настроении, что случалось с ним чрезвычайно редко.
Таррас спросил у Реба, следует ли ему сообщать Сеттиньязу о существовании специальной группы на Мэдисон-авеню. Реб ответил определенно: «Пока, пожалуй, не надо. Я же вам сказал, что еще не принял решения. А значит, и сам не знаю, как будут развиваться события. Так зачем же зря беспокоить его, рассказывая о том, что может и не произойдет?»
— Я слишком быстро старею в Мэне, — ответил Таррас Сеттиньязу, страдая оттого, что опять, по указанию Реба, ему придется лгать. Да еще кому — Дэвиду!
В этот момент зазвонил телефон. Сеттиньяз снял трубку, послушал, явно удивился. Затем положил трубку на рычаг.
— Кажется, Джетро снова начал следить за каждым нашим шагом, — с горечью сказал он. — Джордж, меня только что предупредили, что через четыре минуты Реб свяжется с нами по радио. Ему нужно поговорить, но только с вами. И больше ни с кем.
Таррас отчаянно искал, что сказать, но так и не нашел. «Пойдемте», — сказал ему Сеттиньяз. Прямо в кабинете, за самой обычной с виду дверью, запертой специальным ключом, оказался маленький лифт. Таррас и Сеттиньяз вошли в него. Помимо кабинета, лифт мог доставить пассажира в два места: в комнату, находившуюся, видимо, в информационном отсеке, двумя этажами ниже, и на самый верх, в помещение, похожее на квартиру. Только пустую.
— Здесь, — сказал Сеттиньяз.
Он пропустил Тарраса в зал, забитый аппаратурой и явно звуконепроницаемый.
— Когда зажжется вот эта красная лампочка, опустите рычаг. Реб будет на связи. Говорите в микрофон. Когда закончите разговор, поднимите рычаг. Чтобы выйти отсюда, можете снова воспользоваться лифтом: здесь все закодировано, и вы не попадете никуда, кроме моего кабинета. Но если захотите уйти, не повидавшись со мной, можете выйти через дверь на лестничную площадку. Не трудитесь закрывать ее, она сама закроется, внешние ручки и замки — бутафория. Дверь открывается только изнутри или с помощью электронных сигналов, которые, я думаю, вас не интересуют. Я ухожу, потому что он хочет говорить только с вами.
— Дэвид, что-то произошло?
— Осталось семьдесят секунд до начала разговора. Сеттиньяз ушел, лицо его было необычно напряженным.
— Реб?
— Да, Джордж. Я вас слушаю.
«Он, наверное, сидит сейчас в своем огромном вертолете где-нибудь в джунглях или высоко над ними», — подумал Таррас. И начал излагать содержание беседы с Элиасом Вайцманом, затем подчеркнул, какую опасность представляет собой супруга последнего, вспыльчивая Этель.
Молчание.
— Реб!
— Я слышал, что вы сказали, Джордж, — прозвучал спокойный и далекий, во всех смыслах, голос.
— Хорошо, я займусь Этель и Элиасом.
— Время не терпит.
— Знаю. Спасибо за звонок. Таррас помешкал, затем сказал:
— Что-то неладное происходит и с Дэвидом. Вы что, поссорились с ним?
— В некотором роде. К вам это не имеет отношения, Джордж, вы здесь ни при чем. Ни вы, ни то, что вы делаете. Кстати, вы много успели?
— Дело продвигается.
— Когда вы думаете закончить?
Сердце Джорджа Тарраса совершило опасный двойной прыжок: впервые с июня прошлого года Реб говорил о работе команды с Мэдисон-авеню как о проекте, которому однажды суждено увидеть свет.
— Через несколько месяцев, — ответил Таррас. — Шесть или семь.
— У вас еще есть время. По меньшей мере два года. Вы, конечно, учитываете в своем досье аспект «международного убежища» без различия рас, религий и политических убеждений?
— Это и было поводом для моей встречи с Элиасом. Как вы просили меня, я очень внимательно слежу за его и ее работой и за деятельностью их бригад. Это грандиозно, Реб.
Таррас подумал еще и добавил:
— Но я понимаю, что это не может служить оправданием…
Молчание. Затем Реб Климрод произнес ошеломляющую фразу, тем более неслыханную, что по ней можно было предположить, что в безупречной памяти Реба образовался непонятный провал:
— В таком случае, — сказал он, — вы знаете о них больше, чем я…
После этого потянулась долгая пауза, хотя ее и заполнило еле слышное урчание моторов громадины «Сикорского», летевшего на расстоянии восьми тысяч километров. И если бы не красная лампочка, указывающая на то, что связь продолжается, Таррас подумал бы, что она прервана. Но Реб сказал:
— Другая проблема — и я хотел бы, чтобы она нашла отражение в досье, — выживание бассейна Амазонки. Но это касается не только Бразилии и соседних государств. Амазонские джунгли — легкое планеты Земля, Джордж, практически единственное, других не осталось. Пусть часть вашей группы проработает тему в этом направлении, будьте добры. Нельзя ли придумать что-нибудь вроде того, что делается с полюсами» здесь уже почти найдены способы международного сотрудничества?
