бедствия и разрушения». Я даже приказал жене остаться на корабле. Я боялся найти здесь мертвые тела, вы понимаете.

Он остановился перед каким–то люком, и Горбовский чуть не налетел на него. Валькенштейн, который немного отстал, догнал их и остановился рядом, насупившись.

― Абер здесь было пусто,― сказал Бадер.― Здесь было светло, очень чисто и совершенно пусто. Прошу вас, взгляните.― Он сделал плавный жест рукой.― Я склонен полагать, что здесь была диспетчерская Спутника.

Они протиснулись в помещение с куполообразным потолком и с низкой полукруглой стойкой посередине. Стены были ярко– желтые, матовые и светились изнутри. Горбовский потрогал стену. Она была гладкая и прохладная.

― Похоже на янтарь,― сказал он.― Попробуй, Марк.

Валькенштейн попробовал и кивнул.

— Все демонтировано,― сказал Бадер.― Но в стенах и переборках, а равно и в тороидальной оболочке Спутника остались скрытые пока от нас источники света. Я склонен полагать…

— Мы знаем,― быстро сказал Валькенштейн.

— Вот как? ― Бадер посмотрел на Горбовского.― Но что вы читали? Вы, Марк, и вы, Леонид.

— Мы читали серию ваших статей, Август,― сказал Горбовский.― «Искусственные спутники Владиславы».

Бадер наклонил голову.

― «Искусственные, неземного происхождения спутники планеты Владислава звезды ЕН 17»,― поправил он.― Да. В таком случае, разумеется, я могу не излагать вам свои соображения по поводу источников света.

Валькенштейн пошел вдоль стены, озираясь.

— Странный материал,― сказал он издали.― Металлопласт, наверное. Но я никогда не видел такого металлопласта.

— Это не металлопласт,― сказал Бадер.― Не забывайте, где вы находитесь. Вы, Марк, и вы, Леонид.

— Мы не забываем,― сказал Горбовский.― Мы бывали на Фобосе, и там действительно совсем другой материал.

Горбовский и Валькенштейн бывали на Фобосе. Это был спутник Марса, и долгое время его считали естественным спутником. Но он оказался четырехкилометровым тором, окутанным металлической противометеоритной сетью. Густая сеть была изъедена метеоритной коррозией и местами прорвана. Но сам спутник уцелел. Внешние люки его были открыты, и гигантский бублик был пуст точно так же, как этот. По изношенности противометеоритной сети подсчитали, что он был выведен на орбиту вокруг Марса по крайней мере десять миллионов лет назад.

— О Фобос! ― Бадер покачал головой.― Фобос ― это одно, Леонид. Владислава ― это отнюдь другое.

— Почему? ― осведомился Валькенштейн, подходя. Он думал иначе.

— Например, потому, что от Солнца и от Фобоса до Владиславы, где находимся сейчас мы, триста тысяч астрономических единиц.

— Мы покрыли это расстояние за полгода,― сердито сказал Валькенштейн.― Они могли сделать то же. И потом, спутники Владиславы и Фобос имеют много общего.

— Но это следует доказать,― сказал Бадер. Горбовский проговорил, лениво усмехаясь:

— Вот мы и попробуем доказать.

Некоторое время Бадер размышлял и затем изрек:

― Фобос и земные спутники тоже имеют много общего.

Это был ответ в стиле Бадера ― очень веско и на полметра мимо.

― Ну хорошо,― сказал Горбовский.― А что здесь есть еще, кроме этой диспетчерской?

— На этом Спутнике,― важно сказал Бадер,― имеются сто шестьдесят помещений размером от пятнадцати до пятисот квадратных метров. Мы можем осмотреть их все. Но они пусты.

— Раз они пусты,― сказал Валькенштейн,― нам лучше вернуться на «Тариэль».

Бадер поглядел на него и снова повернулся к Горбовскому.

— Мы называем этот спутник Владя. Как вам известно, у Владиславы есть еще один спутник, тоже искусственный и тоже неземного происхождения. Он меньше по размерам. Мы называем его Слава. Вы понимаете? Планета называется Владислава. Естественно назвать два ее спутника Владя и Слава. Не так ли?

— Да, конечно,― сказал Горбовский. Это изящное рассуждение было ему знакомо. Он слышал его в третий раз.― Это вы очень остроумно предложили, Август. Владя и Слава. Владислава. Прекрасно.

— У вас на Земле,― продолжал Бадер неторопливо,― эти спутники называют «Игрек– один» и «Игрек–два», соответственно ― Владя и Слава. Но мы, мы называем их иначе. Мы называем их Владя и Слава.

Он строго поглядел на Валькенштейна. Валькенштейн играл желваками на скулах. Насколько было известно Валькенштейну, «мы» ― это был сам Бадер, и только Бадер.

— Что же касается состава этого желтого материала, который отнюдь не является металлопластом и который я называю янтарин…

— Очень удачно,― вставил Валькенштейн.

— Да… Неплохо… То состав его пока неизвестен. Он остается тайной.

Наступило молчание. Горбовский рассеянно оглядывал помещение. Он пытался представить себе тех, кто строил этот спутник и потом работал здесь когда–то, очень давно. Это были другие люди. Они пришли в Солнечную систему и ушли, оставив возле Марса покинутые космические лаборатории и большой город вблизи северной полярной шапки. Спутники были пусты, и город был пуст ― остались только странные здания, на много этажей уходящие под почву. Затем ― или, может быть, до того ― они пришли в систему звезды ЕН 17, построили возле Владиславы два искусственных спутника и тоже ушли. И здесь, на Владиславе, тоже должен быть покинутый город. Почему и откуда они приходили? Почему и куда они ушли? Впрочем, ясно почему. Они, конечно, были великие исследователи. Десантники другого мира.

— Теперь,― сказал Бадер,― мы пойдем и осмотрим помещение, в котором я нашел предмет, названный мною условно пуговицей.

— Он и сейчас там? ― спросил Валькенштейн, оживившись.

— Кто он? ― спросил Бадер.

— Предмет.

— Пуговица,― веско сказал Бадер,― находится в настоящий момент на Земле в распоряжении Комиссии по изучению следов деятельности иного разума в космосе.

— А,― сказал Валькенштейн.― У Следопытов. Но я собирал материал по Владиславе, и мне не показали эту вашу пуговицу.

Бадер задрал подбородок.

― Я отправил ее с капитаном Антоном Быковым полтора локальных года назад.

С Быковым они разминулись в пути. Он должен был прибыть на Землю спустя семь месяцев после старта «Тариэля» к звезде ЕН17.

— Так,― сказал Горбовский.― Осмотр пуговицы, таким образом, откладывается.

— Но мы осмотрим помещение, где я ее нашел,― сказал Ба дер.― Не исключено, Леонид, что в гипотетическом городе на поверхности планеты Владислава вы обнаружите аналогичные предметы.

Он полез в люк. Валькенштейн сказал сквозь зубы:

— Надоел он мне, Леонид Андреевич…

— Надо терпеть,― сказал Горбовский.

До помещения, где Бадер нашел пуговицу, оказалось полкилометра. Бадер показал место, где