и Диего продефилировали через мрачные, торжественные залы, где уже толпились кучки посетителей. «У нас вид водопроводчиков, пришедших чинить туалет, — думал про себя Диего, пока они преодолевали одну преграду за другой. — Хотя бы он выбросил эту проклятую сумку!» Целый строй секретарей словно процедил их через себя, разрешив им пройти. Наконец они оказались лицом к лицу с Дэвидом Феллоузом.

— Даю вам десять минут, — бросил Феллоуз. — И лишь потому, что эта скотина Хазендорф слишком настаивал.

«Скотина» была здесь же и чувствовала себя неуютно.

— Все очень просто, — начал Реб. — В данный момент мы переживаем период бурного роста, все указывает на то, что он будет продолжаться и даже убыстряться. Никто не может извлечь из этого большей выгоды, чем банки. Вы возглавляете… о, простите, являетесь членом административного совета одного из крупнейших банков в мире. В этом качестве вы процветаете. Но и у вас есть проблема: все ваши отделы сейчас разбросаны по восьми зданиям, отдельные из которых, что ни говори, находятся довольно далеко. Вы думаете о том, как их объединить…

— Откуда вы взяли эту идею?

«Оттуда, где продают сандвичи и содовую твоим мелким сошкам», — ответил ему про себя Диего Хаас, которого уже распирал первый гомерический приступ смеха. Диего переживал период эйфории, и эта операция Реба, о цели которой он пока смутно догадывался, буквально очаровывала, восхищала Диего.

— Вы думаете о том, как объединить все отделы. А в вашем совете самым пылким защитником этого являетесь вы, — продолжал Реб своим вкрадчивым голосом. — И подобное объединение вы намереваетесь осуществить в «мидтауне» Манхэттена[38]. Другие банки, кстати, тоже подумывают об этом, но им по значительности не сравниться с вашим. Никто не желает первым сдвинуться с места и пойти на риск остаться в одиночестве в километрах отсюда. Вот в чем дилемма. Потому что переехать с Уолл-Стрит на 5-ю авеню или в Мэдисон — значит вызвать паралич в «мидтауне», а в «даунтауне» — стремительное падение всех инвестиций в недвижимость. Включая и ваши инвестиции. В квартале вам принадлежат семь больших зданий. Стоимостью тридцать миллионов долларов.

— Сорок, — уточнил Феллоуз, загадочно улыбаясь.

— Тридцать пять, — автоматически уточнил Реб. И улыбнулся в ответ.

— Вы ужасно меня забавляете — признался Феллоуз.

— Вы еще увидите, что я собой представляю, узнав меня поближе. У вас нет другого выбора: необходимо собрать все ваши службы в одном здании.

— Которое располагается где?

— Нигде. Его пока нет. Но вы его построите. Это обойдется в сто миллионов долларов.

— Зачем строить одно здание за такую сумму? — спросил Феллоуз, продолжая улыбаться. — Постройте мне дюжину. И где же я его построю?

— Посмотрите во второе окно, слева от вас. На ту сторону улицы. Вниз.

Феллоуз чуть было не вскочил. Но он даже не шевельнулся. Его глаза прищурились:

— Мне отлично известен этот участок. Один из моих заместителей в ближайшее время должен навести о нем справки.

— Не стоит труда.

— Участок куплен?

— Да.

— Вами?

— Да, куплен мной, — подтвердил Реб. — И я перепродаю его вам за восемь миллионов долларов. Сегодня же. Today is the day [Today is the day (англ) — здесь: сегодня или никогда.].

На этот раз Феллоуз встал. Прошелся по кабинету. Тем не менее он не подошел ко второму окну слева, откуда мог видеть пустырь. Но ему явно очень хотелось посмотреть.

— Я понимаю, — опередил его Реб. — Вы мне скажете, что другие банки могут уехать с Уолл-Стрит, и вы боитесь остаться здесь в одиночестве. Это действительно было бы глупо. Но они ни за что отсюда не уедут.

— Почему?

— Потому что остаетесь вы. И еще по одной, не менее важной, причине: почти все банки сталкиваются с теми же проблемами, что и вы, — теснотой нынешних помещений.

— И вы скупили участки, чтобы предложить их каждому банку?

— В этом не было необходимости. Ваш банк — самый крупный на Восточном побережье Соединенных Штатов. Другие нуждаются в площади меньше, чем вы. Предположим, я продаю это здание по Пайн-стрит, 18, где мы с вами находимся, какому-нибудь другому банку…