— Да, это ты приняла самое серьезное решение в своей жизни и ошиблась. Думаю, теперь ты уже понимаешь это.

«Ублюдок самодовольный, прекрати меня унижать!» — хотела крикнуть она, но слова почему-то застряли в горле.

Паром входил в Сауда-бей и оглушительно загудел, минуя ряды пришвартованных у южного берега греческих военных кораблей и маневрируя у каменных глыб причала.

На палубе появился Корриган, разговаривая с Софией. Вчера вечером в баре они прикинулись, что видят друг друга впервые, и разыграли сцену. Американец пустил в сторону девушки пару двусмысленных фраз, а она при всех влепила ему пощечину. Начало знакомства, возможно, не самое удачное для дела, ради которого они здесь, но зато убедительное для сборщиков апельсинов — такова жизнь, и чуть позже все вместе уже шутили и хохотали, рука Корригана спокойно похлопывала по обтянутой джинсами попке, и девушка не протестовала.

Мегги не слишком обрадовалась, увидев Софию. Она невзлюбила ее с первого взгляда и ощущала ответную неприязнь. Они всякий раз встречались, как злобные кошки, настороженно приглядываясь друг к другу, держа коготки наготове.

Мегги сначала не находила объяснения этой мгновенно вспыхнувшей инстинктивной антипатии, а потом вдруг поняла, что на самом деле они очень похожи. Всего несколько лет назад она была точно такой же, как София. Эта мысль больно задела ее.

Сборщики апельсинов выстроились в очередь на автобус, несколько человек направились к стоянке такси. Как бы случайно, они с Мойланом оказались за Корриганом и Софией и на глазах окружающих договорились ехать в одной машине.

Крит был совсем не похож на знакомое тысячам летних туристов место отдыха. Фонтаны в Сауде отключили до весны, большинство ресторанов и таверн закрыли, их владельцы разъехались, кто на фермы, кто на зимнее место работы в Афины. Оставалось лишь несколько жалких баров, предлагавших немногочисленные услуги, которые были по карману местным жителям.

Как обычно, рискуя собственной головой и жизнью своих пассажиров, шофер понесся к крупному рыболовецкому порту Ханья вдоль скалистых склонов, на которых виднелись заброшенные пустые отели и жилые кварталы.

Через двадцать минут они въезжали в деревушку Платания, состоящую из узкой прибрежной улочки с рядами сувенирных лавок и таверн по обеим сторонам. Когда полоску пляжа конфисковала индустрия отдыха, жители перебрались в старую деревню, насчитывающую кучку каменных домов высоко в горах.

Такси высадило их на площади, где женщина из газетного киоска указала на небольшой отель возле кондитерской. Устроиться можно было только там, но последние номера уже заняли сборщики апельсинов из прибывшей вчера партии.

Компания побрела в кафе «Неон», где еще не пристроившиеся работники собирались за крепким кофе и дешевым коньяком «Метакса», обсуждая свои проблемы. Через полчаса София уговорила одного из местных домовладельцев за немыслимую цену открыть для них две летние пляжные квартирки.

Пустая двухэтажная известняковая коробка с крышей, выкрашенной в оранжевый цвет, торчала среди множества себе подобных в зарослях кустарника между главной улицей и пляжем. Трудно было представить себе, как преобразится все вокруг летом в зелени бамбука и цветущих мимоз.

Один номер заняли Корриган и София. Мойлан открыл дверь во второй, и Мегги вдруг поняла, что они остаются наедине. Взглянула на скудную сосновую мебель, голые оштукатуренные стены, грубый холодный каменный пол, поежилась.

— Здесь что, отопления нет?

Мойлану дела до этого не было.

— Печурка на кухне. — Он протянул ей пачку драхм. — Пойди в лавку, купи еды. Это будет твоя забота, если сумеешь справиться. Много не трать, денег надолго не хватит.

Замерзшая и проголодавшаяся Мегги почувствовала себя глубоко несчастной.

— Просто смешно. Почему мы не можем вести себя, как туристы? Остановиться в приличном отеле?

— Может быть, ты заметила, — усмехнулся Мойлан, — что туристы сюда зимой не ездят. В отличие от сборщиков апельсинов.

— Кон, ты действительно думаешь, что я целыми днями буду собирать эти чертовы апельсины?

Он холодно взглянул на нее.

— Я думаю, что ты будешь делать то, что тебе говорят, если хочешь снова увидеть Макса и своего сына.

В ее глазах вспыхнул гнев.

— Зачем ты впутал нас с Максом в это дело?

— Это Макс предложил помогать иракцам, или он позабыл тебе доложить?

Она испытующе посмотрела на него, начиная верить. Ей казалось, что она совсем не знает Макса. Ее сбили с толку его необъяснимые поступки, больно ранила его ложь. Она запуталась, обманулась, отчаялась.

Тяжело опустившись на краешек кровати, Мегги предприняла последнюю попытку сопротивления.

— Ну, так я не хочу больше в этом участвовать.

Мойлан стоял перед ней во весь рост, И на губах его играла легкая улыбка. По его лицу нельзя было догадаться, что он готов ударить ее. Она только краешком глаза заметила, как рванулась его рука, и ощутила, как железные пальцы хватают ее за волосы, неумолимо тянут вверх, пытаются вырвать пряди, причиняя такую боль, что она, взвизгнув, встала.

Он скрутил ее так, что голова запрокинулась, а грудь выгнулась. Его глаза оказались совсем рядом от наполнившихся слезами глаз Мегги, она чувствовала на своем лице его теплое дыхание. Взгляды скрестились в яростной битве. Долго текли секунды, он медленно разжимал пальцы, по ее щекам скатывались две слезинки.

Губы впились ей в шею, крепко и жадно всасывая тонкую белую плоть. Прикусив острыми зубами кожу, он услышал слабый стон.

Сопротивление ослабевало, битва закончилась, и он, снова рванув за волосы, опрокинул ее на кровать. Она открыла обиженные темные глаза. Провела пальцами по шее, взглянула на них, увидела капельку крови. И затрепетала. Все было, как прежде.

Позже, когда все собрались за столом и Мегги подавала бифштексы, она поймала на себе взгляд Корригана. Ей показалось или в его непроницаемых глазах действительно был вопрос? Она виновато оглянулась на две застеленные нетронутые кровати. Об этом он спрашивает? О том, собирается ли она спать с Мойланом, или уже переспала?

Бог с ним, с американцем, пусть думает, что хочет. Она решила, что Мойлан никогда больше не дотронется до нее, никогда в жизни.

Потом они снова пошли в кафе «Неон» и присоединились к другим сборщикам апельсинов. Принялись расспрашивать о работе, как делали все новички.

— Сколько платят?

— Грубо говоря, четыре с половиной тысячи драхм в день, если соберешь пятьдесят ящиков.

— Тяжело?

— Нелегко, особенно на крутых склонах.

— Есть шанс устроиться?

— Есть, если согласиться на меньшую плату, в этом году слишком много народу из бывшей Югославии, который хватается за все, что ни предложат.

Все эти расспросы были чисто академическими. Мойлан знал, что работу они получат. Завтра утром придет красный фургон «тойота», который принадлежит фермеру издалека, с побережья. Там у него в горах тайная плантация марихуаны. Чтобы не потерять ее, он согласился помочь «Семнадцатому ноября».

Спускались сумерки, на площади стали собираться набитые рабочими грузовики, и они направились к дому. На пустой автомобильной стоянке приткнулся старенький «рено». Мойлан нашел ключи от него у себя под дверью.