– К начальнику твоему? Обязательно. Подожди секунду, ручку возьму и очки…

– Ничего, время есть, – сказал Гаврилин, – я сегодня все успею…

– Куда я их засунул? – Хозяин открыл ящик стола, задвинул его на место. Переставил тарелки.

– Давайте я сам напишу, своей рукой. Потом прочитаете, – Гаврилин усмехнулся. Как задрали все эти великие комбинаторы! Ведь понятно, что хочет получить Хозяин бумажку именно с его автографом, – На добрую память. Или лучше написать – на вечную?

– А это как хочешь.

– Если бы как я хотел, то вы бы все…

– Всех убьешь? Так что ли пообещал лабух? Всех?

– Страшно?

– Страшно. Некоторые из ребят ему действительно поверили.

Гаврилин пожал плечами, наклонившись над столом. Пусть верят. Он тоже сейчас в это верит. Хочет верить.

Гаврилин протянул листок Хозяину:

– Зовут его Григорий Николаевич. На меня можно не ссылаться. Он все равно поймет.

– Поймет. Для того он тебя и послал. Умный, видать, мужик, этот Григорий Николаевич! Бросил тебя к нам в клетку как кусок мяса волкам, чтобы мы перегрызлись.

– А вы и перегрызлись…

– Не без того.

– Я пошел?

– Сейчас. Хотел я тебе еще один вопрос задать, да только подумал, что ты все равно не знаешь. Или спросить?

– Только быстрее, мне сегодня выпала дальняя дорога.

Хозяин аккуратно спрятал листок с телефоном в карман, не торопясь уселся в кресло:

– По всем моим прикидкам выходит, что кого-то твой Григорий Николаевич посадил возле меня. Человечка своего ко мне пристроил. Очень уж ваш Солдат лихо веселился. И разборки наши семейные с Крабом кто-то ему очень подробно в уши донес. Как думаешь?

– Не знаю. Честно, не знаю. Даже не думал… – Гаврилин покачал головой, – хотя… Очень даже может быть. Очень даже.

И верно. Никак не выходит без засланного казачка. Никак. Зачем тогда все эти хитрости с Гаврилиным? Просто подбросить телефончик через него. Или нельзя? Ладно, нам не до того, нам бежать нужно. Гаврилин посмотрел в лицо Хозяина:

– Мне пора.

– Точно не знаешь? – переспросил Хозяин.

Гаврилин промолчал.

– Не знаешь… А если бы знал? Сказал бы?

– Крабу?

– Мне.

– Не знаю…

– Что это ты честный такой? Взял бы и соврал, мол, сказал бы я тебе все как на духу.

– Если бы меня обрабатывали как того музыканта в подвале – точно бы сказал. А в такой душевной атмосфере торга… Не знаю…

Гаврилин двинулся к двери кабинета.

– Кстати, о музыканте, – Хозяин голоса не повысил, но Гаврилин остановился не оборачиваясь, – о музыканте. Ты его зачем убил? Чтобы он тебя не сдал?

Гаврилин медленно обернулся к Хозяину. А может, ну его все на хер, мелькнула мысль, взять сейчас этого душевного старикана за морщинистую шею, придавить и выбросить в окно. Все равно ведь подыхать.

– Рот ему закрыл? – спросил Хозяин.

– Ты старый человек. Умный. Может быть даже мудрый. Подумай сам.

– Уже подумал.

– И?..

– Жалостливый ты, такие долго не живут.

Гаврилин шагнул к столу. Остановился. Медленно сунул руки в карманы спортивной куртки.

– Живут.

– Я старый человек. Умный. Может быть даже мудрый. Я поднялся снизу на самый верх. И я знаю, жалостливые подыхают первыми. Себя жалей. Своих детей жалей. Жизнь свою жалей. А остальных…