Он поставил их в ряд перед кабиной, стальная обшивка которой начала слегка краснеть. Диего Хаас больше не решался заглянуть в окошечко.
— Восемь подсвечников, восемь огней, — сказал Климрод. — По две на каждого члена моей семьи…
Поставив свечи, он одну за другой зажег их. Глаза Штейра, смотрящие в окошечко, — лицо его словно расплавилось от боли, — казалось, тоже вспыхнули. Диего почудилось, что Штейру хотелось что-то сказать. Климрод сделал еше шаг назад и начал что-то читать нараспев на языке, который Диего Хаас сперва не мог определить. Когда он кончил чтение, над желтым пламенем свечей, под раскалившейся докрасна кабиной, возникла пустота. Лифт шел вверх; его стальная обшивка раскалялась все больше и больше. Диего Хаас, охваченный дрожью ужаса, опустил голову.
— Встаньте, пожалуйста. Оба.
Приказ был отдан по-испански.
Он велел им спускаться вниз по первому, короткому пролету, потом — по прямой лестнице. Они уже были посередине лестницы, когда их заметил шофер-колумбиец.
Две пули, пущенные Ребом Климродом, прошли слишком высоко над головой мужчины, который тем не менее не пожелал служить мишенью и скрылся в проеме наружной двери.
— Сюда.
Они попали в квартиру сторожа.
— Зайдите сюда, пожалуйста, — приказал Климрод сторожу. После чего, повернув ключ, запер дверь стенного шкафа. Зато Диего Хааса толкнул вперед. Они подошли к другой двери, от которой у Климрода был ключ, оказались на улочке, где стоял «фольксваген».
— Сядьте за руль, пожалуйста. Моя рука будет мне мешать. Надеюсь, что вы умеете водить машину.
Позади них раздался топот бегущих ног: это бежал шофер. Одна из пуль пробила зеркало заднего обзора и рикошетом задела правое крыло. Климрод пару раз выстрелил в ответ, вероятно, не желая поражать цель.
— Поезжайте, прошу вас.
Пули еще раза два царапнули кузов, но Хаас, развернувшись на полной скорости, вывел машину из-под обстрела. Очень быстро они выехали на авенида Каракас. Хаас спросил:
— И куда мы едем?
— В аэропорт.
— Шофер сообщит в полицию. А сеньор Штейр имел здесь очень могущественных друзей.
— В аэропорт!
— Прямо волку в пасть, — возразил Диего.
Он начал приходить в себя, вновь обретать всю свою бойкость, хотя еще и чувствовал ужас той сцены, свидетелем которой ему довелось стать. Он спросил:
— Что такое вы читали перед свечами?
— Кадиш — еврейскую заупокойную молитву.
— Значит, вы еврей?
— Теперь нет, но некоторое время был им, — ответил Климрод…
...и вдруг закричал: «С-Т-0-Й-Т-Е!»
«Фольксваген» выезжал на просторную эспланаду, и ему наперерез мчались две машины из военной полиции.
— Разворачивайтесь. Скорее, прошу вас.
— Зовите меня Нуволари, — попросил Диего.
И он сделал такой бешеный разворот, словно от этого зависела его жизнь. 'Конечно, от этого она и зависит, Д тройной ты дурак! Если этот верзила с тихим, наводящим ужас голосом и светлыми глазами сам не убьет тебя, то policia militar[27] непременно начинит тебя свинцом, они стреляют по всему, что движется…' Он на полной скорости понесся в сторону ипподрома Техо. Он переживал самые волнующие минуты в своей жизни.
Ибо и справа, и слева, и сзади внезапно появлялись другие машины, а Диего, увлекшись этой игрой, с необъяснимой легкостью делал все возможное, чтобы оторваться от них, ценой какой-то исступленной гонки…
...вплоть до той секунды, когда по приказу Климрода ему пришлось нажать на все тормоза. Он даже не успел понять («Все готово, не волнуйтесь», — сказал ему Климрод своим тихим голосом), как оказался за рулем грузовика и уже мчался на запад, встречая по пути полицейские машины, преследующие «фольксваген»…
Спустя совсем немного времени дорога головокружительно пошла вниз, превратившись в непролазно грязную тропу, которую с трудом можно было разглядеть сквозь серую пелену лившего как из ведра дождя; на каждом повороте фары выхватывали из темноты то стену заросшей лесом скалы, то пугающую пустоту пропасти. По крайней мере десяток раз, неуклюже нажав на тормоза, Диего Хаас чувствовал, что грузовик, увлекаемый чудовищной силой инерции, начинает скользить по желтой грязи прямо к бездне. И всякий раз благодаря чистому чуду ему удавалось не потерять управление. «Я не смогу остановиться, даже если захочу. Это последнее падение, Диегуито!»
Лишь после нескольких часов этого безумного спуска вдруг возникло какое-то подобие маленькой площадки. Хаас резко крутанул руль, привстав, нажал на тормоз, что не помешало грузовику крепко врезаться в скалу.
